Читать книгу "Обет молчания - Марселла Бернштейн"

— И что же? — непонимающе спросил он.

— В тюрьме виновность — заранее заданная величина. Но удивительная вещь — ищешь-ищешь глубокие психологические корни проступка — и не находишь… — Она задумалась на мгновение. — Здесь ей было не так уж плохо.

— В это трудно поверить.

Лаура хмыкнула.

— Всю свою сознательную жизнь она провела по тюрьмам, другой жизни она не помнит. Она всегда была на хорошем счету, всегда пользовалась доверием руководства и носила красную повязку. О ней хорошо отзывается священник. Около года назад ей неожиданно подвернулся шанс совершить побег, но она предпочла вернуться в камеру. Поступок этот о многом говорит. Мне известно о ее внезапных приступах панического страха, нарушениях сна и учащенном сердцебиении. Мне также известно, с какой трогательной заботой она ухаживала за птицами, и о том, что учила плавать детей, страдающих аутизмом. Дэвид Джерроу рассказывал вам об этом?

Она качнула ногой, лакированная туфля повисла на пальцах. Священник скользнул взглядом по стройным ногам молодой женщины, но в следующее мгновение заставил себя сосредоточиться на ее лице.

— Одного не понимаю, — задумчиво произнесла она, — следует ли расценивать ее поступки как свидетельство вины, которую она искупает, считая наказание вполне заслуженным? Или она просто покорилась своей судьбе и плывет по течению?

— Вы не считаете совершенное убийство преднамеренным?

— Я склоняюсь к тому, что это скорее активный детский эксперимент, проверка собственных сил. Маленькие дети опытным путем определяют для себя границы дозволенного. Все дети, мои в том числе. Нередко этот процесс сопровождается эффектными вспышками и агрессией. Трехлетний злюка впивается ногтями в вашу руку и на полном серьезе пытается причинить вам боль. Какова ваша реакция? Вы шлепаете его по руке, обрываете: «Перестань сейчас же!», обнимаете и отвлекаете его внимание новой игрой. Можно предположить, что в подобных ситуациях ее родители не сумели правильно скорректировать свое поведение, в нужный момент погасив в ребенке эмоциональный всплеск.

— Ей было не три года, а тринадцать.

— Да, почти взрослая. В моей практике был один случай. Девочка немногим младше Кейт решила подержать маленького ребенка на вытянутых руках над водой и случайно уронила его. Что это — игра, приведшая к несчастью, или заранее спланированный акт агрессии?

Ведущий специалист службы психологической помощи дотянулась до телефона и положила трубку на рычаг. Незамедлительно раздался звонок. Не убирая руки с аппарата, она в задумчивости смотрела на него.

— Понимаете, — произнесла она наконец, — если я буду пропускать через себя личные трагедии моих пациенток, я не смогу реализовать свои профессиональные задачи. Кейт вынесен приговор. Не мне его оспаривать. Какие бы эмоции ни определяли мое личное отношение к преступнику, моя позиция должна оставаться объективной и нейтральной. Каких только душещипательных историй тут не наслушаешься, и если я буду рыдать над каждой, то грош цена мне как специалисту. Не сумев подняться над ситуацией и оценить ее, я не сумею оказать моральную помощь тем, кто в ней нуждается.

Святой отец поблагодарил ее и ушел. Лаура Пегрэм долго сидела за столом, не снимая руки с затихшего аппарата. Ей вдруг захотелось снять трубку, набрать по внутренней связи номер КПП и под каким-нибудь предлогом задержать отца Майкла. Необходимо сказать ему… Что? Что она ему скажет? Лаура в нерешительности покачала лакированной туфлей на высоком каблуке. Нет. Мало ли что может прийти в голову? А вдруг ее неясная догадка неверна?

Глава 22

— Прошу прощения, мисс.

Кейт испуганно отдернула голову от окна — прислонившись к стеклу, сидя в уютном мягком кресле, она не заметила, как уснула под мерный, однообразный перестук колес.

Склонившийся над ней человек в темной униформе и высокой форменной фуражке вдруг показался ей огромным. Ее взгляд фиксировал карточку охранника на груди, а слух — характерное позвякивание ключей на поясной цепочке. Она всем телом вжалась в сиденье, помертвев от ужаса. Во рту пересохло, она не могла произнести ни слова. За окном расстилались огромные покрывала бескрайних желтых нив и зеленого разнотравья. Видимо, ей не суждено узнать этого приволья. Они пришли забрать ее обратно. Освобождение оказалось лишь досадным недоразумением. Сейчас на ней защелкнутся наручники.

В колонии ходило множество историй о повторных арестах прямо у тюремных ворот. Один из типичных параноидальных страхов колонисток, порождаемых полной изоляцией от внешнего мира. С другой стороны, повторный арест — достаточно широко распространенное явление. По закону взять бывшего заключенного под арест дозволяется даже в тот момент, когда он, покинув тюремные стены, едва успел выйти на вольный воздух.

— Мой тебе совет — не рискуй, — наставляла ее Джоанна. — Пусть тебя встретят друзья. Или адвокат. — Джоанну трижды арестовывали именно таким образом. Она относилась к этому спокойно, все знали, что в тюрьме ей жилось лучше, она и не скрывала этого. Она никогда особенно не рвалась на свободу, поэтому могла позволить себе дерзко игнорировать допросы. Как-то в разговоре она обмолвилась о том, что в уплату кредита, полученного по подложным документам, муниципалитет лишил ее права собственности на квартиру в то время, когда она отбывала свою четвертую ходку. А перспектива начинать все сначала ее не прельщала. — Что толку обивать пороги инстанций органов соцобеспечения и хлопотать о ссуде, если я прекрасно знаю, что рано или поздно опять сорвусь? Что зря стараться-то? — Она рассмеялась скрипучим смехом. — Стара я уже стала, поздно начинать сначала.

Никто не пришел ее встретить, хотя она написала отцу и несколько раз пыталась дозвониться. Сорок пять минут неразберихи в приемном пункте, и она — вольная птица. В 9.12 утра Кейт миновала белые решетчатые заграждения и зашагала прочь от мрачного здания из красного кирпича, прочь от зеленой лужайки. Прочь от тюремных корпусов и узкого проема между ними, куда какая-то разъяренная заключенная сегодня утром швырнула из окна горшок с розовой примулой на кучу хлама из разбитых тарелок и разорванных журналов.

Выйдя за тюремные ворота, она поставила чемодан на обочину дороги и осмотрелась вокруг.

По совету Дэвида Джерроу она ни разу не обернулась в сторону тюрьмы. Прохожие спешили по своим делам, не проявляя к ней ни малейшего интереса. Толкая перед собой детскую коляску, мимо нее пробежала молодая негритянка. Постукивая тростью по тротуару, прошел пожилой мужчина в черном берете. Собравшись с мыслями, Кейт вскинула руку, чтобы поймать такси: нужно было добраться до Паддингтона, так ее инструктировала Нуни. Робкие попытки не сразу увенчались успехом, ей пришлось стоять на дороге довольно долго.

Устроившись на краешке сиденья, она в тысячный раз с беспокойством пересчитала свои деньги, аккуратно переложила билеты в новехонький кошелек и для верности потрогала бумаги об освобождении, сложенные на дно сумки через плечо. Всю дорогу, не переставая, она оглядывалась в заднее стекло, ожидая, что вот-вот в поле зрения появится полицейская машина и красивая сказка закончится.