Читать книгу "Дикие цветы - Хэрриет Эванс"

Она склонила голову.

– Он был не очень милым, и похороны получились жалкими. Тетя Джулс говорила, что это не совсем его вина, что их травмировал отец. То, что его так подкосила мамина смерть. Но я все еще… я не могу простить его.

Она закашлялась и надела на спину свой холщовый рюкзак, украшенный символами химических соединений и пацификами. Бен обнаружил, что держит ее за руку.

– Мне так жаль. Я знал, что все было плохо, но не думаю, что мы с Корд когда-нибудь по-настоящему это понимали. Нас слишком оберегали от этого.

– Вам и не надо было знать. Никто не должен был знать. Твои родители пытались оберегать и меня, и за это я их любила. – Она кивнула с серьезным видом. – Но даже они не понимали, насколько все плохо. Знаешь, однажды он морил меня жаждой – запер меня в своей комнате в самый жаркий день года из-за того, что я помешала ему, когда он работал… – Она улыбнулась, увидев выражение на лице Бена. – Да, именно так. Я просила его принести воды, но он не принес. Мне было пять лет, Бен. Я провела там целый день, не пошла в школу, ничего не ела и писала на ковер, потому что мое горло пересохло, как наждачка. Я могла думать только о воде. В конце концов я потеряла сознание.

– Мадс… – Бен покачал головой, его сердце заныло. Он сжал кулаки. – И никто ничего не сказал? В школе тебя не искали?

– Я и сама не понимаю, как так получалось. Они будто не замечали, когда я прогуливала школу или приходила с фингалом после того, как он побил меня или спустил с лестницы. – Она заговорила быстрее. – Однажды он и правда так сделал, но мои волосы настолько перепутались, что зацепились за стойку перил внизу лестницы. Это остановило мое падение, но выдрало клок волос. До этого я не знала, что такое стойка перил. Мне объяснили в больнице. А потом отправили домой к нему. Знаешь…

Она устала потерла глаза.

– Он просто не рассчитал. Он не садист. У него просто не было эмоционального запаса, он не умел успокаиваться. Если его что-то бесило, он сразу выходил из себя. Однажды он ударил меня в мой день рождения. Он сказал, что я плохая, и поэтому он ничего мне не подарит. И он ударил меня, Бен. Прямо в лицо. Кулаком. Мне было семь, и он выбил мне зуб. – Она оттянула губу и показала дыру в ряду зубов. – Это был коренной зуб, и я очень им гордилась. Потом я спустилась вниз, а он плакал. Очень тихо всхлипывал, издавал этот свистящий звук, а глаза закрывал руками. Он был очень несчастным человеком. Мне кажется, именно тогда он позвал тетю Джулс. Они заключили соглашение на десять лет. Она вернулась из Австралии, чтобы присмотреть за мной, а потом меня отправили в пансион. Думаю, он понимал, что рано или поздно убьет меня. И…

Ее лицо побелело, она крепко сцепила руки.

– Не могу поверить, что рассказываю тебе все это после стольких лет. Я бы хотела остановиться, но не могу. Я никому и никогда про это не говорила. Как ты? Как все? Расскажи мне, как…

Он прервал ее.

– Все хорошо, – услышал Бен свои слова. – Забудь про них на минутку. Забудь, Мадс.

Он скользнул обрубком руки в ее ладонь, сжал указательным и большим пальцами ее большой палец и повел ее по крутой извилистой дороге, где сам блуждал несколько дней назад. Его сердце колотилось. Его переполняли злоба, грусть и неподдельное удовольствие от встречи с Мадс. У него кружилась голова, но в то же время он был абсолютно спокоен.

Они подошли к пабу, приткнувшемуся на краю ветхого квартала, расположенного полукругом, в котором сидр был таким крепким, что его подавали в полупинтовых стаканах. В это время дня паб еще не работал, окна скрывали ставни, а пустые пепельницы на столах были перевернуты. Они сели на ближайшей скамейке, с который открывался вид на Брэндон-Хилл и ниже, на порт.

С минуту они сидели молча. Бен нарушил тишину первым:

– Все это ужасно. Мне очень жаль.

В ответ она лишь покачала головой.

– Ужасно не грустить, когда умирает папа. И еще, без этого несчастья я бы не встретила всех вас. А теперь я свободна.

Бледное солнце осветило город под ними.

Мадс повернулась к Бену.

– Знаешь, мой друг Джонни сказал мне кое-что в пабе на следующий вечер после похорон. Джонни действительно мудр. Он сказал: «Из всего, что ты рассказала про отца, следует, что он не давал тебе по-настоящему жить. Не давал влюбляться, мечтать о будущем, делать карьеру, планировать семью… Он был словно знак „стоп“ в твоем сердце». А еще он сказал: «Теперь его нет, и ты можешь начать жить». Ровно так и получилось. Он был таким от рождения, несчастным и жестоким. Он не был хорошим человеком.

– Знаешь, не уверен, что это поможет, но мой папа говорил о нем примерно то же самое, – сказал Бен и прикусил губу, чтобы ненароком не спросить, кто такой Джонни.

– Милый Тони. – Она сжала ладони и улыбнулась, от чего сердце Бена запело. – Он был прав, как и всегда. Папа ненавидел его, и это всегда выглядело жалким. Он доставил столько проблем Тони и тете Джулс во время войны. Она его так и не простила.

– Что он натворил?

– Я думаю, это больше, чем его действия, если ты понимаешь, о чем я, – сказала Мадс и снова посмотрела на него, подняв брови. Он засмеялся.

– Да, в этом есть смысл, раз мой уж отец имеет к этому отношение, – сказал он.

– Ну, тетя Джулс всегда была вольным человеком, тебе бы она понравилась. – Ее улыбка померкла. – Расскажи, как там твоя мама?

– Отлично, спасибо. Новый ситком, в котором она снимается, просто нечто.

– Я читала интервью с ней в «Таймс» на прошлой неделе, – сказала она. – Они все ужасно недовольны.

– Просто раньше такого никто не делал. Женщина в возрасте, которая разговаривает с зеркалом, ходит на свидания и слишком много пьет, представь себе! – Бен улыбнулся. – Я был на съемках. В одном кадре она появилась в лифчике, весь ажиотаж из-за этого. Будь это маленькое бикини, ни у кого не возникло бы вопросов. Двойные стандарты.

– Он хорош? – серьезно спросила Мадс.

– Да. Просто фантастика. Новаторский и отличается от всего, что было раньше. Но это ее заслуга, она что-то вроде национального достояния, и, видимо, от ее дерзости консерваторы и бушуют. Шоу держится на ней одной.

– Твой папа…

– О да, он ею восхищается, – поспешно ответил Бен. – Говорит, что это он убедил ее согласиться на роль.

Мадс кивнула.

– А как… как Корд?

– Наверное, хорошо. – Он покачал головой из стороны в сторону, демонстрируя неуверенность. – Не знаю. Не видел ее с Рождества. Я приезжаю к ним в Лондон, но… не слишком часто с ними вижусь. – Он посмотрел вдаль поверх крыш. – Она поступила в Королевскую академию в сентябре. Ей есть чем заняться.

– О, это же прекрасно. – Мадс понимающе кивнула. – Я не знала, она не отвечает на мои письма. Мне просто хочется знать, что у нее все хорошо. – Она кашлянула.