Читать книгу "Корсар. Крест и клинок - Тим Северин"

— Я знаю, это не бог весть что, — сказал Диас, — но именно это жилье император отвел своим испанским офицерам. Нам было велено выселить отсюда хозяина-еврея, и хотите верьте, хотите — нет, но теперь этот еврей должен платить Мулаю за то, что мы живем в его доме. Я понимаю, звучит бессмысленно. Но скоро вы убедитесь, что в Мекнесе такое в порядке вещей. Все здесь шиворот-навыворот.

Три белых человека, одетые во что-то, смутно похожее на военную форму, сидели за одним из столов, играли в карты и пили из глиняных кувшинов.

— Позвольте представить вас моим товарищам-офицерам — сказал Диас. — Роберто, Карлос и Лопес. Они, как и я, кавалеристы. Еще с нами живут два мушкетера из Кастильи, но сейчас их нет, ушли в поход. Император воюет на юге, и их послали туда на помощь. Пока они не вернутся, можете жить в их комнате.

Он хлопнул в ладоши и велел принести поесть. Из задней части дома кто-то ему ответил.

За едой, состоявшей из серой пережаренной баранины и кускуса, Диас объяснил своим соотечественникам, что привез изгоев в Мекнес после того, как услышал о мощной мортире.

— Мудрое решение, — сказал человек, которого звали Роберто, лениво тасуя колоду карт. — Если бы Мулай узнал об этом оружии и о том, что ты был рядом и ничего не предпринял, он велел бы тебя кинуть. — Он повернулся к гостям. — К вашему сведению, быть кинутым здесь не означает, что вас, не заплатив ни гроша, вышвырнут из имперской армии. Это выражение имеет буквальный смысл. И вам очень повезет, если вы уцелеете после того, как вас кинут Черные стражи. Они поднаторели в этом деле. Император кивнет, и эти дьяволы налетят, схватят вас, по одному за каждую конечность. Потом подкинут в воздух и отойдут. Этим тонким искусством они владеют в совершенстве. Они точно рассчитывают, каким манером вы взлетите, как высоко, перекувырнетесь ли вы через голову, упадете ли на спину, на бок или физиономией оземь. — Он язвительно усмехнулся. — Немного похоже на то, как рассчитывают полет бомбы, пущенной из той большой пушки, о которой нам поведал Луис. Итак, вы летите вверх, Черные стражи отходят в сторону и позволяют вам грохнуться оземь. Они могут кинуть вас так, что вы упадете, как им захочется. На это их воля — будете ли вы оглушены, или просто в синяках, или сломаете ногу или руку. А если император пожелает, они повторят игру с вами не один раз. Или, если ему вздумается вас прикончить, вы по их милости сломаете себе шею. А когда вас кидают о мраморный пол, то, будьте уверены, это еще надежнее. — И он начал сдавать карты своим товарищам. — Когда ты вошел, — добавил он, глянув на Дана, — мне на миг померещилось, что ты из Черных стражей, и, признаюсь, я струхнул.

— Те сборщики податей с вами были Черными стражами? — спросил Бурдон у Диаса.

— Не совсем, но когда-нибудь они смогут ими стать, — ответил тот. — Черные — это основа армии императора. Некоторых набрали из диких племен. Но большинство воспитываются для этой службы с детства. Это сыновья солдат, которые служили при прошлых правителях, выращенные для воинской жизни. Их учили стойкости в особых лагерях, натаскали в приемах боя на мечах и копьях и стрельбе из мушкета.

Тут вмешался один из испанцев.

— Они не слишком часто пускают в ход мушкеты. Те, что им выдали, дрянной хлам, такой мушкет вполне может взорваться в руках. И порох у них не лучше. В половине случаев он не взрывается. Пехота императора нередко берется за мушкеты только как за дубинки. Но… я самым непозволительным образом прервал поучения нашего друга.

Диас отмахнулся.

