Читать книгу "Путешествие Жана Соважа в Московию в 1586 году. Открытие Арктики французами в XVI веке - Бруно Виане"

Что касается службы Вам, Сир, и ваших дел, Вы прекрасно знаете, насколько торговля с Московией, которая ведется обычно через город Нарву, прибыльна для ваших подданных, а то и необходима для всего вашего королевства. Короли Польши и Швеции желают ей помешать, заявляя, что вышеназванный император Московии – их враг, и слуги короля Польши за последние пять-шесть лет захватили множество судов ваших подданных, груженных товарами на пути в Нарву или из Нарвы. Ваши подданные часто жаловались Вашему Величеству об этом, и Вы весьма сердечно писали королю Польши примерно четыре года назад, прося, чтобы он поступил с ними по разуму и справедливости, и приказывали мне, Сир, чтобы я как можно более старательно оказывал им помощь в этом вопросе. Король Польши ответил мне, что он специально пошлет к Вашему Величеству, чтобы объяснить причины, заставляющие его препятствовать этой торговле, и заключить с Вами дружеское соглашение, но так этого еще и не сделал. Ваше Величество рассудит, будет ли полезным для безопасности этой торговли и ваших подданных вновь написать королю Польши, чтобы напомнить ему о зле, которое было в прошлом причинено Вашим подданным, и чтобы предупредить то зло, которое может быть причинено в будущем, чтобы плавание по морям было для них свободным. Дать подобную свободу было бы разумно. Я надеюсь, что король Швеции сразу же согласится, если этого от него потребует Ваше Величество.

Сир, покойные монсеньоры ваши отец и брат (святой и достойной памяти) мне весьма недвусмысленно приказывали убедить приморские города Германии, которые называются Ганзой, чтобы они создали склад или хранилище своих товаров в каком-нибудь городе Франции, подобно тому, что они имели в Лондоне в Англии[339], чтобы торговля между вашими подданными и ими стала более частой, и я этого наконец добился после долгих и непрестанных стараний; и чтобы договориться с Вашим Величеством, их послы в конце 1567 года добрались до Антверпена, но из-за смуты, которая в то время происходила во Франции, послы были отозваны. И поскольку эти города очень богаты и могут поставлять много разных товаров как в мирное, так и в военное время, мне показалось, Сир, что я должен посоветовать Вашему Величеству, чтобы Вы соблаговолили написать этим городам, в особенности главным – Любеку и Данцигу (Любек – главный город этого Ганзейского союза). И я нисколько не сомневаюсь, что Ваше Величество получит от них то, чего попросит, как и они мне обещают, даже город Любек, который чувствует себя очень обязанным Вашему Величеству. Я надеюсь, что в месяце мае или, самое позднее, в июне их послы смогут быть во Франции, если на то будет воля Вашего Величества, и я не премину их побудить к этому и во всем остальном верно выполнить все то, что Вашему Величеству будет угодно мне приказать.

Вот и все, и пр.

Из Штеттина, 18 декабря 1570 года.

IV.2. Торговля на Балтийском море

IV.2а. Две страны, незнакомые друг с другом

В 1586 году Жан Соваж открыл для Франции Архангельский путь, а на следующий год купцы, сопровождавшие его, получили выгодные условия торговли. Это путешествие, за которым последовало установление отношений между Францией и Московией, в некотором роде увенчало карьеру Шарля де Данзея. Но чтобы достичь этого, французскому послу в Дании пришлось приложить множество усилий, о чем свидетельствуют некоторые из его писем, которые мы приводим ниже.

Франция стала одной из последних европейских стран, завязавших отношения с Россией. Шарль де Данзей надеялся познакомить Московию со своим королевством, поскольку в Москве Францию знали лишь по рассказам послов других стран, а они рассказывали далеко не только хорошее. В 1572 году Иван Грозный, впечатленный рассказом немецких посланников про Варфоломеевскую ночь, по всей видимости, пустил слезу от сострадания и ужаснулся, что на сотворенной Богом Земле существуют такие чудовища…[340]

IV.2б. Если бы Ливония стала французской?

Уже в 1476 году в Балтийском море, а именно в Данциге, побывало около тридцати французских кораблей. Но прямая торговля с Московией началась лишь в 1560 году; до взятия Нарвы русскими в 1558 году торговля с Россией полностью находилась в руках Ганзы и Нидерландов (в Балтийском море) и Генуи (в Черном море).

Торговать с Московией было непросто. Это было очень выгодно, но вместе с тем и очень рискованно. Обмен товаров осуществлялся в Ревеле (Таллине), а затем в основном в Нарве, находившейся под властью России до 1581 года. Поэтому часто говорили о «нарвской торговле». Но шведы и поляки желали помешать каким-либо коммерческим связям с их врагом – Россией. Уже в 1570 году Данзей писал французским властям о выгодах и о трудностях этой торговли.

[Письмо «Монсеньору» от 18 декабря 1570 года]

Что до моей службы королю, я сделал все, что смог, чтобы убедить подданных его величества вести торговлю в России. Эта торговля началась всего шесть или семь лет назад[341], и они получили от нее столько выгоды и столько товаров и преимуществ для Французского королевства, что нет ни одного путешествия, которое было бы для них столь выгодным и столь необходимым для королевства, чем это. Короли Польши и Швеции желают помешать этой торговле, потому что московит – их враг, и в особенности к этому стремится польский король, причинивший по этой причине великие неправды и притеснения подданным короля, плывшим в Нарву, где они торгуют с московитами, или возвращавшимся из нее. По этой причине король уже писал королю Польши, но его слуги не прекратили свои грабежи, о чем я сообщил королю, чтобы он вновь написал королю Польши (я уверен, что его об этом настоятельно просят и умоляют его подданные), чтобы мореплавание стало свободным, и [французские купцы] могли безопасно продолжать эту торговлю.

Итак, трудность состояла в том, чтобы добраться до ливонских портов. По Штеттинскому договору 1570 года северная часть ливонской береговой черты отходила к Швеции, а южная – к Польше, с 1569 года объединившейся с Литвой по Люблинской унии. Но русские не признавали этого договора и продолжали занимать часть ливонской территории своими войсками. Они поместили там короля – брата короля Дании, женатого на племяннице Ивана IV. Таким образом, все конфликты региона сосредоточились на этом вечном яблоке раздора – Ливонии, позволяющей торговать с Россией.

Данзею пришла в голову гениальная идея, как заставить умолкнуть шум битвы. А что если Ливония попросту станет французской? В одном из своих сообщений 1575 года[342] Данзей указал на все те выгоды, которые Франция вынесла бы из брака герцога Алансонского и принцессы Елизаветы, сестры шведского короля. Герцог Алансонский был младшим сыном королевы Екатерины Медичи и короля Генриха II (1547–1559)[343]. У принцессы не было значительного приданого, к нему можно было бы добавить права Швеции на Ливонию, и тогда эта стратегически важная территория стала бы «наследственным владением Французского дома». Затем посол перечисляет преимущества, которые получило бы его королевство от такого владения, например, многочисленная конная и пешая армия тевтонских рыцарей, уже доказавшая свою храбрость в сражениях с московитами.