Читать книгу "Пожинатель горя - Сергей Владимиров"

— Опер? На задании? Привычное дело, — вдруг говорит он.

— Вроде того.

— А я из бывших. Сейчас в бизнесе. Но иногда тоскую…

Доехали. Пожелал удачи. Денег не взял. Хороший парень.

По домофону ответила она, и от сердца у меня отлегло.

— Это Галкин, Алевтина Семеновна.

— Простите, я не могу вас принять.

— Что-то случилось? С вами все в порядке?

— Вас это не касается. Никто не позволял вам копаться в грязном белье моей семьи.

— Ошибаетесь. Ваша сестра просила меня об услуге. Прежде чем отчитаться перед ней, я хотел бы переговорить с вами.

Ее дыхание терзал динамик.

— Что ж… Хуже уже не будет.

Долгожданный щелчок возвестил мне, что путь свободен. Прежде чем потянуть на себя дверь, я достал пистолет и загнал патрон в патронник. Нападения можно ожидать уже в холле.

Пусто. Никто не притаился за фикусом и за спинкой кожаного дивана, никто не подкарауливал меня в лифте. И все же я застопорил его на первом этаже и поднялся наверх по лестнице, которая тоже пустовала. Сложнее будет в барских чертогах, где легко заблудиться и еще легче устроить засаду.

И вновь Алевтина Семеновна поджидала меня на пороге своей квартиры, грузная, с припухшими покрасневшими глазами, постаревшая на несколько лет. Она словно шагнула сюда из событий двухмесячной давности, из рассказа следователя М. Федорчука — запакованная в черное атласное платье до пола, с короткими отекшими пальцами, с тяжеловесными драгоценными перстнями на них. Ее голову покрывала траурная косынка. Время остановилось для нее, менялись лишь люди, которых она оплакивала, по кому скорбела: дочь, бывший любовник, и вот теперь — муж сестры. Ничто не дрогнуло в ее густо припудренном лице, когда она увидела вскинутый чуть выше ее плеча пистолет, ищущий цель черный зрачок, готовый изрыгнуть пламя.

— Где он?

— Кто? — растворилось в воздухе шелестящее дыхание Друзиной.

— Вы это прекрасно знаете. И учтите, я не собираюсь становиться его очередной жертвой.

Женщина обреченно отступила в сторону.

— Ищите, — повела она полными широкими плечами.

Только сейчас какая-то мстительная победная искорка коротнула в ее взгляде и сразу угасла. Я шагнул в квартиру. Розы в высоких напольных вазах казались искусственными и не благоухали, пахло аптекой — нашатырем, валерианкой, корвалолом, эфирными маслами. И пугающая тишина…

Я не вытирал ноги, не снимал обуви и верхней одежды, мне не до вежливости и прочих интеллигентских штучек, когда охотник в любой момент может превратиться в дичь. Вот из этих дверей, резных, выполненных по спецзаказу, в прошлый раз возник Владислав Ланенский. Я распахиваю их и тут же отодвигаюсь в сторону. Это не просто зал, в который рядовой обыватель набивает все самое лучшее, где принимает гостей, где после напряженного рабочего дня отдыхает в кресле перед телевизором. Зал оборудован под домашний кинотеатр. Здесь угловые диваны и глубокие кресла, на полу — тигровая шкура, набитая соломой мертвая звериная голова скалит злобную зубастую пасть. По логике, кроме традиционных спален, гардеробных, санузлов и кладовок мне предстоит осмотреть и бильярдную комнату, и библиотеку, и шикарную гостиную с подиумом для выступления заезжих столичных знаменитостей. Я отдернул тяжелую штору на окне, но и за ней никто не прятался.

Двигаюсь дальше. Двери рывком на себя, пистолет наготове. Огромный, во всю стену, аквариум, умиротворяющая зеленоватая вода, в которой среди декоративных водорослей, ракушек и камешков скользят золотистые и ярко-огненные рыбки. Прямо в центре помещения журчит мини-фонтан с подсветкой, хрустальные капли, разбиваясь, оставляют на водной глади легкую изумрудную рябь. И все так же оборудовано для отдыха, забытья, сладостной дремы. Салатного цвета диванчик, кресла, журнальный столик.

Затылком я чувствовал присутствие хозяйки, молчаливым гидом сопровождающей меня по своим апартаментам. Она беспрекословно терпела общество незваного гостя и ничем не выказывала волнения. Неужели я промахнулся и его здесь нет?

И вдруг из глубины квартиры до меня донесся какой-то неясный звук. Я так и не понял, что это было, но сразу ощутил присутствие кого-то третьего. Повернулся к Алевтине Семеновне:

— Он там?

Она смотрела на меня отсутствующим взглядом, как на пустое место. Не дожидаясь ответа, я устремился по коридору. Одна из дверей стала медленно и бесшумно открываться. Однако для меня это уже не было неожиданностью. Прижавшись к стене, я произнес:

— Ланенский, без глупостей, иначе буду стрелять.

Секунды обернулись вечностью. В проеме показалась Наталья Семеновна, тоже в траурном платье и черной косынке. Она так же не обратила внимания на мой воинственный вид и вообще, казалось, игнорировала мое присутствие, обращаясь к сестре:

— Аля, что все это значит, что он себе позволяет?

— Не волнуйся, Наташа, ничего страшного не произошло, — успокоила Друзина.

— Ну я же вижу, — проговорила Фирсова, и в ее глазах, увеличенных мощными диоптриями, зародился болезненный упрек. — Вы всё делаете по-своему, никогда не слушаете меня. Зачем ты впустила его, зачем поощряешь его хамские выходки? Да, ты богата, думаешь, что самостоятельна, что вправе пренебрегать моими советами. Но разве жизнь еще не научила тебя? Разве ты мало страдала от людской подлости? Я вам всем хотела только хорошего: и тебе, и Кристине, и Владимиру. Они не послушались, нарушили божественные заповеди: она оказалась гордячкой, он прелюбодеем. Они погубили себя. Попомни мои слова, Аля, погубишь себя и ты.

Я еще ни разу не видел Наталью Семеновну такой. Обошлось без слезных вздохов, причитаний и страдальческого заламывания рук. С сухонькой пожилой женщиной творилось нечто невообразимое. Сбросив привычную маску немощности, вдова с истеричным надрывом принялась выкрикивать гневные обличающие слова:

— Да, я много могу сказать и тебе, и этому человеку! Действительно, что стесняться его, мы уже посвятили его во все наши семейные тайны. Я знаю, ты благородна, не будешь затыкать мне рот деньгами, которые так щедро платила нам с мужем все это время. И за воспитание Кристины, чтобы она ни в чем не нуждалась, и за работу в «Миллениуме». Но эти деньги для меня стали самым большим злом. Я не сумела привыкнуть к ним, воспринимать свой достаток спокойно. Со стороны могло показаться, что я не в меру расчетлива и жадна. Володя ушел от меня, перечеркнув все то, что было. Ему показалось, что жить в нищете честнее. А Кристина… Она всю жизнь презирала меня за эту самую расчетливость и бережливость. Еще бы… Росла на всем готовеньком, ни в чем не знала отказа. Живя так, очень легко питать неприязнь и к деньгам, и к тем, для кого они что-то значат. Она не голодала, не мыкалась по гарнизонам, не знала цену трудовой копейке. Это для тебя, Аля, она была светом в окошке, я-то вполне изведала ее мерзкий характер.

Наталью Семеновну лихорадило, она держалась из последних сил.