— Вы, должно быть, заметили, что мои сборщики податей были чересчур легко одеты, даром что мы ездили в горы. Это часть их воспитания. Им положена только тонкая хлопчатая рубаха и — ни обуви, ни даже тюрбана. После пяти лет такого обучения они считаются годными к службе. Позже отличившиеся в боях могут продвинуться по службе вплоть до отборной части, которая охраняет персону самого императора. Вот тогда-то они и становятся Черными стражами, совершенно преданными Мулаю. Они у него натасканы, как мастифы, злые и готовые напасть на кого угодно. — Офицер вытянул ноги, давая им расслабиться после верховой езды. — Но хватит об этом. Мне пора вернуть мою лошадь в императорские конюшни, да и мулов мы тоже там поставим. И вы своими глазами увидите, что кавалерия Мулая экипирована лучше пехоты.

Снова сев верхом, Гектор и его товарищи под водительством Диаса двинулись по грязным городским улицам в обратном направлении и добрались до больших ворот в стене королевской ограды. Огромные створы из полированной бронзы были распахнуты настежь, и, проезжая под аркой, Луис сказал:

— В прошлом году, когда эти ворота впервые открылись, мы зарыли здесь волчью голову. Император собственноручно зарубил волка — а волк был из его зверинца — ятаганом. Потом повелел нам зарыть голову в середине прохода, а тело зверя опять же собственноручно закопал снаружи на главной дороге. Наверное, здесь считается, что это приносит удачу.

Миновав ворота, он повернул лошадь налево, пояснив, что разумнее не соваться в центр, а объехать.

— Никогда не знаешь, где можно наткнуться на Мулая. Он бродит по дворцу со своей охраной, зыркает глазами во все стороны и сует нос в каждую щель. Если наткнется на строителей, то, говорят, снимает с себя все, остается в одной рубахе, хватает лопату и работает наравне с ними, как бешеный. Но когда он в дурном настроении и вдруг решит, что кто-то отлынивает от работы, то зовет Черных стражей с палками и велит избивать работников прямо на месте.

Проехав немного, они выбрались на широкую, прекрасно мощенную дорогу, проложенную по аркаде, пересекающей неглубокую долину.

— Мне всегда становится немного спокойнее, когда я добираюсь сюда, — признался Диас. — Здесь меньше шансов встретить Мулая. Он проходит этой дорогой, только когда ему взбредет в голову выехать на прогулку с частью своего гарема. Он сажает жен на мулов и ослов, а сам едет верхом во главе процессии, как павлин. Стража из евнухов бежит впереди, разгоняя встречных кнутами и мечами. Но всякий, у кого есть в голове хоть сколько-нибудь здравого смысла, старается улизнуть загодя. А коли не повезет и бежать будет некуда, лучше всего спрятаться за кустом да лечь ничком, лицом в землю, и молить Господа, чтобы тебя не заметили.

Испанец указал на землю под копытами коня.

— Мулай хвастает, что его лошади постоянно ходят по головам христианских пленников. Эту дорогу держат двадцать четыре арки, и под каждой, кроме одной, серединной, устроены камеры. Там-то и держат узников-христиан. Вот и мы, получается, едем по невольничьим узилищам.

— Мы с Даном жили в баньо в Алжире, — сказал Гектор. — Так что знаем, что такое быть рабом.

— И как же вы оттуда выбрались? Обратились?

— Да, мы оба стали турками. Это был единственный способ уцелеть.

Луис понимающе кивнул.

— Почти то же, что и с моим дезертирством со службы в Сеуте и вступлением в армию императора. Беда в том, что вернуться почти невозможно. Вряд ли меня снова примут на испанскую службу, а стало быть, лучше мне провести остаток жизни здесь, или, может быть, я найду способ добраться до Америки, где моя история никому не будет известна, а даже если и будет, никто не обратит на нее особенного внимания. — Он указал на ряд длинных низких построек, стоящих параллельными рядами. — Вот это и есть императорские конюшни. Всякому кавалеристу они покажутся восьмым чудом света.