Читать книгу "Выдохшиеся. Когда кофе, шопинг и отпуск уже не работают - Арианна Хаффингтон"

В июле 2013 года была запущена кампания Kickstarter для финансирования игры под названием My Gift of Grace, созданной дизайнерской фирмой Action Mill. В этой игре нет победителей и проигравших (играя в смерть, каждый получает специальную «ленточку участника»). Игроки используют карточки, облегчающие обсуждение, отвечая на различные вопросы, как то: «Что больше всего заставляет вас ощущать себя живым?», «Чем вас пугает конец жизни?». В игре также есть карточки, побуждающие игроков к разнообразным действиям, например посетить похоронное бюро или побеседовать с работающими там людьми. «Многие полагают, что игра в смерть и умирание звучит грустно и пугающе, – говорит ведущий дизайнер и совладелец фирмы Ник Джелен, – но наш опыт показывает, что чем больше вы в ней участвуете, тем больше это позволяет вам радоваться повседневной жизни».

Социальные сайты чаще всего поощряют нас тратить огромное количество энергии и времени на создание и поддержание своих виртуальных образов, чтобы отличаться от других тем, что именно мы смотрим, слушаем, рекомендуем, и тем, что нам нравится. Но и их в последнее время нередко используют для более широкого обсуждения затрагивающей нас всех темы. Ведущий Национального общественного радио США Скотт Саймон впервые начал диалог о смерти в масштабе всей страны, когда стал делиться сообщениями с 1,2 миллиона своих подписчиков в Твиттере о том, как умирала его мать. Трогательный рассказ о ее кончине, который он вел практически в реальном времени, стал настоящим уроком об этом важном событии в жизни каждого. Вот несколько фрагментов из него:

27 июля 2:38: «Ночами тяжелее всего. Но именно поэтому я здесь. Как бы я хотел переложить на себя мамины страхи и ее боль».

27 июля 6:41: «Сегодня ночью практически не спали. Зато были песни, стихи, воспоминания и смех. Моя мама: «Спасибо Богу за то, что подарил нам эту ночь и друг друга».

28 июля 14:02: «И еще: прислушайтесь к 80-летним. В течение десятилетия они находятся в двух шагах от смерти. Они знают, что на самом деле жизненно важно».

И наконец:

29 июля 20:17: «Небеса над Чикаго разверзлись, и Патриша Лайонз Саймон Ньюмен вышла на авансцену».

«В журналистике, когда мы хотим опубликовать материал с продолжением на следующей странице, мы объясняем эту вынужденную меру «глобальным» значением события, однако это бывает нечасто», – позже заметил Саймон. «Вообще-то есть только одно событие, переживаемое всеми, и это смерть. Это то, что рано или поздно произойдет в жизни наших близких, друзей и незнакомых людей вокруг нас и, конечно, придется испытать и нам самим. Я считаю, об этом нужно говорить без чувства неловкости. Как только научимся легко говорить на эту тему, мы сможем «переставить» наши собственные жизненные часы».

И не нужно ждать, когда – вспомним Джона Донна – «колокол звонит по тебе», чтобы «переставить свои часы». Возможно, превратив смерть в обыденное явление своей повседневной жизни, нам удастся не сбиться с пути.

Клинический психолог профессор Тодд Кашдан обнаружил, что уход от осознания реальности смерти приводит нас к вере, дающей ощущение стабильности, а также самоотождествления с группой единомышленников одной расы или пола. «Приверженность своему «культурному мировоззрению» дает ощущение символического бессмертия, – отмечает он. – Как это ни странно, отстаивая интересы группы своих единомышленников, мы вырабатываем «вторую стратегию» для управления страхом смерти». Эти группы ощущают себя более долговечными, чем мы, однако подобная стратегия губительна для общества и может привести к остракизму, расизму и другим способам демонизирования «чужих» для возвеличивания своей собственной группы и самоидентификации с ней.

