Читать книгу "Сталин и Рузвельт. Великое партнерство - Сьюзен Батлер"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он нашел общий язык с президентом, и они одинаково смотрели на целый ряд вопросов, чего он никак не ожидал. Они с Рузвельтом оба чувствовали необходимость разделения Германии, лишения Франции ее колониальных владений, перемещения польских границ на запад (в целом к «линии Керзона») с одновременной передачей Польше части территории Германии. Реализация идеи Рузвельта о создании Объединенных Наций в том виде, как это предполагалось, с предоставлением власти четырем «международным полицейским» – охранителям мира, обеспечит за Советским Союзом статус одной из великих мировых держав. Это было элементом нового мирового порядка. Кроме того, операция «Оверлорд» становилась реальностью.
* * *
После прибытия в Каир Рузвельт направил Сталину две дружеских телеграммы, чтобы поблагодарить его за гостеприимство: «Я считаю, что конференция была весьма успешной, и я уверен, что она является историческим событием, подтверждающим не только нашу способность совместно вести войну, но также работать для дела грядущего мира в полнейшем согласии. Наши личные беседы доставили мне большое наслаждение»[282].
Сталин ответно телеграфировал президенту в несвойственной ему откровенной манере: «Согласен с Вами… что наши личные встречи имели во многих отношениях весьма важное значение… Теперь имеется уверенность, что наши народы будут дружно совместно действовать и в настоящее время, и после завершения этой войны… Я также надеюсь, что наша встреча в Тегеране не будет считаться последней и мы вновь увидимся»[283].
Рузвельт сообщил Сталину, что он произведет назначение Верховного главнокомандующего экспедиционными силами в операции «Оверлорд» в течение трех или четырех ближайших дней или же сразу после прибытия в Каир Черчилля.
Маршалл, находясь в Каире в ожидании того, что он будет назначен на эту должность, телеграфировал в пятницу военному министру Стимсону, одному из своих покровителей, что, «вероятно, он в ближайшее время примет командование»[284].
Генерал Дуайт Дэвид Эйзенхауэр, которого звали «Айк», в прошлом году был назначен Маршаллом (в обход 366 офицеров) командующим силами союзников в Северной Африке и Италии. В то время, как они вместе были на полях сражений, Рузвельт сделал интригующее и двусмысленное заявление: «Мы с вами знаем, кто был начальником штаба в последние годы гражданской войны, но практически никто этого больше не знает… Мне невыносимо думать, что через пятьдесят лет практически никто не будет знать, кем был Джордж Маршалл. Это одна из причин, по которым я хочу, чтобы Джордж стал Большим Начальником – у него есть право остаться в истории в качестве великого полководца».
Когда Рузвельт принял решение назначить Маршалла начальником штаба армии США, он ни у кого не спрашивал совета. Теперь же он стал задавать соответствующие вопросы каждому. Среди тех, с кем он советовался, были генерал Першинг, герой Первой мировой войны, адмирал Лихи, адмирал Кинг, генерал Арнольд, Генри Стимсон и Гарри Гопкинс. Первые четверо настолько уважали и ценили генерала Маршалла в качестве руководителя соперничающих друг с другом сил союзников и различных служб и его умение решать проблемы командования в таких условиях, что они считали целесообразным оставить его в прежней должности и не поручать ему командования операцией «Оверлорд». С другой стороны, Гопкинс и Стимсон выступали за то, чтобы он был назначен командующим экспедиционными силами в операции «Оверлорд». Такого же мнения придерживались Сталин и Черчилль.
Рузвельт, не объявляя этого вслух, принял другое решение. По словам Стимсона, у Рузвельта появилось желание назначить Маршалла в качестве командующего операцией, одновременно сохранив за ним пост начальника штаба армии (просто назначив кого-нибудь другого временно работать в Вашингтоне), чтобы тем самым не вызывать озабоченности у Лихи, Кинга и других. Однако Маршалл настаивал на том, что если он примет командование, то он должен будет уйти с поста начальника штаба армии, поскольку эта должность «должна полностью и постоянно, на справедливой основе, принадлежать тому, кто на нее поставлен»[285].
Рузвельт решил оставить решение за самим Маршаллом. Он поручил этот вопрос Гарри Гопкинсу. Гопкинс появился у Маршалла до обеда на следующий день после прибытия в Каир. Как описывал это Маршалл, Гопкинс «сказал мне, что президент был в некоторой степени озабочен вопросом моего назначения… Я постарался дать ясно понять, что совершенно искренне приму любое решение президента, каким бы оно ни было… Я отказался высказать свое мнение по этому вопросу. На следующий день президент позвал меня к себе на виллу… В ответ на его вопросы я повторил еще раз, что не стану оценивать своих способностей, это должен сделать только президент. Я вновь дать понять, что, каким бы ни было решение, я всем сердцем приму его… В завершение нашего разговора президент заявил: “Я чувствую, что не смогу спать по ночам, если вас не будет в стране“»[286].
Телеграмма Рузвельта Сталину о его выборе в пользу Эйзенхауэра в качестве командующего экспедиционными силами в операции «Оверлорд», как обычно, была направлена из Штабной комнаты в Вашингтоне, где она была зашифрована и адресована в американское посольство в Москве, а там расшифрована и перепечатана. Понимая ее важность, Гарриман, взяв с собой Болена, чтобы тот смог немедленно перевести сообщение, лично доставил ее Молотову в Кремль. Как услышал Гарриман, Молотов позвонил Сталину и сообщил ему эту новость. После того как Сталин повесил трубку, Молотов объявил Гарриману довольно сухо: «Маршал Сталин доволен этим решением. Он считает Эйзенхауэра опытным генералом, особенно в командовании крупными силами и десантными операциями».
На самом же деле Сталин был так рад, что заключительная часть мозаики – назначение командующего «вторым фронтом» – наконец-то сложилась, что он собственноручно отредактировал телеграмму, направленную Рузвельту: «Приветствую назначение генерала Эйзенхауэра»[287].
В течение последнего вечера в Каире, согласно воспоминаниям Эллиота, его отец хотел разговаривать лишь о том, что являлось краеугольным камнем достижения, которого он добился, в течение месяца находясь вдали от дома, – об Объединенных Нациях: «Американцы – конгрессмены, газетные обозреватели – говорят об Объединенных Нациях, как о чем-то существующем только в связи с войной. Имеется тенденция нападать на них, заявляя, что мы едины лишь потому, что к единству нас вынуждает война. Но не война является подлинно объединяющей силой. Такая сила – мир. Только после войны я смогу добиться, чтобы Объединенные Нации были поистине Объединенными Нациями»[288].
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Сталин и Рузвельт. Великое партнерство - Сьюзен Батлер», после закрытия браузера.