Читать книгу "И вдруг тебя не стало - Эр Джей Джейкобс"

– Никто никогда не спрашивал меня об этом раньше, – ответил он.

– Гм, что-то не верится. Ты разве не был женат?

Вопрос прозвучал невероятно наивно. Я бы его не задавала, но было уже поздно.

На губах Кола появилась легкая улыбка, похожая на полумесяц. Он едва заметно покачал головой.

– Я бы предпочел говорить об Афганистане, – сказал он. – Там царила какая-то странная смесь рутины и полного безумия. Это трудно объяснить тому, кто там не был. Я знаю, звучит странно, но в каком-то смысле я скучаю по той жизни. Не в том смысле, что я хочу вернуться. Правда, я не хотел бы… То есть у меня теперь есть Оливия, но жизнь в Афганистане простая. Ты выживаешь. Ты выполняешь приказы. Один день, затем следующий день, затем следующий. Ты просто делаешь свою работу. Это во многих отношениях намного проще, чем гражданская жизнь. Гражданские ведь в каком-то смысле еще более сумасшедшие – ведь нет никаких правил.

Мне не хотелось говорить об этом, но я не могла не думать о том, что же он делает сейчас, если смотреть с такой точки зрения. Часть меня задавалась вопросом, каково это – жить изо дня в день, не чувствуя себя по-настоящему живым. С другой стороны, я не очень сильно хотела это узнать.

– У тебя частичная потеря слуха? – спросила я.

Его глаза закрылись всего на секунду, когда воспоминания, казалось, накатили на Кола. Как будто он просто сморгнул, и все. Он повернул голову, сжав губы:

– Верно.

Я видела, ему трудно в этом признаться.

– Но ты все-таки пошел учиться, когда вернулся?

– Да, сразу решил заниматься компьютерами. Учиться было проще, чем заниматься тем, что я делал до этого, хотя было тяжело находиться в классах. Я все время следил за дверью и ни с кем не мог говорить. Однажды один из детей – они все выглядели для меня как дети, хотя тому было уже лет восемнадцать – начал говорить, что всех, кто служил в Ираке и Афганистане, должны судить за военные преступления и бросить в тюрьму.

– Ты не выдержал?

– Да, – смущенно признался Кол. – Я опрокинул стол и схватил его за шиворот. Парень выглядел испуганным. Я был в ярости. Я никогда не чувствовал себя так раньше. Преподаватель вызвал полицию. На самом деле ничего страшного не произошло. Я объяснил, что он сказал, и они не стали открывать дело, просто вынесли мне предупреждение. Я сидел в задней части комнаты до конца семестра, пытаясь закончить как можно больше дел онлайн. К тому времени мы воссоединились с мамой Оливии.

– Я не собиралась спрашивать об этом.

– Она – это совсем другой разговор. Все крутится именно вокруг нее на самом деле. Школьная любовь, связавшаяся со мной по «Фейсбуку». У нее удивительный голос певицы. И она знает об этом. Есть причина, по которой мы больше не женаты. Даже две. Первая – ей все время хочется гастролировать. Вторая причина – я. Я старался не обращать внимания на мелочи, однако иногда мне казалось, что у меня не один ребенок, а двое. Вообще говоря, я только и мог расслабиться, играя в софтбол.

Услышав это, я удивилась. Я вспомнила, как серьезно Кол относился к каждому моменту игры. Мы с Паоло смеялись над этим его прилежанием.

– Ее можно назвать хорошей мамой, когда она рядом, а не в разъездах. Я просто все время наготове, потому что она периодически отсутствует. Мы разделили наше время вместе с Оливией. Моя бывшая жена живет в квартире на Тридцать первой улице, может быть, в двух кварталах от твоего офиса.

Это было практически через переулок.

– После того как мы расстались, я вернулся туда, где вырос, – Кол махнул рукой на запад, произнеся название соседнего округа рядом с домом моей семьи.

Я даже смогла представить Кола на крыльце летним утром – теплая, залитая солнцем трава танцевала вокруг него воздушными волнами.

– Для тебя это выход?

– Меня он устраивает, – просто ответил он. – У Оливии есть лучшее из обоих миров – и маминого, и папиного. Десять акров, ручей за моим домом. По выходным дочь бегает по лесу. Когда она в городе с мамой, она общается с друзьями. Один из ощутимых плюсов жизни в Нэшвилле, – добавил Кол. – Можно на десять минут отъехать от города, и вы уже в лесу.

Когда Кол сказал, что его дом стоит на проселочной дороге, я поняла: до нашего дома от него меньше мили.

– У нас там тоже есть дом. Вернее, у моей семьи, – сказала я. Это был первый момент, когда я подумала, что мы с Колом не были такими уж полярными противоположностями. – Хикори-Роуд, на полпути между Седаром и Попларом.

– О, конечно, – вспомнил он. – Там, где прошлым летом в большой дуб ударила молния. Пламя высотой в сто футов.

– Вот, это место. Подъездная дорожка находится в ста футах от этой точки. Это наше жилище. – Я была там… с Паоло, в ночь пожара. Мы смотрели из окна, как горит дуб. Именно Паоло вызвал пожарных.

Услышав имя Паоло, Кол повернул голову. Так собака поднимает уши, реагируя на отдаленный звук.

– Я помню ту ночь. Правда? У тебя дома?

– Да.

Похоже на случайное совпадение. С другой стороны, чем дольше живешь в Нэшвилле, тем сильнее ты чувствуешь, что этот город по-настоящему крошечный. Вспоминая ту ночь шестимесячной давности, мне казалось, что я слушаю историю о ком-то другом. Я представила себе угли, ружье над камином, страх в глазах Паоло. Тогда у меня было чувство, что может случиться все что угодно.

Кол, казалось, задумался над этим воспоминанием: о том, что совсем рядом с ним был дом моей семьи, а может, упоминание имени Паоло просто успокоило его. Рядом со мной в мандариновом свете фонаря сидел задумчивый, расстроенный, встревоженный мужчина далеко за тридцать, вокруг рта которого залегли морщины, а в глазах застыло разочарование от жизни – вот и все, вот кем он был. Он сидел возле медицинского центра не из любопытства. Потом Кол сказал:

– Думаешь, он мертв?

– Хм… А ты?

Снаружи дул ветер, и тень от ветки над машиной двигалась по приборной доске. Потом все стихло.

Кол посмотрел мне в глаза и тихо проговорил:

– Я думаю.

Я почувствовала, как внутри меня что-то рухнуло, как будто смяли крошечный бумажный пакетик. Я знала, что произошло с Паоло, по мнению Сэнди, но Кол был более объективен, ведь он даже никогда с ней не встречался. Кол не сказал бы мне ничего не имеющего отношения к правде, поняла я тогда. Я доверяла ему.

– Мне очень жаль, – мягко сказал Кол. – Это то, что я думаю. Вот почему я здесь.

– Нет-нет, – я начала вытирать глаза, – ты не извиняйся. Когда я нахожусь в роли психолога, я говорю людям вещи, которые они не хотят слышать, потому что иногда им нужно это сказать. – Я вспомнила слова Марти, обращенные ко мне много лет назад. Он призывал меня быть осторожной и чуткой, даже когда я выбиваю из-под человека ложные опоры, без которых он обязан обходиться.