Профессор Кашдан продолжает цитировать результаты исследования, показывающие, что когда людям напоминали о смерти, они в своих ответах склонны были проявлять больший уровень расизма по отношению к другим группам, нежели к своим собственным. В связи с этим Кашдан и его коллеги задались вопросом, что могло бы смягчить или сдержать эти проявления. А именно, их интересовало, могла бы практика осознанности повлиять на изменение ситуации. Или как выразился Кашдан: «Если практикующие осознанный подход к жизни в большей степени готовы анализировать происходящее в настоящий момент, даже если это причиняет им неудобство, продемонстрируют ли они большую снисходительность перед угрозой собственной смерти?»

Ответом стало сенсационное «да». После того как участникам опроса напомнили о неизбежности их собственной смерти, а затем попросили описать процесс разложения своих тел (вполне «нормальная» просьба – в качестве напоминания о смерти), наиболее вдумчивые из них продемонстрировали меньшую враждебность к группам иных убеждений. Они также затратили больше времени и слов для письменного описания смерти, предполагая, «что большая открытость в осознании угрозы смерти позволяет воцариться состраданию и справедливости». И наконец, заключает Кашдан: «Осознанность изменяет ощущение власти, которой обладает над нами смерть. И это довольно серьезно».

Кроме того, исследование показало, что нам недостаточно сталкиваться со смертью лишь время от времени. Для того чтобы смерть со всеми ее атрибутами, а именно способностью переставлять жизненные часы, вызывать сочувствие, изменять направление развития и открывать новые перспективы, стала частью бытия, мы должны быть к ней готовы. Как и находящихся в хорошей физической форме спортсмены, получающие истинное удовольствие от участия в марафоне. Для тех, кто этим не отличается, этот опыт будет сродни мучительной борьбе. Отношения со смертью – именно «отношения». Они развиваются в обоих направлениях. Смерть может привнести что-то в жизнь, а образ жизни, в свою очередь, может сделать свой вклад в то, какой станет наша смерть.

27 октября 2013 года в своем доме в Саутгемптоне, штат Нью-Йорк, скончался рок-музыкант Лу Рид. Рядом с ним была его спутница жизни на протяжении двадцати одного года Лори Андерсон. Она рассказала о последних минутах, которые они провели вместе. Вернувшись домой из больницы всего несколько дней назад, Рид, тем не менее, настаивал на том, чтобы его вынесли на воздух, чтобы побыть в лучах утреннего солнца.

«Занимаясь медитацией, мы к этому готовились, – рассказывала она. – Мы учились направлять энергию вверх, от живота к сердцу, и выпускать ее через голову. Я никогда не видела столь изумленного выражения лица, какое было у Лу в момент его смерти. Его руки совершали движения 21-й формы комплекса тай-дзи, подобные льющейся воде. Его глаза были широко открыты. Я держала в своих объятиях человека, которого любила больше всех на свете, и разговаривала с ним в тот момент, когда он уходил из жизни. Его сердце остановилось. Ему не было страшно. Я смогла пройти с ним весь путь до самой его смерти. Что может быть лучше такой прекрасной, мучительной и ослепительной жизни? А смерть? Я верю, что смысл смерти есть высвобождение любви».

Это убедительный и трогательный пример того, как осознанный подход к жизни может слиться воедино с осознанным восприятием смерти: «Мы готовились к этому». И конечно, высвобождение любви – это цель не только смерти, но и жизни. И тем не менее для слишком многих цель жизни состоит в попытке избежать смерти – путем бесконечных отвлекающих маневров, постоянной показной занятости, бесконечной самовлюбленности, вечных перегрузок на работе. Для некоторых наступит момент, когда предчувствие смерти внесет ясность в то, что есть жизнь. Но такая ясность доступна уже сейчас. Как пишет Джоан Галифакс[34]: «Все мы смертны». И всем нам предстоит ухаживать за другими и за собой.