Читать книгу "Царь Иисус - Роберт Ранке Грейвс"

Утешением в несчастьях были для Архелая сама-рнне, которые ни разу не дали повода для беспокойст-ма. Да и Август проявил щедрость и возвратил этнарху большую часть огромного наследства Ирода, а остальное получили Антипа и Филипп. Архелай установил военное правление в Иудее и правил таким образом чуть больше девяти лет, а потом по-глупому поссорился с Высшим судом, который поддержал решение начальника стражи не пускать его в Храм, потому что он не чист перед Богом. Архелай взял в жены вдову своего брата Александра — Глафиру. Это было бы законно, не оставь Александр детей, однако дети были, отчего новый брак формально считался кровосмесительным. Отказ Архелая удалить Глафиру из своего дома самым удивительным образом объединил против него иудеев и самарян, которые отправили в Рим посольство и убедили Августа сместить его. Когда самаряне и иудеи объединяются с одной целью, иудейская проблема, напомнила Августу Ливия, становится опасной.

Однако даже после того, как Архелай уехал в Галлию, Иосиф все еще не рисковал вернуться в Иудею. Он навел справки среди беженцев и узнал, что в его поместье в Еммаусе сначала хозяйничали разбойники, потом его захватили и сожгли римляне, заодно они вырубили сад, погубили виноградник, не оставили ни одной целой бочки и никому не разрешают даже подходить близко. Два его сына бежали неизвестно куда, Скорее всего они осели в Галилее у своих братьев. И в конце концов он решил направить стопы в Кану Галилейскую, где у него была лесопилка и где он надеялся найти всю семью в добром здравии.

Иосиф позвал Симона ехать с ним в Галилею, однако Симон с сожалением отказался, сказав, что слишком стар менять климат и новое вино вредно вливать в старые мехи.

— Без вас, дорогие друзья, мне будет очень одиноко, и придется мне отправиться к ессеям в Каллирою. Там есть школа, которой руководит мой давний знакомый. Стану членом секты, найду себе новых друзей, и они закроют мне глаза, когда я умру.

Выгодно продав имущество, Иосиф, Мария и Иисус стали прощаться с друзьями и соседями, однако когда Иисус в последний раз обходил деревню, в каждом доме он слышал одно и то же: «Мы наверняка еще встретимся. Кто один раз попробует нильской воды, обязательно вернется еще раз!» В самом деле, Египет — это царица, навсегда пленяющая сердце своей красотой, о чум было хорошо известно евреям, побывавшим в пустыне, где они вздыхали по ее зеленым садам, по ее луку, огурцам и чесноку, забыв о жестокости ее правителей и надсмотрщиков.

На лодке они добрались до Александрии, где купили себе места на почтово-пассажирском судне, идущем в Тир. Оно должно было отплыть не позже чем че-Кс-з неделю и останавливаться по пути во всех портах. Иосиф решил, что морское путешествие будет не более утомительным и дорогим, чем сухопутное, к тому же можно было взять с собой вещи, одежду, книги, которые жалко было бросать, тем более что он хотел приехать во владения Антипы в качестве египетского еврея, а не иудейского беженца. Это было мужественное решение, потому что, подобно египтянам, евреи испытывают безотчетный страх перед морем. Большинство лучше проедет пять тысяч миль по пустыне или по лесу, чем пятьдесят миль по морю даже в самую спокойную погоду. Они видят в море вечного враги, и морская торговля для них самое неприятное дело из всех возможных. А все потому, что они соединяют море с Великой Богиней в ее эротическом облике продажной женщины Раав, тогда как на самом деле — это рыбохвостая Афродита Иоппии, Бейрута и Аскалона. Однако для Иисуса море, которое он видел в пер-ный раз, было прекраснее всего, виденного до тех пор. Оно наполнило его великим ликованием, более великим, чем все чудеса Александрии, первого города после Рима, хотя он побывал в доках и в царской библиотеке, видел колоннаду философов и огромные сумасшедшие толпы людей, вытекающие за ворота ипподрома и тут же вступающие в кровавые драки. Давний деловой партнер Иосифа, которого они случайно встретили, добыл для Иисуса пропуск на маяк петрова Фарос, где — правда, без всякой практической надобности — работала знаменитая паровая машина Ктесибия, и еще пригласил его в дом-фонарь подивиться на невероятное оптическое чудо и поглядеть на корабли, стоявшие на расстоянии не меньше двадцати миль. Однако само море, и его соленый запах, и закат над ним, гораздо более величественный (так ему казалось), чем в пустыне, и Венера, сверкавшая на западе», — все это еще сильнее подействовало на мысли и чувства Иисуса.

