Читать книгу "Глаз ведьмы - Василий Веденеев"

Для начала стоило проверить адресок, который он назвал сегодня Серову по телефону. Нет, Фомич не намеревался ломиться в двери квартиры или даже входить в подъезд дома, где она располагалась. Нет, он просто медленным шагом прогуливающегося человека пройдет мимо и посмотрит, что там происходит. Опытному глазу иногда достаточно всего одной или двух незначительных деталей, чтобы уловить суть всей картины. Конечно, идти туда опасно, но действовать дальше с завязанными глазами, не представляя, что тебе грозит, тоже совершенно невозможно!

Увиденное потрясло его — вокруг уже незаметно скапливались менты, явно намереваясь лезть в ту чертову квартиру. Уж кто-кто, а Власов вряд ли мог в этом ошибиться: насмотрелся, к несчастью. Всем своим существом он понимал, что задерживаться тут не стоит, но в силу совершенно неясных причин не мог уйти и, словно безумный, кружил по кварталу, где разворачивались события. Жуткое место пугало и притягивало одновременно. Наверное, так чувствует себя убийца, когда его влечет туда, где он оставил бездыханную жертву.

Взрыв заставил его замереть на месте и внутренне сжаться от ужаса. Фомич не желал верить тому, что случилось самое страшное и теперь злосчастная судьба состроила мерзкую гримасу, показав несчастному Толику такую козью рожу, какой он еще отродясь не видал. Нет, не может такого быть, наверное, это не там, а где-то еще, и совсем не то, что он думает!

Однако бухнул второй взрыв, и Власов испуганно втянул голову в плечи — теперь ему нечего рассчитывать на милость ментов, они начнут его искать и сделают все, чтобы он получил свинцовую пайку при задержании. Он подставил их, страшно и кроваво подставил, а этого никто никогда не прощает и даже не пожелает слушать объяснения. Да и что он будет объяснять и, главное, кому? Если Волкодав сам полез на эту хату, то…

Нет, линять отсюда, как можно скорее линять! Байки про мужичков с пистолетом-авторучкой и звонок по мобильному телефону с бумажкой перед носом можно оставить, как говорится, для внутреннего пользования, а из города нужно смываться, пока не пришили. Есть надежные кореша под Киевом и в Казахстане, помогут пристроиться и никаких пограничных контролей там не предвидится. Остается лишь сказать спасибо за прозрачные границы, соперничество и взаимную нелюбовь ментов из бывших союзных республик.

Фомич припустил к метро, стремясь поскорее покинуть ставший еще более опасным для него район, но тут же замедлил шаг: на фиг привлекать к себе внимание. И потом, почему он так уверен, что взорвалось именно в том адресе, который его заставили назвать Серову?

Но сердце подсказывало — там, там! И внутренний голос призывал бежать без оглядки.

Вот этого-то, по мнению Власова, как раз делать не стоило, а лучше сначала осмотреться. Наверняка сейчас начнут все перекрывать и всех проверять: на вокзалах, в аэропортах, в междугородных автобусах. Зачем ему лишняя головная боль? Тем более абсолютно неясно, куда и к кому подаваться, и нет билетов.

Спустившись в метро, он решил для начала поехать к Славке по кличке Ластик, полученной им из-за фамилии Ластиков. Там Фомича вряд ли станут искать: Славка давно в завязе, болтливостью не отличается и живет на отшибе — в Капотне. Причем один, что особенно ценно. Там можно пересидеть штормягу, написать малявки корешам в Хохляндию и Казахстан, дождаться ответа и тогда двигать…

Ластик принял радушно, а когда увидел приличную водку и хорошую закуску — разные карбонаты, копчености и соленую рыбку, — и вовсе расцвел. Работал он на рынке, собирал и разбирал шатры-палатки торговцев, и на следующий же день слетал отпроситься у бригады в загул. Такое не раз случалось, члены рыночного братства выручали друг друга и поэтому отнеслись к просьбе Славки с полным пониманием, но предупредили: его доля будет в это время уходить в карманы подельников.

Из похода на улицу Ластик принес международные конверты с марками, свежего хлеба и картошки. Пока варилась картоха, Фомич накарябал послания и попросил Ластика сбегать опустить их в почтовый ящик. Теперь надо ждать ответа и по возможности не высовывать носа. Из всех развлечений оставались телевизор и водка. Да еще знакомые девки с рынка, которых приводил Ластик.

— Будем, — повторил Фомич и посмотрел на толстые Славкины пальцы, сжимавшие стакан. Их украшала полинявшая татуировка «СЛОН».

Когда-то эта нехитрая аббревиатура расшифровывалась как «Соловецкий лагерь особого назначения», и ее кололи на руках те, кого туда отправляла новая власть, обожавшая всякие сокращения, в том числе сокращение численности населения своей страны. Позже, в иные времена, старая татуировка приобрела новое значение, и ее стали расшифровывать как «смерть легавым от ножа».

Власов вспомнил про свой ножичек, спрятанный в сумке, и усмехнулся — Славка никогда никого не зарезал и не убил, а накололся из дешевого форса, хотя против легавых ничего особенного не имел. Что может иметь против них вор-неудачник, к тому же давно завязавший? Ластик небось даже околоточного своего, то бишь участкового, не видел лет десять. Спросить? Проверить, угадал или нет?

Но вместо этого Анатолий Александрович спросил о другом:

— Что у тебя за звук такой? Словно скребутся?

— А-а, мыши, мать их! — Славка выпил и кинул в широко открытый рот кусок ветчины. — Пей, хрен с ними! Видал, у нас магазин сделали на первом этаже, ну, с той стороны дома? Вот они и прут везде, заразы. Я вот думаю, может, кота завесгь?

— Мыши?

Фомич встал, в одних носках, неслышно ступая по половицам, прокрался в переднюю и прислушался. Кажется, тихо. Неужели и правда мыши? Но скрежет был явно металлом по металлу, а мышей со стальными фиксами он еще отродясь не видывал. Выглянуть в глазок?

Власов приподнял заслонку и приник глазом к окуляру дверного глазка, ожидая увидеть пустую лестничную площадку, но увидел лишь непроницаемую черноту, из которой вдруг что-то очень сильно ткнуло его в глаз, да так, что разом погасло сознание.

И Анатолий Александрович Власов осел у дверей квартиры приятеля с простреленной головой, поймав пулю прямо в глаз через дверной глазок.

Славка на шум выскочил в прихожую, увидел окровавленное тело и хотел закричать, но тут дверь распахнулась и в проеме появилась темная фигура, за которой маячили неясные тени. Ластик попятился, а фигура вскинула руку и выстрелила. Славик получил от незваных гостей пулю в лоб и рухнул на пороге единственной комнаты.

— Оружие оставить? — деловито спросил стрелявший.

— Нет, — ответил ему мужчина в темной рубашке. — Контрольные в голову, гильзы не собирать и быстро вниз.

Приглушенно бухнули еще два выстрела, затем раздались торопливые шаги по лестнице. У подъезда ждали два автомобиля. Как только трое мужчин вышли и расселись, водители тронули с места.

— Меня подбросьте к Вешнякам, — попросил мужчина в темной рубахе. — Оттуда я и позвоню ментам: пусть посуетятся.

Игорь Викторович знал свое дело, и пальцы на руке Сергея потихоньку стали обретать прежнюю силу и чувствительность. Головные боли практически не беспокоили. Серов стал гулять в парке госпиталя и там же встречал посетителей, а ходили к нему почти ежедневно отец, тетя Клава да приезжали Володька с Татьяной. Со службы больше никто не появлялся.