Читать книгу "Мой собственный Париж - Элеонора Браун"

Поэтому я не ответила на звонок моего соседа и стук в дверь. Я зашла настолько далеко, что стала подслушивать под дверью перед тем, как выйти из квартиры, и заглядывать в щель, чтобы убедиться, что свет не горит в холле – так я с меньшей вероятностью столкнулась бы с кем-нибудь на пути к лифту.

Впервые я осознала свою стойкость, точнее, свою тягу к одиночеству в 2008 году. Я закончила магистратуру в университете Айовы и благодаря небольшой стипендии, незначительным сбережениям и дополнительной помощи родителей провела восемь месяцев в Нантакете, с октября по май, самое холодное время. Я пыталась написать роман, в котором действие происходит на острове в духе Нантакета, и подумала, что погружение в обстановку будет полезным для создания атмосферы и ландшафта романа. Как оказалось, пребывание там действительно было полезным, хотя и не по тем причинам, которых я ожидала. Атмосфера на острове не имела ничего общего с атмосферой в моей книге. Я писала о летнем туристическом острове, полном суматохи, курортных нарядов и солнечного света, когда рестораны переполнены, а пляжи усеяны яркими зонтиками. О месте, сильно отличающемся от серого, продуваемого всеми ветрами, полузаброшенного куска земли, где я оказалась среди безлистных деревьев и пустых запертых домов. Люди живут в Нантакете и зимой, но я никого не знала и никого не видела. Во время моего самого изолированного периода на острове, кроме благодарности за сдачу в продуктовом магазине, я не разговаривала с другими людьми в течение пяти недель.

Вместо этого я сидела дома и писала книгу. Я работала по утрам, затем долго гуляла с собакой перед обедом, потом приходила домой, выпивала пива, готовила попкорн и смотрела DVD, которые Netflix любезно отправлял мне с далекого материка. По вечерам после ужина я возвращалась к работе или читала в кресле, за которое мы постоянно соревновались с моей собакой, торопясь поскорее занять его, как только кто-то из нас с него вставал.

Я поняла, что отсутствие социальной жизни может быть преимуществом для продуктивной работы. Шум и лишние мысли уходили. В дальнейшей тишине я сосредоточивалась, и после семи месяцев работы я полностью закончила черновик моего романа длиной в четыреста страниц. Я нашла способ жить в гармонии, довольствуясь в основном своим внутренним миром. Надо признать, что поначалу я была немного чудной во время зимы в Нантакете, так как попусту волновалась из-за каких-то мелочей и ограничивала себя рутиной. Но через пару месяцев я уже никогда не скучала и почти не чувствовала себя одинокой. Я стала самодостаточной в том плане, в каком я до этого и не подразумевала, что могу стать.

В Париже я работала над своей второй книгой, романом о балете в Нью-Йорке, в Южной Калифорнии, и эта идея вдруг пришла ко мне в голову тут, в Париже. Я снова легко погрузилась в одиночество. Я наладила режим моего одиночного дня. Почти все дни я просыпалась, завтракала в своей студии, брала компьютер и уходила работать в один из многочисленных Старбаксов в Париже.

Знаю, знаю.

Это так по-американски, так тупо, обычно и недоверчиво идти в Старбакс в городе, битком набитом очаровательными кофейнями, как новыми и модными, так и классическими с цинковыми прилавками, венскими стульями и официантами в белых фартуках. Старбакс не может быть частью чьей-то прекрасной романтической парижской жизни. Это правда. Да. Но, знаете, в таких настоящих французских кофейнях, как правило, нет розеток для ноутбука, и они обычно не приветствуют долгого засиживания над кофе, объемом от petite до très petite. В Старбаксе продают кофе гигантских объемов, и им будет все равно, если вы переедете сюда навсегда. Парижские подростки приходят в Старбакс, чтобы есть блины, странно, но во Франции в Старбаксе продаются блины, и целоваться. Часто мы с моим ноутбуком сидели в кресле напротив такого же кресла с обнимающимися французскими школьниками: девочки всегда были с типичными для француженок длинными блестящими волосами, а мальчики – худыми и модными, и у обоих было очень скучное выражение лица, так как они самозабвенно и беспрерывно целовались.

Когда я уставала от работы, я шла гулять по местам, где еще не была раньше. Каждым новым местом могла стать либо маленькая улочка, либо целый район, кладбище, музей, парк или магазин. Я хотела понемногу за каждый раз исследовать город, без спешки. Зима – потрясающее время для прогулок по Парижу, когда туристов совсем мало, и город просто занят своими делами. Я гуляла по большим бульварам и узким переулкам. Как-то я шла в кино на «Потомков» и проходила мимо обледеневшего канала Сен-Мартэн, когда снег падал с очень низких облаков. Я бродила под оголенными ветвями в саду Тюильри и вокруг большого фонтана в Люксембургском саду, и вода в фонтане замерзла так, будто это была каскадная ледяная люстра. Во время зимних распродаж я копалась в куче уцененного женского белья в Printemps, хотя мне было не для кого его надевать. Я восхищалась торжественным видом Пантеона и витражной драгоценной шкатулкой, которая находится в часовне Сен-Шапель. Наблюдала, как белые облака моего дыхания рассеиваются в величественном нефе парижского собора Notre-Dame. Я была у могил Жан-Поля Сартра, Симоны де Бовуар, Сьюзен Сонтаг, Маргарет Дюрас, Виктора Гюго, Марии Кюри. Я поднялась на купол базилики Сакр-Кер. Я заглянула в темные чугунные семейные часовни, загнивающие среди могил на кладбище Пер-Лашез. Я гуляла по туннелям катакомб. Париж кажется неплохим местом для мертвых – по крайней мере, точно с хорошей компанией.

В Париже я делала все то же самое, что полагается туристам, но не спеша, в своем темпе, руководствуясь только своими интересами. Я разглядывала людей, витрины, здания, смотрела на небо, на тротуары и на собачье дерьмо на тротуарах, которого было в большом количестве. Я смотрела на реку. Однажды ночью я увидела, как две гигантские крысы радостно прыгнули в мусорное ведро на мосту Мари, пискнув что-то напоследок. Постоянно что-либо замечать – это как защита от скуки. Мне нравится, что я одна и что мне не нужно превращать все, что я вижу, в разговор, пытаться подбирать слова и выражать свое мнение на что-либо. Дни, проведенные в одиночку, не зависят от настроений, желаний и предпочтений других людей. Кроме того, мне не нужно ставить под угрозу собственные желания, потому что они не влияют ни на кого, кроме меня.

Поскольку Франция – это родина кулинарных гениев, я очень много ела. И, поскольку я была одна, я ела все, что хотела и когда хотела. Жареная курица на поздний завтрак? Конечно. Тарт-татен с красным вином на ужин? Почему бы и нет? Я испробовала все boulangeries и patisseries и побывала во всех враждующих между собой забегаловках с фалафелем в моем районе. Нашла, наконец, силы, чтобы отведать пирог волхвов, весь наполненный внутри марципаном. Открыла в себе любовь к бретонскому масляному пирогу, который называется kouign amann (хороший бонус: он продавался в магазине самообслуживания, так что мне не пришлось ни с кем разговаривать). Через реку находился гастрономический зал в Le Bon Marche, где я восхищалась сыром, оливками, тонкими ломтиками прошутто и йогуртовым отделом, который представлял собой платонический идеал йогуртового отдела. Даже суп, который я купила в Monoprix и подогрела на своей плите, был гораздо вкуснее, чем имел на это право.