Ветер доносил до него городской грохот, видоизменяя его в вопли и стоны, волны пенились и разбивались о рифы, солнце уступало место луне, и Иисус тихо повторял псалом Давида, в котором Давид благодарит Бога за создание великого моря с бесчисленными рыбами, не говоря уж о кораблях и китах, гордо бороздящих его просторы. Он тихо протянул руку Марии, и они хорошо поняли друг друга: «Морская волна — наша мать. Из моря вышла суша во время Творения, как дитя выходит из женского чрева. Как же красиво лицо нашей матери!» А старый Иосиф дрожал от сырости и плотнее заворачивался в свой плащ.

На другой день, когда они грузились на корабль, на небе не было ни облачка.

— Мы увидим Землю обетованную, как она открылась Моисею с горы Нево, — сказал Иосиф.

Поначалу они плыли вдоль берега по воде, обесцвеченной нильским илом, потому что уже начался разлив, и они насчитали семь устий Нила: Канопское, потом по порядку, Волвинитское, Севвенитское, Пинеп-тимское, Мендесское, Танитское и Пелусийское.

Вечером они пришли в Пелусий, бывший Аварис, который был воротами Египта. Отсюда ведомые Моисеем израильтяне начали свое бегство в Обетованную страну. На другой день, взяв на борт груз тканей, они проплыли мимо узкой песчаной полосы, отделявшей Тростниковую лагуну. Здесь египтяне, преследовавшие Моисея, были захвачены преградившим им путь северо-восточным ветром. Многие из них погибли в плывунах.

Судно, то и дело рискуя сесть на мель, тяжело шло на веслах вдоль низкого песчаного берега мимо горы Сеир и великой горы Едом, а впереди можно было разглядеть голубую гряду Иудейских гор. В эту ночь они вышли из Риноколуры в устье Египетского протока, который разделяет Ханаан и Египет и заполняется водой только зимой и весной. Иисус попросил разрешения сплавать на берег, чтобы ступить в первый раз на землю своих отцов, ибо в пятнадцатой главе Книги Иисуса этот поток упоминается как южная граница царства Иуды. Владелец судна разрешил, и Иисус, уже стоя на берегу, помолился, а потом сорвал ветку розмарина и отправился в обратный путь. Ветку он отдал матери.

На другой день выгрузили почту для Газы, но самого города, где Самсон снял ворота с петель, не было видно. Аин-Риммон и Беер-Шева тоже остались в стороне, всего лишь в одном дне пути по суше. Судно плыло мимо плодородных полей Филиетии, а милях в десяти в глубь земли плавно поднимались и опускались меленые склоны гор. Вскоре они приплыли в Аскалон, Гнившее родовое гнездо Иродов, красивый город в греческом стиле, полукругом спускавшийся к морю, кон-11, ы которого упирались в скалы с двумя великолепными храмами возле моря, посвященными богине Афродите и Гераклу-Мелкарту. Здесь прадед Ирода был священником. На другой день они приплыли в Иоп-I шю, где на холме правильной конической формы тоже поклонялись Афродите и Гераклу. Из Иоппии, как сказано, Иона отправился в свое знаменитое путешествие в Таре, в результате которого оказался в чреве кита. Иоппия — это последний порт на пути в Иерусалим, и отсюда хорошо видна вершина горы Мицпы, что и четырех милях к северу от Иерусалима. Однако город стоит на возвышенности, поэтому стоянка здесь крайне неудобная. Они прошли мимо красных утесов, обрамляющих долину Сарон, позади которой поднимается ввысь гора Ефремова, и Иосиф, указав на гору Гевал и гору Гаризим, сказал: