Читать книгу "Черная роза - Наталья Солнцева"

– Хорошо, я подожду, – упавшим голосом ответила Вика.

Видимо, ее уже спрашивали, куда делись бумаги. Во всяком случае, в любой момент могли спросить.

– Вика! Давайте встретимся, погуляем по Москве! – предложил Ник. – Мне будет приятно вас увидеть!

– Да?

Вика покраснела от удовольствия. Она тоже скучала. Вален разбудил ее романтическую натуру щедрыми обещаниями и…пропал. Забыл о ней. Николай тоже очень интересный молодой человек, москвич. Почему бы не провести с ним время?

– Так вы согласны?

– Пожалуй!

Ник почувствовал, что она улыбается. Значит, он ей не безразличен. Чудесно! Наконец-то, он разгонит проклятую скуку, будет встречаться с замечательной девушкой… Все складывается, как нельзя, лучше! Черная полоса в его жизни кончилась!

…В раннюю пору его бурной жизни, когда он еще носил другое имя, его смелые усы, длинные вьющиеся волосы, каким могла бы позавидовать любая женщина, безупречное телосложение, – давали ему вид Аполлона. Перед ним все двери были открыты, – но его мрачная душа, как-бы случайно попавшая в столь прекрасное тело, его неоправданный цинизм, неприкрытые сарказм и злобность, переходящие в бесконтрольную ярость, – делали его самым неприятным гостем. Особенно, когда выпив изрядное количество «гадости», – так он называл самые лучшие вина, которые ему подавали, – он начинал всем присутствующим гостям описывать картины Страшного Суда и адских мук, которым подвергаются души грешников, которые позволяли себе… Это было ужасно! Отвратительные сцены, рисуемые им, приводили людей в недоумение и трепет, настроение у них портилось, аппетит пропадал и появлялось непреодолимое желание выскочить из-за стола и бежать, бежать, куда глаза глядят, – лишь бы подальше, прочь от адских видений жуткого будущего и от безумного пророка, возвещающего неминуемые и жаркие объятия «геенны огненной».

Никому это не нравилось, и его больше в гости не приглашали. Постепенно круг общения сужался, пока господин Араун де Бриссон не остался в полном и беспросветном одиночестве. О, сколько справедливого негодования, сколько желчи изливал он на «неблагодарных людишек», этих «бурдюков для вина и еды», которые не желают смотреть правде в глаза, не желают признавать ее неприглядные стороны! Им бы только жрать, спать да развлекаться! А о душе они заботиться не желают! Им даже слышать не хочется о том, к какому бесславному концу их приведет легкомыслие, сиюминутная суета и леность недалеких умишек!

Ах, да что сожалеть без толку! Бриссон решил махнуть на все рукой. Его еще больше озлобила людская неблагодарность. К счастью, он предусмотрительно поселился вдали от толчеи и лишнего шума, на тихой роскошной вилле в римском стиле, с чудесным внутренним двориком, фонтаном, огромным садом и прекрасными мраморными термами.[23]Жилище его располагалось на берегу Средиземного моря, окруженное густыми зарослями вечнозеленых кустарников, чьи жесткие листья блестели на солнце, как серебро.

Великолепный лазурный берег, оливковые рощи, эвкалипты, пальмы и агавы, заросли мирта и олеандра служили любимыми местами для прогулок и размышлений господина де Бриссона. Он обожал охотиться на жаворонков, куропаток и рябчиков, коих здесь водилось великое множество, а потом зажаривать их на костре, под сенью душистого леса.

В его саду и окрестностях виллы поселилось несметное количество летучих мышей, и если одинокий путник или нежданный гость забредали в жилище странного господина, то воспоминания об этом надолго отбивали охоту приближаться к чудесным беломраморным хоромам, в которых поселился «сам дьявол».

Впрочем, Араун де Бриссон так не считал. Напротив, – это все окружающие были для него «семенем греха» и «сатанинским отродьем». Именно так, и не иначе называл он людей, – женщин, детей, стариков и старух, рыбаков, зарабатывающих себе на жизнь ловлей сардин и камбалы, крестьян, хозяев виноградников, и даже богатых соседей. Он ни для кого не делал исключения. Все люди одинаковы, – жалкие грешники, алчущие денег, зрелищ и дешевых удовольствий, вроде набитого желудка или мерзкой похоти. Тьфу! Смотреть противно! А еще более противно иметь с ними дело!

Однако, скука постепенно стала одолевать месье де Бриссона. Охота и созерцание морских пейзажей не могли развлечь его как следует. Мрачные и темные глубины его души взбунтовались, требуя новых впечатлений!

Он решил отдаться занятиям тайным и по-настоящему порочным, чем-то вроде черной магии, колдовства и призывания потусторонних сил… Окунувшись в это с головой, Араун де Бриссон словно прозрел. Вот, чему стоило посвящать свое время и свои силы! Вот, что может дать ему не иллюзорную, а самую, что ни на есть, подлинную власть над ничтожными невеждами, которые называют себя людьми!

Вся его прежняя жизнь показалась вялой, бесцельной и лишенной смысла. Никому не нужной. Но теперь… Теперь все изменилось! Он – вассал Повелителя Тьмы, и будет служить ему, бессрочно и безоглядно.

Де Бриссон купался в собственных честолюбивых мечтах. Он пристрастился не просто к роскоши, но к роскоши непомерной, присущей знойным владыкам Востока. Его привлекали Китай, Арабские королевства, Индия и Япония, где экзотическое и изысканное зло поражало неиссякаемым разнообразием и обилием острых впечатлений, недоступных ни фантазии, ни пониманию европейца. Бледные лица и жидкая кровь не приспособлены для подобного.

Араун де Бриссон принял посвящение в Рыцари ордена Черной Розы, самого тайного и могущественного из всех, с которыми он сталкивался. Эта игра пришлась ему по душе.

Вадим отдыхал после очередного «заказа». Он всегда так делал, – получив деньги, «уходил на дно», несколько раз меняя адреса, не позволяя себе ни единого контакта. Из столицы он не уезжал. Зачем? В Москве спрятаться легче, чем в самом дремучем лесу.

Его тянуло в Харьков, на могилу Евлалии. Все чаще и чаще он видел ее в своих беспокойных снах. Впрочем, теперь, кажется, и наяву. Она словно следовала за ним повсюду неслышной тенью, прильнув к сердцу, как ядовитый цветок. Тоска по ней, по ее черным глазам, глядящим неотрывно и жарко, по ее сладким, горячим губам, по ее мягкому и гладкому телу сводила его с ума. Картину «Искушение», которую он приобрел на выставке Артура Корнилина, он оставил у Никиты, а копию повесил на стене, напротив кровати.

Артур Корнилин мертв, Богдан тоже… Настала очередь Нины Корнилиной. А они все так же далеки от разгадки, как и раньше. Горский уехал во Францию, и от него ни слуху, ни духу. А может… Наверное, стоит позвонить Никите.

Вадим колебался. Общение с кем-либо в период «спячки», – как он называл вынужденный уход от мира сего, – было против его правил. Но жажда узнать новости оказалась сильнее. Он долго набирал номер, пока бабушка Никиты не ответила, что «молодые уехали, а куда, неизвестно, – наверное, в Крым».

Евлалия насмешливо смотрела на него с картины, в блестящих зрачках отражалось золото обвивавших ее листьев и узоров. Переливающиеся краски ее полного тела светились, как тайный плод греха. Вадим сжал голову, стараясь преодолеть приступ невыносимой боли. Она ждет его… А он? Что он здесь делает? Почему все еще не с ней?