Читать книгу "Категорический императив и всеобщая мировая ирония - Георг Гегель"

Так как эта непосредственная действительность присуща также и возможному, то и оно определено столь же как действительнее, сколь и как случайное и равным образом есть нечто, лишенное основания.

Но случайное есть, во-вторых, действительное как некоторое лишь возможное или как некоторое положенное; точно так же и возможное, как формальное в-себе-бытие, есть лишь положенность. Тем самым и то, и другое не есть в себе и для себя самого, а имеет свою истинную рефлексию-в-себя в некотором другом, или, иначе сказать, оно имеет некоторое основание.

Случайное, следовательно, не имеет основания потому, что оно случайно; и оно точно так же имеет некоторое основание, потому что оно случайно.

Оно есть положенное, неопосредствованное превращение друг в друга внутреннего и внешнего, или рефлектированности-в-себя и бытия, – положенное через то, что и возможность, и действительность, каждая в себе самой, обладают этим определением, – через то, что они суть моменты абсолютной формы.

Таким образом, действительность в ее непосредственном единстве с возможностью есть лишь существование и определена как такое лишенное основания, которое есть только нечто положенное или только возможное; или если возьмем ее как рефлектированную и определенную в противоположность к возможности, то она отделена от возможности, от рефлектированности-в-себя и тем самым столь же непосредственно есть также лишь возможное.

Равным образом возможность как простое в-себе-бытие есть некоторое непосредственное, лишь некоторое сущее вообще; или если возьмем ее противопоставленною действительности, то она равным образом есть лишенное действительности в-себе-бытие, лишь некоторое возможное, но именно потому она опять-таки есть лишь некоторое нерефлектированное в себя существование вообще.

Это абсолютное беспокойство становления обоих определений есть случайность. Но именно потому, что каждое из них непосредственно превращается в противоположное, оно в последнем столь же безоговорочно сливается с самим собой, и это тождество каждого из них в другом есть необходимость.

Необходимое есть некоторое действительное; таким образом, оно, как непосредственное, есть лишенное основания; однако в такой же мере оно имеет свою действительность через некоторое другое или в своем основании, но есть вместе с тем положенность этого основания и его рефлексия в себя; возможность необходимого есть снятая возможность.

Следовательно, случайное необходимо потому, что действительное определено как возможное, и тем самым его непосредственность снята, растолкнута так, что она раскалывается на основание или в-себе-бытие и на обоснованное, а также потому, что эта его возможность, соотношение основания, безоговорочно снята и положена как бытие. Необходимое есть, и это сущее само есть необходимое.

Вместе с тем оно есть в себе; эта рефлексия в себя есть некоторое другое, чем та непосредственность бытия; и необходимость сущего есть некоторое другое. Само сущее не есть, таким образом, необходимое; но это в-себе-бытие само есть лишь положенность; оно снято и само непосредственно.

Таким образом, действительность в отличенном от нее определении, т. е. в возможности, оказывается тождественной с самой собой. Как это тождество, она есть необходимость.

Действие и противодействие

Причинность есть предполагающее делание. Причина обусловлена; она есть отрицательное соотношение с собой как предположенное, как внешнее другое, которое в себе, но лишь в себе, есть сама причинность. Это другое есть, как оказалось, то субстанциальное тождество, в которое переходит формальная причинность, определившая себя теперь против этого субстанциального тождества как его отрицательное. Или, иначе говоря, оно есть то же самое, что субстанция причинного отношения, но как такая субстанция, которой противостоит мощь акцидентальности как то, что само есть субстанциальная деятельность.

Это – пассивная субстанция. Пассивным является непосредственное или такое в-себе-сущее, которое не есть также и для себя, – чистое бытие или сущность, которой присуща лишь эта определенность абстрактного тождества с собой.

Пассивной субстанции противостоит соотносящаяся с собой отрицательно деятельная субстанция. Последняя есть причина, поскольку она в определенной причинности через отрицание самой себя восстановила себя вновь из действия; нечто такое, что в своем инобытии или как непосредственное ведет себя, по существу, как полагающее и опосредствует себя с собой через свое отрицание. Поэтому причинность здесь уже больше не имеет никакого субстрата, которому она была бы присуща, и есть не определение формы по отношению к этому тождеству, а сама она есть субстанция, или, иначе говоря, первоначальное есть только причинность. Субстрат есть та пассивная субстанция, которую причинность предположила себе.

Итак, эта причина действует, ибо она есть отрицательная власть над самой собой; вместе с тем она есть свое же предположенное; таким образом, она действует на себя как на некоторое другое, на пассивную субстанцию. Тем самым она, во-первых, снимает инобытие последней и возвращается в ней обратно в себя; во-вторых, она определяет ее, полагает это снятие своего инобытия или возвращение в себя как некоторую определенность. Эта положенность, поскольку она есть вместе с тем ее возвращение в себя, есть ближайшим образом ее действие. Но и обратно, так как она, как предполагающая, определяет самое себя, как свое-другое, то она полагает действие в другой, пассивной субстанции.

Или, иначе говоря, так как пассивная субстанция сама есть нечто двоякое, а именно некоторое самостоятельное другое и вместе с тем некоторое предположенное и в себе уже тождественное с действующей причиной, то и процесс действия последней сам есть нечто двоякое; он есть то и другое сразу: снятие ее определенности (т. е. ее условия или снятие самостоятельности пассивной субстанции) и снятие действующей причиной своего тождества с пассивной субстанцией, так что действующая причина тем самым предполагает себя, или, иначе говоря, полагает себя как другое.

Благодаря последнему моменту пассивная субстанция сохраняется; то первое снятие ее представляется по отношению к этому моменту вместе с тем также и так, что лишь некоторые ее определения снимаются и что тождество ее с действующей причиной появляется в ее действии внешним образом.

* * *

Насилие по отношению к пассивной субстанции есть явление мощи или мощь как нечто внешнее. Но мощь есть нечто внешнее лишь постольку, поскольку причинная субстанция в ее процессе действия, т. е. в полагании себя самой, есть вместе с тем предполагающая, т. е. полагает самоё себя как снятую. Поэтому и обратно, дело насилия есть также и дело мощи. Насильственная причина действует только на ею же самой предположенное другое; ее действие на это последнее есть отрицательное соотношение с собой или проявление самой себя. Пассивное есть такое самостоятельное, которое есть лишь некоторое положенное, некоторое надломленное внутри самого себя – такого рода действительность, которая есть условие, и притом теперь уже условие в его истине, а именно некоторая действительность, которая есть лишь возможность, или, обратно, некоторое в-себе-бытие, которое есть лишь определенность в-себе-бытия, лишь пассивно.