Читать книгу "Ларец соблазнов Хамиды - Шахразада"

Руаса охватывал страх. Он уже начал понимать, что происходит. И страшился этого своего понимания – ибо тот мир, который еще так недавно казался ему простым и понятным, в единый миг переменился. Более того, колдун чувствовал, что внезапно ушла из его души вся радость, радость, которую он обрел лишь недавно и которую столь тщательно лелеял.

Ахмад хотел, о нет, мечтал выслушать слова Тивиада так же, как Руас-звездочет, – не моргнув глазом. Но ему это не удалось. Не удалось сегодня, ибо внезапно все унижения и оскорбления, которые он терпел от султана, вся брань властелина и вся его лень всплыли в памяти обычно сдержанного визиря.

– Да потому, плешивый ты баран, что ты ни слова не сказал! Слышишь ты, пустое брюхо?! Если не слышишь, могу повторить!

Теперь в изумлении застыл Тивиад. Перечить ему? И кто? Никчемный сморчок, у которого не хватило даже смелости удержать свою любимую подле себя! Человек, который два десятка лет терпел обиды, вдруг заговорил…

– Ступай, ишак, – отдуваясь, чуть слышно проговорил Тивиад. – С тобой я разберусь позже. А вы что застыли, тупицы?! Пошли все вон! Во-он!

Ахмад, прикусив губу, поклонился и даже сделал шаг прочь. Но только один шаг. А потом развернулся на каблуках, легко преодолел ступени помоста и с размаха отвесил султану звонкую пощечину.

Вот теперь окаменели все – и советники дивана, и без того ошарашенные всем происходящим, и Руас-звездочет, и даже сам несчастный султан, которого последний раз били младшие сестры долгих пять десятков лет назад.

Визирь, похоже, столько сил вложил в свой удар, что на пухлой щеке султана отпечаталась не менее пухлая ладонь его слуги. Тивиад открыл рот, чтобы закричать, но всего через мгновение благоразумно закрыл, опасаясь новых, не менее оскорбительных побоев. Тем более оскорбительных, что нос, разбитый наглой девчонкой, все еще давал о себе знать.

Визирь вновь развернулся. И, не говоря ни слова, вышел. Звездочету отчетливо было видно выражение его лица: боль и ярость боролись в глазах всегда почтительного Ахмада. И это открыло Руасу истину, которой он боялся взглянуть в глаза. Глупая девчонка добралась до скалы. Более того, она нашла и заповедную дверь, и даже не менее заповедный ларец…

«Или кто-то из негодяев слуг подсунул ей нужный ключик…» – Волна ярости накрыла и мага.

Руас готов был уже броситься прочь, но голос Тивиада остановил его.

– Ну, что застыли, глупцы?! Не видели, как дают по морде повелителю и властелину?! Что замерли! А ну, хватайте шпаги и сабли… И что там еще есть у стражи… Да все ловите презренного, который поднял руку на наше царственное величество! Да живее, твари!..

Звон десятка сабель был ему ответом – стража действительно пустилась в погоню за визирем. Сколь она будет успешна, Руас не знал. Да и не хотел знать. Ибо сейчас его беспокоило совсем иное: в мир вернулась пустая воинственность. Злобная и бессмысленная, упивающаяся победой ради самой победы и не считающая жертв.

«Ничтожная! И я еще думал, что ты мне дарована самой судьбой! Я считал тебя лучшей из женщин! А ты просто презренная потаскуха…»

Колдуну стоило немалых сил сдержаться. Ибо не холодный его разум, а клокочущие чувства сейчас одержали верх. Но чувства чуждые, пришлые, выпущенные на волю глупостью молоденькой любопытной девочки и чьим-то злым намерением.

Внезапно Тивиад расхохотался. Да так, что затряслись все семь его подбородков. Даже тучное чрево заколыхалось.

– Что, лентяи, не поймали? Ускользнула добыча-то? Да и Аллах с ним, с этим дурачком! Давайте-ка лучше выпьем, несчастные мои братья, унылые мои слуги… Эй, вина сюда!

Торопливые слуги уже вносили в зал столы и чаши. Вносили и при этом странно поглядывали на обычно надменного властелина, который сейчас готов был брататься со всем миром.

«Должно быть, ленивый разум, чистый от посторонних мыслей, лучше ощущает появление новых бед…» – В Руасе заговорил исследователь. Тот, каким он был давным-давно, в те бесконечно далекие годы, когда вместе с братом лишь постигал весь огромный мир и хитросплетение токов энергии в нем. Тогда отец частенько повторял, что предсказание последствий любого события следует читать в том, кто и как на него отвечает.

«Отец… Брат… О нет, только не это!..»

Потрясенный догадкой, Руас бросился вон из церемониального зала, который теперь более походил на зал пиршественный. Уже шумели пьяные споры, уже Тивиад называл советников братьями, уже старейший из советников осведомлялся у самого младшего, уважает ли тот его… Одним словом, исчезновения молчаливого звездочета никто не заметил.

Путь до дома был неблизким. Конечно, в обычные дни Руас-звездочет преодолевал его в полудреме или размышлениях, а потому вовсе не замечал. Но и сегодня, подобрав длинные полы привычного плаща, маг отмерил добрых два фарсаха чуть ли не за минуту. Во всяком случае, так ему показалось.

Однако времени, как выяснилось, прошло более чем много – ибо заходящее солнце окрасило кровавыми отблесками кипарисы вдоль дороги. Вот уже ворота поместья, вот калитка в сад. Вот дом, приветливо встречающий хозяина. И вот они, двери на женскую половину, тоже безмятежно раскрытые навстречу негодующему хозяину.

Свиток двадцать седьмой

Время текло незаметно. Настал и прошел полдень, неугомонное солнце начало клониться к закату, но Хамида все не могла расстаться с удивительным ларцом. Невидимка же с наслаждением наблюдал за тем, как воплощаются в реальность те желания, о которых еще не так давно он и мечтать не мог.

– Ой, что это?

И призраку волей-неволей пришлось отвлечься от сладких мечтаний. Ему достаточно было всего раз взглянуть на ладонь Хамиды, чтобы понять, насколько близок миг его торжества. Ибо на руке девушки переливались в закатных лучах семь изумительных драгоценных камней в семи неповторимо прекрасных кольцах.

«Вот они… Семь смертных грехов человечества…»

– Это, моя сладкая греза, семь чудес света… Семь камней, каждый из которых знаменует собою одно из неповторимых сооружений, коими столь богат сей подлунный мир…

– Семь чудес?

– Да, моя девочка, семь чудес…

«И вновь, вот что удивительно, я нисколько не соврал. Ибо и леность, и гордыня, и зависть по-своему чудесны. Вот только чудеса эти из рода тех, о которых не хочется лишний раз вспоминать…»

– Так, быть может, ты расскажешь мне о них, о самый мудрый из мужчин мира?

– Если ты этого пожелаешь.

Хамида захлопала в ладоши.

– Конечно, захочу. А давай так: я буду надевать на палец кольцо, а ты будешь рассказывать мне о камне и о чуде света, которое сей камень изображает!

– Да будет так!