Читать книгу "Русофобия. Антироссийское лобби в США - Андрей Цыганков"

В ответ на «цветные революции» и их поддержку Вашингтоном Кремль предпринял ряд оборонительных мер. Россия не разрывала связи со странами Запада, но укрепляла отношения с руководством Беларуси, Армении и среднеазиатских государств, хотя такая политика вызывала острую критику со стороны США и ЕС. Кроме того, Кремль занялся подготовкой собственных молодежных организаций для защиты того, что считал подлинно российской демократией, и предупредил США о недопустимости вмешательства во внутренние дела России.

Лобби: призывы дать отпор России как «авторитарному громиле»

Лобби видело в «цветных революциях» возможность ослабить Россию и ее влияние на постсоветском пространстве, а также усилить в этом регионе влияние стран Запада. Некоторые представители лобби вроде Майкла Макфола оправдывали агрессивность Запада в традиционной риторике продвижения демократии и утверждали, что «на самом деле борьба на Украине идет не за геополитическую ориентацию, а за демократию»23. Впрочем, другие представители лобби не считали абсурдным отношение к «цветным революциям» как к способу подрыва геополитических позиций Москвы в мире. По мнению Чарльза Краутхаммера и других неоконсерваторов, американо-российский конфликт, вызванный результатами украинских выборов 2004 года, по сути дела «был в первую очередь связан не с демократией, а с Россией… Запад хочет завершить дело, начатое падением Берлинской стены, и продолжить движение Европы на восток»24. И либеральные, и консервативные члены лобби считали необходимым ужесточить политику в отношении Москвы, а американские СМИ широко распространяли такие мнения. Лобби рекомендовали проводить стратегию, облегчавшую вступление Украины и Грузии в НАТО и контролируемую Западом систему энергетической безопасности — за счет интересов и влияния России.

Идеологические аргументы

Лобби использует «цветные революции» для подтверждения старых страхов перед Россией как автократической державой, готовой пойти на все для предотвращения демократизации в самой России и за ее пределами. Типичное и знакомое обвинение таково: Россия никогда не избавлялась от имперского синдрома и теперь ради достижения своих целей прибегает к прекращению или ограничению поставок энергии и энергоносителей, к разжиганию нестабильности и к устранению иностранных лидеров руками спецслужб. Видные теоретики русофобии вроде Збигнева Бжезинского еще в 90-х годах доказывали, что у русского империализма имелись особые корни на Украине и что Западу необходимо разрушить связь России с ее славянским соседом25. В «оранжевой революции» эти люди сразу же нашли подтверждение своих старых фобий в отношении России. Бжезинский предупредил об опасности восстановления советского режима и назвал Путина новым Муссолини, тоскующим о возрождении империи26. Профессор Роман Шпорлук, декан кафедры украинских исследований, жестко сформулировал выбор, перед которым стоит Украина: «В Европу или обратно в Россию»27. Адриан Каратнцки из Freedom House говорил о том, что в «геополитике региона происходит благоприятный сейсмический сдвиг на запад»28. СМИ наводнили обвинения России в «новом империализме» и даже утверждения о необходимости «нового железного занавеса», который отгородит Европу от действий России29. Эксперты по России возродили тезис о теоретической связи между внутриполитическим авторитаризмом и внешнеполитической агрессией30.

Говоря конкретнее, лобби обвиняло Кремль в эксплуатации Украины, Грузии и зависимости других постсоветских государств от поставок российских энергоносителей. Такие видные представители американского политического истеблишмента, как вице-президент США Дик Чейни и сенатор Ричард Лугар, настаивали на утверждении, что Россия все сильнее использует «энергетическое оружие» против тех своих соседей на постсоветском пространстве, которые оказывают предпочтение политической демократизации31. Этот тезис стал стандартным при освещении энергетической стратегии России в СМИ32. Обвинение получило поддержку видных политических деятелей Украины, Грузии и других стран Восточной Европы, а также их сторонников в США. Например, Юлия Тимошенко, один из лидеров «оранжевой коалиции» и тогдашний премьер-министр Украины, обращаясь к европейцам, сказала, что действия «Газпрома» в отношениях со странами СНГ (Содружества независимых государств) обусловлены не соображениями рынка, а соображениями «энергетического терроризма»33. Это мнение активно распространяли сторонники радикальной вестернизации России. Бывший экономический советник Кремля Андрей Илларионов повторил обвинение в применении энергетического оружия, заявив следующее: «Сдвиг к империалистической политике… имеет ясную и высокую цену, которую в конечном счете заплатят граждане страны, вступающей на путь империализма»34.

Помимо довода о применении энергетического оружия, лобби стремилось обвинить Кремль в заговоре, предусматривавшем использование силы и убийство лидера «оранжевой коалиции» Виктора Ющенко. Американский миллиардер Джордж Сорос, активно поддерживавший «цветные революции», публично обвинил Путина в том, что Владимир Путин советовал президенту Украины Леониду Кучме подавить мирные демонстрации протеста против фальсификации выборов35. По словам Сороса, аналогичный совет о применении силы Путин давал и президенту Узбекистана Исламу Каримову в мае 2005 года, когда тысячи демонстрантов выступили с протестом против решения государства заключить в тюрьму нескольких видных бизнесменов в Андижане. Тем временем Джеймстаунский фонд утверждал, что за двумя покушениями на жизнь Ющенко стоит Кремль. Одно из покушений пытались осуществить с помощью яда, другое — с помощью бомбы. Ссылаясь на телефонный разговор с людьми — якобы сотрудниками российских спецслужб, автор публикации уверенно делал вывод о том, что «наивно думать, будто президент России Владимир Путин не знал об этом заговоре»36. Другие возлагали ответственность за отравление Ющенко на его украинских противников, но при этом обвиняли Путина в поддержке этих людей37.

Такие действия Кремля требовали от США срочного и жесткого ответа. В статье, опубликованной в неоконсервативном еженедельнике The Weekly Standard, Майкл Макфол утверждал, что «после вмешательства Путина у президента Ющенко есть полное право проводить антироссийскую политику»38. Другие представители лобби заходили еще дальше и советовали думать о России как о милитаристской антизападной диктатуре, то есть настаивали на вмешательстве США. Колумнист The Wall Street Journal Холман Дженкинс-мл. ставил знак равенства между Путиным и Саддамом Хусейном39. Сходным образом Брюс П. Джексон из «Проекта переходных демократий» настаивал на том, чтобы с Россией обошлись так, как Запад обошелся с Сербией:

«Европа и США неизбежно будут вынуждены сделать то, что они — с огромными колебаниями и неохотно — сделали на Балканах в конце 90-х годов. Во-первых, им следует согласиться на объединение своих ресурсов и на совместную деятельность. Затем они должны велеть державе-хулигану собраться и уйти домой. Наконец, они должны прийти в регион с различными гражданскими и экономическими проектами, направленными на укрепление кавказских демократий и построение более тесных отношений с Европой. И чем скорее это будет сделано, тем меньше окажется цена»40.

Члены лобби также единодушно высказывались в пользу приема «демократизирующихся» нерусских государств вроде Грузии и Украины в НАТО41 и проведения в отношении России политики42, основанной не столько на стимулах, сколько на санкциях43.