Читать книгу "Быть императрицей. Повседневная жизнь на троне - Елена Первушина"

По словам Ольги Александровны, не было ни капли правды в рассказе, будто императрицу погружали в транс во время спиритических сеансов, которые устраивал Распутин в домике Анны Вырубовой.

– Это заявление можно было бы назвать смехотворным, если бы оно не было таким подлым. Возможно, набожность Аликс несколько преувеличивают, но она была искренне религиозной, а Православная церковь запрещает занятия подобного рода. Возможно, вы помните, что в книге Катерины Кольб, у которой было много noms de plume[174], в том числе княгиня Катерина Радзивилл, можно прочитать, будто бы у Вырубовой был ключ к дневнику моей невестки и будто бы Вырубова знала все ее секреты. Нужно сказать, что дневник Аликс не был зашифрован и что она никогда не была очень аккуратной в своих дневниковых записях. А в последние годы она была слишком занята и слишком часто недомогала и вовсе перестала вести дневник.

Хотя великая княгиня недолюбливала Распутина и с трудом понимала его сибирский говор, она никогда не критиковала его в разговорах с братом или его супругой.

– Я понимала, что их дружба с этим крестьянином – это их личное дело и что даже я не вправе вмешиваться в их отношения. А ведь у меня было много таких возможностей, поскольку в течение многих лет я имела возможность видеться с Ники и Аликс практически ежедневно. Однако я этого не делала никогда – отчасти потому, что могла судить: никаким пресловутым влиянием на Ники Распутин не обладал, но, главным образом, из-за Алексея.

Великой княгине было трудно понять, почему мало кто понимал в России, что единственной причиной доверия и дружбы с Распутиным был страшный недуг ее племянника. Ведь вера в силу молитвы, в дар исцеления, которым наделены некоторые люди, в чудеса была широко распространена среди русского народа. А Распутин был, несомненно, наделен этим даром.

– На этот счет нет никаких сомнений, – свидетельствовала великая княгиня. – Я сама не раз наблюдала чудесные результаты, которых он добивался. Мне также известно, что самые знаменитые врачи того времени были вынуждены это признать. Профессор Федоров, самый знаменитый хирург, пациентом которого был Алексей, сам не раз говорил мне об этом. Однако все доктора терпеть не могли Распутина.

Как хорошо известно, малейшая травма наследника могла привести и часто приводила к невыносимым страданиям, когда ребенок оказывался на краю гибели. Первый кризис произошел, когда Алексею едва исполнилось три года. Он упал в Царскосельском парке. Он не заплакал, и на ножке почти не осталось ссадины, но произошло внутреннее кровоизлияние, и несколько часов спустя ребенок корчился от невыносимой боли. Императрица позвонила Ольге, и та тотчас же примчалась в Царское Село.

Алексей Николаевич (1904–1918 гг.) – наследник Цесаревич и Великий Князь, пятый ребенок и единственный сын Николая II и Александры Федоровны. Был болен гемофилией. Расстрелян 17 июля 1918 г. вместе с родителями, сестрами и слугами

– Какие только мысли не приходили, должно быть, Аликс в голову – а ведь это был первый кризис из многих, которые затем происходили. Бедное дитя так страдало, вокруг глаз были темные круги, тельце его как-то съежилось, ножка до неузнаваемости распухла. От докторов не было совершенно никакого проку. Перепуганные больше нас, они все время перешептывались. По-видимому, они просто не могли ничего сделать. Прошло уже много часов, и они оставили всякую надежду. Было уже поздно, и меня уговорили пойти к себе в покои. Тогда Аликс отправила в Петербург телеграмму Распутину. Он приехал во дворец около полуночи, если не позднее. К тому времени я была уже в своих апартаментах, а поутру Аликс позвала меня в комнату Алексея. Я глазам своим не поверила. Малыш был не только жив, но и здоров. Он сидел на постели, жар словно рукой сняло, от опухоли на ножке не осталось и следа, глаза ясные, светлые. Ужас вчерашнего вечера казался невероятным далеким кошмаром. Позднее я узнала от Аликс, что Распутин даже не прикоснулся к ребенку, он только стоял в ногах постели и молился. Разумеется, нашлись люди, которые сразу же принялись утверждать, будто молитвы Распутина просто совпали с выздоровлением моего племянника. Во-первых, любой доктор может вам подтвердить, что на такой стадии недуг невозможно вылечить за какие-то считанные часы. Во-вторых, такое совпадение может произойти раз-другой, но я даже не могу припомнить, сколько раз это случалось!

Однажды молитвы Распутина произвели тот же результат, хотя сам старец находился в Сибири, а наследник Алексей в Польше. Осенью 1913 года, находясь в Спале, неподалеку от Варшавы, где у императора был охотничий дворец, мальчик, неудачно прыгнув в лодку, ударился об уключину. Тотчас были направлены срочные телеграммы профессору Федорову и другим специалистам. Великая княгиня находилась в это время в Дании вместе с императрицей Марией Федоровной. От профессора Федорова она узнала, что это была самая тяжелая травма в жизни мальчика. Тогда его мать послала телеграмму в Покровское, моля о помощи. Распутин ответил: «Бог воззрил на твои слезы. Не печалься. Твой сын будет жить».

– Час спустя ребенок был вне опасности, – заявила великая княгиня. – Позднее я встретилась с профессором Федоровым, который сказал мне, что с медицинской точки зрения исцеление совершенно необъяснимо. Я слышала такое утверждение, будто публике было бы проще понять положение Распутина, если бы ей стало известно о болезни моего племянника. Это клевета чистой воды. Действительно, Ники и Аликс не стали трезвонить о недуге ребенка, как только узнали о нем, но ведь сохранять ее долго в тайне было невозможно. Все обвиняли мою бедную невестку за то, что она передала сыну болезнь, а затем принялись винить ее за то, что она выбивалась из сил, чтобы найти способ ее вылечить. Разве это справедливо? Ни мой брат, ни Аликс не верили, что человек этот наделен какими-то сверхъестественными способностями. Они видели в нем крестьянина, истинная набожность которого сделала его орудием Божиим, но лишь для помощи Алексею. Аликс ужасно страдала от невралгических болей в ногах и пояснице, но я ни разу не слышала, чтобы сибиряк помогал ей.

С печалью в глазах великая княгиня стала вспоминать о веселом, жизнерадостном характере своего племянника, его мужестве, терпеливости, спокойствии, с которыми он мирился с тем, что не может развлекаться как здоровые мальчики.

Мы приближались к вопросу, который мог поставить меня в неловкое положение, потому что я не знал, что мне нужно сделать, чтобы не причинить великой княгине страданий. Я имел в виду письма императрицы к мужу, написанные ею в период с 1915 по 1916 год, в которых она бессчетное количество раз ссылается на «нашего друга» и на советы, которые он давал по вопросам, которые не имели никакого отношения к болезни наследника, таким как назначение министров. Письма эти создавали такое впечатление, словно существование или падение империи находилось в руках Распутина. Я прекрасно понимал, что материал использовался недобросовестными людьми, а один автор договорился до того, что высказал предположение, будто император не принимал ни одного важного решения, не посоветовавшись предварительно с Распутиным.