Читать книгу "Третий близнец - Кен Фоллетт"

– Просто мне стало известно, что вы при подборе испытуемых сканировали медицинские базы данных.

– Ах, это! – Джинни тут же успокоилась. На этот счет она могла не волноваться. – Да, верно, я разработала поисковую систему, которая сканирует компьютерные данные и подбирает подходящие пары. Моей целью является поиск идентичных близнецов. Впрочем, эту же систему можно использовать в работе и с другими базами данных.

– И вы получили допуск к медицинской информации, чтобы привести эту систему в действие?

– Тут важно определить, что именно вы называете допуском. Я была достаточно деликатна и не вмешивалась в частную жизнь людей. Никаких интимных подробностей. Программа это не регистрирует.

– Что же она тогда регистрирует?

– Имена и фамилии двух близнецов, их адреса и номера телефонов.

– И имена с фамилиями, я так понимаю, печатаются парно?

– Ну разумеется, в этом и смысл.

– В таком случае если вы используете, к примеру, базу данных по электроэнцефалограммам, то компьютер говорит вам, что мозговые излучения у Джона Доу в точности такие же, как у Джима Фитца?

– Да, так или примерно так. Но в целом о здоровье этих двух людей он вам ничего не говорит.

– Тем не менее, если вы узнали, что Джон Доу является параноидальным шизофреником, у вас есть все основания полагать, что и Джим Фитц тоже является таковым?

– Нет, мы этим не занимаемся.

– Но вы ведь можете знать Джона Доу.

– В каком смысле?

– Ну, он может быть, к примеру, вашим привратником или кем-то еще.

– Да перестаньте!

– Но это возможно?

– Об этом и пойдет речь в вашей статье?

– Может быть.

– Ну, чисто теоретически это возможно, но шансы столь малы, что ни один разумный человек не станет принимать их всерьез.

– Это спорный вопрос.

Эта репортерша твердо вознамерилась раздуть из мухи слона, подумала Джинни. И забеспокоилась. У нее и без того полно проблем и нет ни сил, ни времени отбиваться от этих чертовых газетчиков.

– Насколько все это имеет отношение к действительности? – спросила она. – Вы что, нашли реального человека, который считает, что я беспардонно вторглась в его частную жизнь?

– Меня интересует потенциальная возможность.

Тут Джинни спохватилась.

– Скажите, а кто посоветовал вам позвонить именно мне?

– А почему вы спрашиваете?

– Да по той же причине, по какой вы задаете мне все эти вопросы. Хочу знать правду.

– Я не могу этого сказать.

– Интересно получается! – воскликнула Джинни. – Я вот уже минут пятнадцать распинаюсь перед вами, рассказываю о своих исследованиях и методике. Мне нечего скрывать, а вот о вас этого не скажешь. Наверное, вам просто стыдно, так мне кажется. Стыдно признаться, каким путем вы раздобыли сведения о моем проекте.

– Ничего мне не стыдно! – буркнула журналистка.

Джинни завелась. С чего эта дамочка вообразила, что с ней можно так разговаривать?…

– Ну, наверное, тогда есть что скрывать кому-то еще. Иначе почему бы не сказать мне, кто он такой? Или она?…

– Я не раскрываю своих источников.

– Значит, им есть чего бояться, верно? – Джинни понимала, что взяла неверный тон. С журналистами лучше не ссориться. Но эту, похоже, ничем не проймешь. – Я ведь уже объяснила, что в моих методах нет ничего противозаконного и ничьи интересы они не задевают. Тогда зачем таиться вашему информатору?

– У людей могут быть самые разные причины…

– Может, этот информатор хочет мне отомстить? – Говоря это, Джинни призадумалась. Действительно, кому это может быть выгодно, кто затаил на нее злобу?

– Без комментариев.

– Ах, стало быть, без комментариев? – саркастически воскликнула она. – Что ж, буду иметь в виду.

– Доктор Феррами, хочу поблагодарить вас за помощь и…

– На здоровье! – рявкнула Джинни и бросила трубку.

Она долго и задумчиво смотрела на телефон. Что, черт побери, это означает?…

Среда

21

Беррингтон Джонс спал плохо.

Ночь он провел с Пиппой Харпенден. Пиппа работала секретаршей на кафедре физики, и за ней волочились многие ученые, в том числе и несколько женатых мужчин, но встречалась она только с Беррингтоном. Он нарядился, повез ее в уютный ресторанчик и заказал дорогое вино. Он купался в завистливых взглядах других мужчин своего возраста, обедавших с некрасивыми старыми женами. Затем привез Пиппу к себе домой, зажег свечи, надел шелковую пижаму и медленно и с наслаждением занимался с ней любовью, пока она не обмякла в его объятиях со сладострастным стоном.

Но в четыре утра он проснулся, мучимый мыслями о том, что его план может не сработать. Вчера днем состоялся его разговор с Хэнком Стоуном, и тот вроде бы клюнул, но сегодня, возможно, уже забыл об их договоренности. Возможно, издателей «Нью-Йорк таймс» вовсе и не заинтересует его история. Они проведут предварительное расследование и сочтут, что в том, чем занимается Джинни, нет ничего противозаконного. Или же будут слишком долго раскачиваться и приступят к делу только на следующей неделе, когда будет уже поздно.

Он так ворочался и вздыхал, что Пиппа сонно спросила:

– Тебе плохо, Берри?

Он погладил ее длинные светлые волосы, и она тут же начала тихонько сладострастно постанывать. Секс с красивой женщиной мог, конечно, служить утешением, но Беррингтон чувствовал, что сейчас это не поможет. Можно было бы поговорить с Пиппой о своих проблемах – она была умна, всегда его понимала и сочувствовала, – но делиться этой тайной с кем бы то ни было он не мог.

Через некоторое время он встал и отправился на пробежку. Но когда вернулся домой, Пиппы уже не было – она ушла, оставив прощальную благодарственную записку, завернутую в прозрачный черный нейлоновый чулок.

К восьми явилась служанка и приготовила ему на завтрак омлет. Марианна была худенькой нервной девушкой с французской Мартиники. Она плохо говорила по-английски, и все время боялась, что ее отправят домой, а потому отличалась примерным послушанием и услужливостью. Она была довольно хорошенькой, и иногда Беррингтон подумывал о том, что если он прикажет ей заниматься с ним любовью, она и это будет делать с той же покорностью и усердием. Но разумеется, этого не было и никогда не будет: спать со служанкой не в его стиле. Это дурной тон.

Он принял душ, побрился и оделся – весьма официально, выбрав темно-серый костюм в еле заметную полоску, белую рубашку и черный галстук в мелкий красный горошек. Вдел в манжеты золотые запонки с монограммами, аккуратно сложил белый льняной платок и вставил его в нагрудный кармашек. Наряд довершили дорогие черные туфли, начищенные Марианной до зеркального блеска…