Читать книгу "Тайна речного тумана - Алексей Малышев"

Капитан, майор и эксперт завороженно слушали рассказ Петра и, как показалось доктору, верили ему.

– Как вам все это удалось узнать? – спросил недоверчиво Ширчков.

– Благодаря средствам связи, которые мне предоставил капитан Рукавченко.

Бросив взгляд на притулившегося у стенки капитана, Петр различил едва уловимую улыбку на его губах.

– Это нарушение инструкции, – заметил майор, искоса взглянув на капитана, – но в данном случае – в интересах следствия. Продолжайте!

– Так вот, как я уже сказал, первоначально планировалось одно убийство. Конкретно – Хмельницкой. У нее жестоко вырезали позвонок… Тот самый, десятый, в котором разместился метастаз у Полины Ревзиной. Матараса отравили, скорее всего, по причине его болтливости. Невидимка испугался за собственную безопасность…

– Как вы сказали? – переспросил Холстяник. – Невидимка?

– Это прозвище, – пояснил Петр. – Мы до сих пор его не знаем. Лишь догадываемся. То есть он для нас как бы невидим. А Элла с ножом на палубе ему нужна была для прикрытия, нагнетания испуга, хаоса и паники. Именно так можно легко затеряться, скрыть следы преступления.

Идем далее… Царегородцев, третья жертва, скорее всего, случайно увидел, как Невидимка прячет труп в противопожарный ящик с песком. Царь – самоуверенный человек, он никого и ничего не боится. Вернее, не боялся. Для него увиденное – лишь повод заработать на памятник отцу. Невидимка расплачивается с ним швейцарскими часами. Делает он это с той целью, чтобы оттянуть время, подготовиться и убить свидетеля. Это ему удается, только часов у Царя нет. Их своровал Михась Трегубов, когда пил пиво в каюте Царя.

– Как вам удалось узнать все это? – удивленно воскликнул майор.

– Я времени даром не терял, – не без гордости сообщил Петр. – Возможно, именно поэтому упустил момент, когда мне в каюту подкинули все улики. Меня в каюте практически не было.

– А зачем убивать конферансье? – вставил свой вопрос капитан. – Да еще так жестоко: кием в рот?

– Я остановился на том, что Михась своровал часы, которыми Невидимка расплатился с Царем за молчание. У Трегубова свой мотив, его мечта – завладеть оружием. Настоящий мужчина, считает он, должен быть вооружен. А пистолет на корабле был только у конферансье. Дорогие швейцарские часы – очень престижная вещь, возможно, конферансье о них давно мечтал… Михась сошелся с ним на почве игры в бильярд. Разговорились, у каждого было то, о чем мечтал другой. Вот и произошел обмен. Невидимка случайно увидел часы на руке конферансье, мигом все понял. Часы – его собственность, по ним можно на него выйти, их он должен был заполучить любой ценой. Он их и получил, продырявив череп конферансье.

Майор отсоединил провода от телефона кодирующего устройства и набрал номер. На том конце долго не отвечали.

– Утятников? Привет, это Ширчков. Узнай, пожалуйста, кому принадлежит номер, с которого я звоню… Хорошо, жду.

Отключившись, майор продолжил изучение телефона, найденного под диваном.

– Теперь мы узнаем номер телефона убийцы.

В этот момент раздался звонок на телефон Царя. Петр быстро схватил трубку – никто из присутствующих ничего не понял.

– Да, Эдуард, слушаю… Камеру установил? – Петр сжимал трубку с такой силой, словно ее кто-то мог у него отобрать. – Молодец, будь готов, в течение получаса я могу позвонить. Лопата наготове? Отлично.

Отключившись, он поймал на себе вопросительный взгляд Ширчкова. Впрочем, и капитан, и коллега Холстяник также сидели в недоумении.

– Что все это значит? – спросил майор, отложив на время кодирующее устройство. – При чем здесь камера и лопата?

– Ну, как же! Часы вернулись к владельцу. Больше улик никаких нет. На теплоходе нет видеокамер, свидетели мертвы.

– О каких часах речь? – недоуменно протянул Холстяник.

– Я, кажется, знаю, о каких, – включился в разговор капитан. – Это дорогие швейцарские часы, которые рано утром прятал в пожарном кране один из пассажиров.

Холстяник с Ширчковым переглянулись и пожали плечами. Петр тем временем продолжал:

– Преступление готовилось давно и тщательно. С доказательной базой проблемы. Улик нет. Вывод каков? Надо добиваться стопроцентного чистосердечного признания в убийстве. То есть играть ва-банк. Иначе ничего не доказать. Улики в моей сумке. Отпечатков пальцев Невидимка не оставляет. И выходит таким образом сухим из воды.

Ширчков с недоверием посмотрел на Петра:

– Интересно, как вы добьетесь «чистухи»?

– Я тут подготовил текст. – С этими словами Петр раскрыл ноутбук капитана и подвинул майору. – Проверьте, пожалуйста, все ли здесь верно.

– Гамаюн Сергей Станиславович? Он и есть Невидимка? – Ширчков быстро пробежал глазами текст. – Юридически не совсем грамотно, но, если он это озвучит – будет более чем достаточно.

– Тогда перешлите на принтер, пусть распечатают в трех экземплярах.

Майор с экспертом длительное время совещались, приглушенно беседуя в каюте, а Петр с капитаном и двумя матросами терпеливо ждали в коридоре. Наконец их пригласили в каюту.

– Мы решили дать вам шанс, – подмигнул Петру майор. – Вы правы, как-то по-другому доказать вину крайне сложно. Но вы должны нам рассказать, как вы собираетесь добиваться чистосердечного признания.

Игра ва-банк

Серж мирно дремал, отвернувшись к стене и чуть похрапывая. Петр какое-то время смотрел на его вздымающуюся грудную клетку и думал, что так мирно спать может только человек с чистой совестью.

Гинеколог, видимо, почувствовав чужое присутствие в каюте, поднял голову, повернулся и сел на диване. Петру сразу же бросились в глаза швейцарские часы на его руке. Серж заметил его взгляд и, зевая, протянул руку:

– Ты меня в чем-то уличить хотел, смотри, часы на руке…

– Так конферансье мертв, – парировал Петр, скрестив руки на груди. – Поэтому и часы на руке. Элементарно, Ватсон!

Серж тупо взглянул на него, потом принялся протирать глаза.

– Ты мне хочешь пришить убийство конферансье? Давай, вали все до кучи. И Царя, вероятно, я шлепнул. Как – неважно, шлепнул ведь! И Матараса, и Лизавету…

Чтобы как-то прервать привычный уже поток негодования, Петр уставился на него и выдал без подготовки:

– Ревзина Полина Брониславовна тебе кем приходилась?

Гамаюн словно на бегу получил еловой веткой по глазам. Сморщился, но быстро взял себя в руки, даже поднялся с дивана, чтобы замять конфуз.

– Первый раз слышу про такую.

– А она, наверное, в гробу переворачивается, – покачал головой Петр, – слыша, как ты ее предаешь. Ты предатель, Гамаюн!

Гинеколог покачивался какое-то время, перенося вес с одной ноги на другую, потом замахал руками перед Петром: