Читать книгу "Девушка с черным котом - Екатерина Белецкая"

Не смотря на обилие пива, она вскоре обнаружила, что совершенно не пьянеет. Таенн объяснил, что пиво Полосатый специально присылает безградусное, потому что вечером будет очередное большое сборище, да еще и с концертом, и вот во время этого сборища вполне можно выпить что-то нормальное, а днем… увы, Полосатый неумолим, и днем у него не допросишься чего-то крепче воды.

— Но у Ахельё днем вино можно взять, и это будет нормальное вино, а не как это пиво, — возразила Айрин.

— Хе-хе, — ухмыльнулся Таенн. — А ты думаешь, наши просто так по Берегу шатаются? Я в том числе?

— Из-за вина? — не поверила Айрин.

— Из-за запретов. Нет, понятно, что Полосатый в своем праве, и не хочет, чтобы кому-то было плохо, но… В общем, до вечера мы пьем безалкогольное пиво, и разговариваем разговоры. Когда надоест, пойдем искупаться. Заодно и пристань нашу посмотришь. У нас здорово.

Ореса и Гара так и не дождались, поэтому консультацию про конструкцию было решено отложить на вечер. Сходили в комнату Таенна, Айрин переоделась, и они отправились к морю.

* * *

— …я вот что хотела спросить. Может быть, я не совсем правильно понимаю, но ведь умирают люди очень по-разному, — Айрин шла следом за Таенном по узкой тропинке, вьющейся между камней и деревьев. — Не все ведь вот так… ну, как я, как Феликс, как Унара, как монах. Бывает, что человек лежит в той же коме гораздо меньше, верно?

— Верно, — подтвердил Таенн. — Правильно мыслишь.

— А такие люди попадают на Берег?

— Не всегда. Если человеку или не человеку суждено умереть, то да, он проведет несколько дней тут, на Берегу. Если не суждено, он сюда не попадет.

— Вот как… — Айрин задумалась. — Но я таких не видела, ни разу.

— Опять же правильно, — подтвердил Таенн. — Это не в вашей части Берега. И не в нашей.

— А где такие места? — Айрин споткнулась о корень, Таенн поддержал ее за локоть. — В них можно попасть?

— В степь? Теоретически можно, но зачем тебе это? — Таенн нахмурился.

— Не знаю, — пожала плечами Айрин. — Просто так. Интересно, наверное.

Сейчас они шли рядом, спуск стал более пологим, а воздух посвежел, потянуло прибрежным ветром — значит, море уже близко.

— Я могу тебя отвести, но я совершенно не уверен, что тебе это нужно, — покачал головой Таенн. — Они даже не успевают толком себя осознать. Многие растеряны, подавлены, напуганы. У многих сохраняется память, и для них происходящее — трагедия.

— Сохраняется память? — удивилась Айрин. — Да ты что. Не может быть!

— Еще как может. Я тот самолет очень долго не забуду, — Таенн тряхнул головой, словно отгоняя дурные мысли. — Сто с лишним человек, одновременно. Тут такое не редкость, конечно, но в тот раз этот чертов самолет в полном составе появился в степи при мне. Они даже не поняли ничего. Потому что вот только что они сидели в самолете, а теперь эти кресла стояли на траве. Понимаешь? Степь, небо высоченное, горы на горизонте — и сто человек в этих самых креслах.

— И что они делали? — с ужасом спросила Айрин.

— Они там пробыли меньше трех минут, — Таенн говорил глухо, голос его звучал тяжело, словно он в этот момент был сильно подавлен… впрочем, так оно и было. — Они начали вставать с кресел, побрели в разные стороны. А потом стали исчезать. Один за одним. И вскоре там была уже совсем пустая степь, только кресла стояли. Скоро исчезли и они тоже.

— Ужас какой… — пробормотала Айрин. — Таенн, слушай… а куда они уходят?

— Кто?

— Да все. Те, за кем приходят Черные, те, кто вот так умирает? Или такие, как я?

— По-разному, — пожал плечами Таенн. — Кто куда. Кто-то идет выше, в запредел. Кто-то возвращается в новое тело, чтобы прожить новую жизнь. Кто-то может и вовсе развоплотиться…

— Как ты, если сыграешь музыку?

— Примерно. Скорее, как Янина.

— А почему ты уверен, что, сыграй ты что-то, ты именно развоплотишься? — Айрин остановилась. — А вдруг это не так? С чего ты взял, что это развоплощение, а не переход куда-то дальше?

— Ощущение, понимаешь? Это ощущение ни с чем нельзя спутать. Кстати, развоплотиться — это не значит перестать существовать. Это, скажем так, начало существования в какой-то совершенно иной форме. Вот только никто из нас не хочет проверять, что это за форма такая, потому что не было еще вернувшихся перевоплощенных, — Таенн развел руками.

— А из запредела кто-нибудь возвращался? — этот вопрос волновал Айрин последние дни, но она до этой поры никак не могла решиться и спросить.

— Да, — уверенно ответил Таенн. — Возвращался. И неоднократно. Там есть жизнь, но она совершенно другая, она не подчиняется никаким известным нам законам. К ней нельзя применить наши правила и понятия. Ты, наверное, слышала выражение «Царствие небесное»?

Айрин кивнула — и вдруг вспомнила. Точно, сто раз она это выражение слышала! И даже картинки видела: благообразный седой старик на облаке в окружении каких-то светящихся существ. Облака, лучи, голубое небо, ниспадающие одежды…

— Седой старик на облаке, да? — ехидно поинтересовался Таенн. — Или что-то гораздо более зловещее. Например, ад. Я снова прав?

Айрин опять кивнула — и засмеялась.

— Находясь здесь, я понимаю, насколько это глупо, — заметила она. — Представлять себе мир, жизнь, и смерть, как тортик. Снизу красный слой с острым перцем — это ад, сверху голубенький ванильный слой — это рай, а посередке разноцветный слой, который пахнет непонятно чем — это жизнь.

— Вот-вот, — покивал Таенн. — Бесконечно наивно думать, что ты, умерев, попадешь к старику… и потом, что там делать? Сидеть сиднем подле трона, завязнув в безвременье, как муха в янтаре, и смотреть на небо и лучи? Или, если ты был плохим, гореть вечно в огне, как всё та же самая муха, без конца и края, и… и что?

— Ты прав, это всё выглядит слишком уж примитивно, — согласилась Айрин. — А на самом деле что?

— А на самом деле запредел — это бесконечное путешествие, это самые странные и удивительные миры, это безграничная свобода, — объяснил Таенн. — И есть еще один момент. Знаешь, чем отличается рай от ада?

— И чем же?

— Если ты в раю, к тебе вернется твоя память. А если ты в аду — ее просто не будет. А значит, не будет и тебя. Так вот, о вернувшихся из запредела. Они возвращаются добровольно, девочка, осознанно, и осознанно же идут на частичную блокировку памяти — они потом вернутся, и память вернется тоже.

— Но зачем они возвращаются? — удивилась Айрин.

— Любовь, — Таенн улыбнулся. И улыбка у него получилась какая-то очень светлая, и очень добрая. — Они ищут своих. Любимых. Некоторые не две жизни подряд это делают, и не три, и не четыре. Ведь мало найти, надо еще и сделать так, чтобы человек — или не человек, да это и неважно — сумел тоже достичь запредела… И там уже можно быть счастливыми вместе.