Читать книгу "Огонь любви, огонь разлуки - Анастасия Туманова"

– А мне почем знать?! – так же возмущенно заголосил в ответ мальчишка. – Пустите уж, дяденька, я эту заразу с утра по огородам ловлю, ежели не принесу – с меня хозяйка три шкуры сдерет… Ай, холера, сволочь треклятая, стоять! Стой!!! А, чтоб твою мать через задницу да по суху, сто-о-о-ой!!!

Какое там… Вырвавшийся на волю поросенок с победным визгом стремительно брызнул в заросли сирени. Мальчишка не успел, впрочем, и до половины довести отчаянную матерную филиппику, а метнувшийся молнией Северьян уже держал заходящегося в истерике беглеца за заднюю ногу. Все произошло в считаные мгновения. Даже Владимир, хорошо знавший великолепную реакцию Северьяна, немного удивился, а о мальчишке и говорить было нечего: он так и застыл с вытаращенными глазами и разведенными в стороны руками.

– Держи животную! – сердито буркнул Северьян, тыкая поросенка в руки мальчишке. – Только мне и дела, что за твоей скотиной по кустам сигать…

– Ну, вы, дядя, право слово… – восторженно выдохнул тот, прижимая вновь обретенную «скотину» к животу. – Вот сроду такого не видал! Вы не с цирка случаем?!

Северьян, побывавший в свое время и в цирке, и в пересыльной тюрьме, и в цыганском таборе, только неопределенно хмыкнул и обернулся к Черменскому. Тот поспешил продолжить расспросы:

– Парень, Севостьянов – это кто?

– Они портновскую мастерскую держут в переулке – вон, третий дом отселева. Сопроводить?

– Ладно, сами… Беги, не то опять хрюшку упустишь.

Портновская мастерская оказалась длинным хмурым строением с грязными, сто лет не мытыми окнами и залитым помоями крыльцом, которое мыла, сопя и шепотом ругаясь, замурзанная девчонка лет пятнадцати с рыжей растрепанной косой, в подоткнутой выше колен юбке. Северьян хлопнул девчонку по заду, вынуждая принять естественное положение. Та в ответ немедленно хлестнула его грязной тряпкой, целясь по физиономии, и попала бы непременно, окажись на месте Северьяна кто-либо другой. Но он успел отпрыгнуть и восхитился:

– Ух ты, какая скорая-то! Чуть не убила! Что ж ты на посетителей рваниной машешь?

– Не мы таки, жисть така, – послышалось в ответ. – Тебе чаво надоть, купец?

– Хозяина надоть.

– Почивают.

– Буди.

– Сам и буди, коль жить надоело.

Северьян пожал плечами, набрал воздуху и, прежде чем Черменский успел остановить его, завопил так, что за забором зашлись заполошным кудахтаньем куры, а девчонка, утопив в ведре тряпку, зажала грязными кулаками уши.

– Андрей Кириллы-ы-ыч!!! Андрей Кириллы-ы-ы-ыч!!! Выйди на ча-а-ас!!!

В доме затопали ноги и захлопали двери. Первыми высыпалась, словно взвод солдат на построение, дюжина разновозрастных подмастерьев в живописных обносках, с одинаково испитыми и чумазыми физиономиями. Парни молча встали возле крыльца, с изумлением разглядывая нежданных посетителей. Следом вылетела высокая толстая тетка с красным лицом и неубранными тусклыми волосами, в надетой навыворот плюшевой кофте, немедленно принявшаяся орать на весь переулок:

– Ето хто тута разоряется с утра, как бусурман?! Ето кому глотки своей не жалко?!

– Тебе, теть, и не жалко, – вежливо подсказал Северьян.

Подмастерья дружно хрюкнули, тетка стала совсем уж свекольного цвета, и неизвестно, чем бы все закончилось, не вмешайся Владимир:

– Прошу извинить, но нам нужен Андрей Кириллович Севостьянов. По очень важному делу.

Тетка подозрительно посмотрела на Черменского. Оценив приличный костюм и офицерскую выправку, сменила гнев на милость, буркнула: «Сей минут будут…» – и уплыла в дом. Через некоторое время на крыльце появился хозяин лавки: высокий и худой жердеобразный старик с черненькими, злыми глазками, небольшой, аккуратно подстриженной бородкой, в исподней рубахе навыпуск и подшитых кожей валенках на босу ногу.

– Кому меня надобно? – сипло, без всякого волнения спросил он, вглядываясь в лицо Черменского. – Извините, ваше благородие, признать вас не умею.

– Мы с вами незнакомы, – сухо произнес Черменский, подходя вплотную. – Я здесь по поручению Марьи Мерцаловой, дочери Ольги Агафоновны Мерцаловой.

– Та-а-ак… И что же вам угодно?

– Мне угодно узнать, где находится Иван Мерцалов, сын Марьи Аполлоновны. Как мне сказали, Ольга Агафоновна умерла…

– Точно так. Еще на Петровых, я сам, на свои средства, и хоронил, – степенно подтвердил Севостьянов, пристально вглядываясь в посетителя. – Как уговорено было.

– С кем уговорено?

– Да с нею же самой. У нас уговор был давний, вам вся улица подтвердит, и в стряпчей конторе подписано, честь по чести…

Владимир, чувствуя недоброе, потребовал подробностей, и выяснилось следующее. Мать Маши, майорская вдова Мерцалова, после смерти мужа жила на его крошечную пенсию, от дочери письма и деньги приходили крайне редко, а годы Ольги Агафоновны были уже преклонными. Когда этой весной из Орловской губернии приехал девятилетний сын Маши, внук майорши, которого она до сих пор в глаза не видела и даже не знала о его существовании, Ольга Агафоновна всерьез испугалась и пошла советоваться о том, как быть, к соседу – уважаемому всем переулком портному Севостьянову. Тот внимательно выслушал вдовицу и предложил вот что: Мерцалова оформляет завещание, по которому ее домишко отходит после ее смерти Севостьянову, а он, в свою очередь, берет на себя заботы о мальчишке, его содержание и образование до достижения им совершеннолетия. Майорша подумала – и согласилась. Бумаги были оформлены в стряпчей конторе, малолетнего Ваньку Севостьянов забрал в ученики. Ольга Агафоновна радовалась, что так удачно пристроила внука и сама не осталась внакладе. Она была уверена, что дочь-актриса больше никогда не появится у родной матери, а значит, старый, стоящий копейки дом ей не нужен.

– Понятно, – коротко проговорил Владимир, выслушав старика. Стоящий рядом Северьян от возмущения сопел и рвался в бой, но Черменский взглядом удерживал его. – Можно ли, в таком случае, видеть мальчика?

– Ваньку-то? Никак невозможно.

– Отчего же?

– Оттого, что, прости господи, поросюком неблагодарным оказался. – Хозяин оскорбленно поджал тонкие губы в оборочку. – Я его, байстрюка, облагодетельствовал, в свой дом как сына родного принял, на все готовое, одел-обул, в ученье взял, а он, шельмец, через месяц сбежал! И не показывается! На Сенной, поди, у людев карманы чистит, видали мы…

– Видал, стало быть… – все-таки встрял нехорошим голосом Северьян, и по его побелевшим скулам Владимир понял, что удерживать друга дальше бесполезно. – Видал, чем малец занимается, и назад домой не привел?!

– Здоровья не хватит всех босяков по Питеру собирать, – отрезал Севостьянов. – У меня и так двенадцать душ кормятся!

– Он у тебя не даром кормился, – не выдержал и Владимир. – Спрашивать о тысяче рублей, с ним посланной, надо думать, бесполезно?