Читать книгу "Корсар. Крест и клинок - Тим Северин"

Гектор решил, что настал момент задать тот вопрос, который тревожил его с тех пор, как Дан рассказал ему о гареме императора.

— А есть ли во дворце женщины? — спросил он. — И имеется ли какой-то способ войти с ними в контакт?

Диас расхохотался.

— Тебе что, хочется испытать на себе казнь похуже, чем яма со львами? Изволь, тебя растянут на дыбе и распилят вдоль на две половины от промежности. Такова была судьба последнего из тех, кто сунул нос в императорский гарем. Разумеется, во дворце есть женщины. Гарем Мулая — самый большой в мире. Говорят, в нем несколько сотен женщин, и он считает себя великим жеребцом. Он редко спит с одной и той же женщиной дважды. Один из врачей-французов сказал мне, что за три месяца в гареме Мулая родилось не менее сорока сыновей. Дворцовый город кишит его детьми, и это — отвратительная шайка хулиганов, притом совершенно безнаказанных, потому что никто не может поднять на них руку.

Гектор был потрясен, но не отступил:

— А правда, что он предпочитает светлокожих женщин?

И снова хохот.

— Свет Мира, как его именуют, предпочитает девственниц любого цвета. Но он неразборчив. Если ему понравится чья-то жена, он примет необходимые меры, делая вид, будто во всем следует Корану…

Видя, что Гектор не понимает, испанец продолжил:

— Коран запрещает адюльтер, и поэтому император непременно постарается, чтобы эта женщина овдовела…

— Этот человек, судя по всему, похож на страшилу-людоеда.

— Ага, так оно и есть, — беспечно ответил офицер и пришпорил свою лошадь.

* * *

Мекнес открылся перед ними на следующий день к вечеру, и путешественники остановились, чтобы его рассмотреть. Город стоял на возвышенном месте над излучиной реки Факран, которая несла свои воды в Атлантический океан. Долина ее вся была возделана — зеленые поля и плодовые сады поднимались по склону, подступая к самым окраинам имперской столицы. Окраинные дома не представляли собой ничего особенного — низкие, цвета земли и глины, из коих и были выстроены, крыши либо черепичные, либо тростниковые. А за ними — собственно город, огромное и тесное скопище настоящих домов с куполами и шпилями мечетей, вздымающимися над этой теснотой. Никаких городских стен не было. Зато по левую руку от путешественников тянулась высокая стена, окружающая другой город. Эта стена, выкрашенная в белый цвет и высотою в четыре этажа, будто не имела конца, загибаясь вдали и исчезая из виду. Гектор решил, что стена имеет длину не менее трех миль, а за нею виднелись верхние части каких-то павильонов, башен, башенок, выложенных блестящими зелеными плитками, и купола мечетей, некоторые сверкали позолотой, и несколько сине-белых зданий, о назначении которых Гектор ничего не мог предположить. Очевидно было только одно — это скопище представляло собой гигантский, расползшийся во все стороны дворец. Стоявший рядом с ним Бурдон воскликнул:

— Это место посрамило бы самого короля Людовика!

Луис Диас вопросительно взглянул на него, и вор добавил:

— Я имею в виду новый королевский дворец в Версале. Когда я был в Париже в последний раз, строительство только начиналось, и я пошел поглядеть. Дворец будет огромный, но с этим не идет ни в какое сравнение. Что же это за король такой, если он способен управиться с таким дворцом?

— Не король, а император, — поправил испанец, — и работа здесь никогда не прекращается. Мулай хочет, чтобы его дворец простирался отсюда до моря, а это более восьмидесяти миль.

— Он просто свихнулся! — пробормотал Бурдон.

— Может быть. Однако это не слишком большое утешение для несчастных строителей. Люди на стене работают непрерывно. Достраивают в высоту, пристраивают в длину, красят и чинят, потому что стена в разных местах то дает трещины, то осыпается, то падает. А по ту сторону стены дела обстоят еще хуже. Император то и дело повелевает выстроить что-нибудь новенькое. А через полгода, глядишь, уже велит снести построенное или желает, чтобы все перестроили. Однако нам пора, вы сами все увидите, — и офицер двинулся вниз по склону.

Всю дорогу Гектор не мог оторвать взгляда от дворцовых стен. Быть может, именно за ними он найдет свою сестру. Чем ближе к городу, тем явственнее доносился оттуда какой-то странный звук. Поначалу был слышен лишь собачий лай. Никогда Гектор не слышал такого собачьего концерта — Весь город лаял и выл, словно жили в нем только эти животные. Заметив его недоумение, Луис Диас сказал:

— Привыкнешь. Собаки — настоящий бич этого города. По большей части дворняги или бродячие псы. Они сбиваются в стаи и кормятся объедками. И никто не борется с этим злом. Может быть, потому, что император любит животных и горожане боятся их отлавливать, чтобы не навлечь на себя его ярость.

— Дело не только в собаках, — ответил Гектор. — Там еще какой-то звук — другой, будто топот.

— Я же говорю, строительные работы в Мекнесе никогда не прекращаются, а стены здесь почти все — глинобитные. Так что слышишь ты, как трамбуют глину, уложенную на место. Погляди вон туда, и увидишь, о чем я толкую.

Они ехали вдоль дворцовой стены и достаточно близко от нее, чтобы разглядеть, как это делается. У подножья стены человек сорок рабочих стояли над огромным деревянным корытом с лопатами и тяжелыми брусьями, замешивая в нем какое-то густое розовато-желтое тесто. Другие ведрами и корзинами таскали это месиво вверх по грубым лестницам, приставленным к стене. Поднявшись до гребня стены, они вываливали смесь поверху, а третьи — они-то и производили этот странный, слитный топочущий звук — трамбовали глину большими деревянными пестами, заполняя ею пространство между толстыми деревянными досками, и таким образом наращивали высоту стены. Эта сцена напомнила Гектору, как трудятся муравьи, укрепляя свой муравейник. Вглядевшись пристальнее, он заметил, что все работники — белые, одетые в рванину, с непокрытыми головами и босые, истощенные и понурые. Он понял, что это рабы.

Диас вел их по городу, по узким улочкам, утопающим в грязи по лодыжки. Некоторые прохожие были одеты в серые плащи с капюшонами, как у амазихов, но большинство были маврами или арабами в ярких разноцветных куртках с резными пуговицами и в красных шапках. Просторные полотняные штаны ниспадали до середины икры, оставляя ноги голыми, что было разумно, учитывая грязь на улицах, хотя те, кто побогаче, ковыляли в шлепанцах на толстых пробковых подошвах, с трудом вытаскивая их из грязи. По случаю сырой и холодной погоды многие кутались в тонкие белые покрывала, выпростав наружу только правую руку. Горожане почти не выказали интереса к Гектору и его друзьям, и даже Карп с его изуродованным лицом привлекал к себе взгляд далеко не каждого, что навело Гектора на мысль о том, что подобное изуверство для них — привычная императорская кара.

— Вот здесь я живу, — заявил Диас, когда они подошли к невзрачному зданию, похожему скорее на коровник, чем на человеческое жилище.

Они привязали мулов и распахнули дверь. Внутри дом выглядел столь же непривлекательно: большая, скудно обставленная комната — пара столов да простые стулья и скамьи. Несколько дверей вели, очевидно, в спальни, и, должно быть, где-то в задней части дома находилась кухня, потому что Гектор ощутил запах стряпни. Еще он заметил, что в одном углу крыша протекает.