Читать книгу "Моя любимая сестра - Джессика Кнолл"

– Верно, – отвечаю я во второй раз, – но я хочу просто поесть у бара.

– Место у бара необходимо бронировать.

– Здесь нет порядка живой очереди?

Администратор смотрит на меня. Из косметики она выбрала только готическую помаду, из украшений – нефритовый браслет.

– Можете посмотреть, есть ли места. – Наклоняюсь к ней. – Так в баре нет порядка живой очереди?

– Только если нет брони. Если есть, его не трогают.

– В Eleven Madison и то не так жестко, как здесь, – легко улыбаюсь я, давая понять, что знакома с капризами шикарных ресторанов.

Администратор раздраженно смотрит на меня.

– Что?

– Он в Нью-Йорке, – жалобно говорю я.

Эта сучка пожимает плечами. Как будто Нью-Йорка нет, а зал в этом четырехзвездочном бутик-отеле в Фениксе – все, что осталось. Она похожа на тех, кто смотрит шоу, но определенно не узнает меня. Нужно было попросить съемочную группу пойти за мной на ужин (после моего публичного чтения они вернулись в трехзвездочный отель этой сети), чтобы эта надменная девица поняла, что должна требовать вежливого обращения со мной. Ничего личного, просто темнокожие женщины в белой обстановке зачастую превращаются в ярых бойцов. Рискованно приравнивать себя к ним. Одна из них – нежный ветерок различий. Две – ураган, от которого прячутся в подвале.

Вспоминаю о сумке от Chanel, когда иду к бару, следуя бесполезным указаниям администратора, и регулирую ее на цепочке, чтобы она прижалась к тазовой кости. Когда есть сомнения, выводи Chanel.

Бар не видно у подножия лестницы, поэтому брожу по второму залу как идиотка, гадая, получила бы Бретт сопровождение, и если бы получила, то за свою известность или цвет кожи. Когда я наконец замечаю бар, в нем пусто и не накрыто.

– Можно? – спрашиваю я бармена, присаживаясь на стул.

– Выпить или поесть?

– Поесть. – Задумываюсь на секунду. – И то и другое.

Он улыбается, отчего я чувствую себя глупо за заданный вопрос. Его волосы зачесаны назад, а бородка неопрятна. И на нем розовый галстук-бабочка.

– Тогда можно.

Передо мной кладут салфетку, меню и столовые приборы, а потом забывают на несколько минут, пока через два стула от меня не занимает место краснолицый мужчина в мятом костюме. Ему тут же уделяется все внимание, и к его заказу коктейля мне удается добавить от себя бокал белого вина. «Какого?» – спрашивает бармен, и я пожимаю плечами, потому что понятия не имею, но отчаянно хочу почувствовать себя так же, как в тот день в квартире Джен, – словно ничего плохого не случится. «Удиви меня», – игриво отвечаю я. «Но как? – серьезно спрашивает он. – Сухое, сладкое, какое?» Взвешиваю все варианты и прошу сладкое. Кому хочется пить сухое?

Бармен готовит наши напитки в том порядке, в каком заказали, хотя со времен работы Винса барменом я знаю, что почти всегда сначала наливается вино или пиво, а потом смешивается более сложный коктейль. Перед мужчиной ставится напиток, и бармен отправляется в другой конец бара, поэтому поднимаю руку. Он машет в ответ, терпеливо улыбаясь и как бы говоря: «Не волнуйтесь, я о вас помню». Протерев целую подставку бокалов, еще испускающих пар после посудомоечной машины, он открывает для меня бутылку белого сладкого. Наполняет бокал до краев и переливает оставшееся в небольшой графин, который ставит сбоку от меня, затем подмигивает – мол, никому не говори.

– Простите за это. Я здесь сегодня один, и у нас закончились чистые бокалы.

Он закидывает полотенце на плечо и скрещивает руки на груди. Рукава его рубашки закатаны до локтей; его крупные, с разбухшими венами руки говорят о работе на ферме, а часы – о ребенке с трастовым фондом, который на первом курсе бросил Университет Массачусетса в Дартмуте, чтобы начать производство собственных футболок. У него теплые, с зелеными крапинками глаза. Люди, в водительских правах которых цвет глаз записан как ореховый, обычно говорят: они карие, просто карие, но в его случае я бы возразила. Какие нужны гены, чтобы родить ребенка с такими глазами? Скрещиваю ноги, размышляя о том, как далеко Феникс от Нью-Йорка и насколько маловероятно, что этот парень с некарими глазами смотрит Saluté.

– Что будете есть, мисс? – спрашивает он.

В капризах шикарных ресторанов я не новичок, как и в плохом обслуживании с улыбкой, являющейся результатом шока от негодования и снисхождения. В такие моменты тебе приносят бесплатный бокал вина, а красавчик-бармен предлагает мисс свои искренние извинения. Поэтому настраиваешься и говоришь:

– Для начала свекольный салат, после лосося.

– Отличный выбор, – говорит бармен, забыв забрать у меня меню.

Достаю телефон и открываю почту. Бокал еще горячий после мойки, и вино на вкус как свадебный букет, совсем не такое, как мы пили у Джен. Плевать, завтра я буду в Лос-Анджелесе, где «на восемь все готово для ужина в Bestia с номинированным на «Оскар» женщиной-режиссером. Как волнительно!» – добавила помощница моего агента.

Далее письмо от Гвен, моего редактора: «Re: Анкета Стефани Клиффордс». Перед публикацией издания каждый писатель заполняет авторскую анкету. Она распространяется среди различных отделов, чтобы помочь в разработке рекламы и маркетинга. «Стеф, завтра первым делом достань мне анкету из мемуаров Стефани Клиффордс. Спасибо». Приходится перечитать несколько раз, пока не понимаю, что помощницу Гвен тоже зовут Стефани и что она, наверное, по ошибке отправила мне это письмо. И все же, зачем ей моя анкета?

Слышу: «Свекольный салат?» и поднимаю руку, но тарелку ставят перед мужчиной справа от меня. Снова переключаюсь на почту. Винс переслал мне подробности полета в Марракеш. Аэропорт им. Джона Ф. Кеннеди в 17:47, через три дня. Мы договорились, что он встретит меня в аэропорту с моим чемоданом, собранным для Марокко, чтобы мне не пришлось таскаться с вещами для турне, ужина с режиссером и путешествия Бретт. Морщусь. Тяжелый будет денек. Но отказаться от Марокко – не вариант, тут не отмажешься, как от вечеринки в честь помолвки, особенно с моим недавним решением выйти из шоу. Можно подумать, будто такой сдвиг в мышлении дает мне карт-бланш отказываться от всех мероприятий, на которые в жизни не пошла бы, не снимай их, но на самом деле я нахожусь под еще большей ответственностью. Мне нужно дать понять, что я – неотъемлемая часть этого сезона, что никто не выбил меня из колеи. Как говорят, я хочу уйти, пока нахожусь на вершине. А вершина эта как Марс – враждебна к человеческой жизни.

Джентльмен справа от меня вгрызается в небольшой стейк, тщательно подрумяненный, как он и просил. Именно так и обратился к нему бармен, показывая официанту, куда поставить тарелку: «Филе для джентльмена».

Я перехожу к графину. Вино в нем тоже температуры супа. Ну да плевать, оно помогает мне подпитывать смелую фантазию, которая появилась у меня с момента выхода мемуаров. «Место эвакуации» – бестселлер номер один по версии New York Times (сделано), я одновременно коммерчески успешна и любима критиками (сделано), очень известный и современный режиссер или актриса намерен адаптировать мои мемуары для экрана (почти сделано). Конечно, меня попросили вернуться на шоу, хотя, когда стартуют съемки пятого сезона, я буду закостенелой тридцатипятилеткой, но все не так просто, у меня есть идея получше. Может, у эпизода, где Лорен Конрад кричит Хайди «Ты знаешь, что сделала!» и самый высокий рейтинг среди реалити-шоу, но вы знаете, что шоу «Семейство Кардашян» достигло пика, когда у сестер родились дети? Сюжетная линия материнства выглядит странно, но помните, нашим зрителям нравится смотреть, как нешаблонные женщины уступают под давлением, направленным на то, чтобы сделать что-то шаблонное.