Читать книгу "Ведьма с Портобелло - Пауло Коэльо"

Я подумала, что он имеет в виду меня, но нет –оказалось, он говорит про лес. А потом, когда увидела, как он идет по лесу,размахивая руками и произнося слова, понять которые я была не в силах, душу моюосенил покой – в конце концов, не я одна в этом мире разговариваю сама с собой.Когда же собралась вернуться, он снова вышел мне навстречу.

– Я знаю, кто ты, – сказал он. – В деревне протебя идет добрая слава – говорят, ты всегда в хорошем настроении и готоваприйти на помощь другим. Но я вижу совсем другое – ярость и горькоеразочарование.

Этот человек вполне мог оказаться агентомспецслужбы, но я все равно решила высказать все, что накипело, – пусть потомхоть арестовывают. Мы вместе двинулись к полевому госпиталю, где я работала. Япривела его в большую палатку – она была пуста: все мои коллеги ушли в город напраздник – и спросила, не хочет ли он выпить чего-нибудь.

– Я вас угощу, – ответил он, доставая изкармана бутылку палинки – местной фруктовой водки, славящейся своей крепостью.

Мы выпили, и я поняла, что опьянела, лишь втот миг, когда, направляясь в туалет, споткнулась обо что-то и растянулась наполу.

– Не двигайся, – сказал он. – Вглядись в то,что у тебя перед глазами.

Я видела цепочку муравьев.

– Всем известно, что они умны, обладаютпамятью и способностью к организации. Им присущ даже дух самопожертвования.Летом они добывают пропитание, запасают его на зиму, а ранней весной вновьотправляются на работу. Если завтра ядерная война уничтожит наш мир, муравьивыживут.

– Откуда вы все это знаете?

– Изучал биологию.

– Какого же дьявола вы не трудитесь на благосво-его несчастного народа? Зачем разгуливаете в одиночестве по лесу иразговариваете с деревьями?

– Во-первых, не в одиночестве: кроме деревьев,меня слышишь и ты. А на твой вопрос отвечу: я бросил биологию и занялсякузнечным делом.

Он помог мне подняться, и получилось это небез труда. Голова у меня по-прежнему кружилась, но я протрезвела настолько, чтосмогла понять: этот бедолага, хоть и окончил университет, работу не нашел. Ясказала, что подобное бывает и у меня на родине.

– Да нет же! Я оставил биологию, потому чтохочу работать кузнецом. Меня с детства завораживало, как они бьют молотом понаковальне, порождая странную музыку, рассыпая вокруг себя снопы искр, как суютраскаленную добела заготовку в воду и все окутывается шипящим паром. Биолог ябыл невезучий, потому что мечтал заставить твердый металл стать мягким итекучим. Пока однажды не появился хранитель.

– Хранитель?

– Предположим, что, увидав, как эти муравьиделают именно то, на что они запрограммированы, ты воскликнешь: «Это – чудо!» Вгенетический код муравьев-охранников заложена готовность пожертвовать собойради царицы, рабочие муравьи перетаскивают тяжести, вдесятеро превышающие ихсобственный вес, архитекторы роют тоннели, которым не страшны ни наводнения, нибури. Муравьи вступают в смертельные битвы с врагами, страдают во имя своейобщины и никогда не спрашивают: «А что мы тут делаем?»

Люди пытаются создать подобие этого идеальноустроенного общества, и я, как биолог, выполнял свои обязанности, пока некто незадал мне вопрос: «Ты доволен тем, что делаешь?»

Я ответил: разумеется, я приношу пользу моемународу.

«И этого тебе достаточно?»

А я не знал, достаточно или нет, но сказал,что спрашивающий кажется мне человеком высокомерным и себялюбивым. «Может быть,– отвечал он. – Однако добьешься ты того лишь, что повторяется с тех пор, когдачеловек стал понимать человека, – поддержания упорядоченности». «Мир идетвперед», – возразил я. Тогда он спросил, знаю ли я историю. Еще бы мне незнать. Но разве тысячи лет назад люди не умели возводить исполинские постройкивроде египетских пирамид? Разве не были мы способны поклоняться богам, ткать, добыватьогонь, обзаводиться женами и любовницами, передавать послания? Ну разумеется,умели. Но несмотря на то, что мы сумели создать такую организацию, при которойдаровые рабы заменены рабами, получающими жалованье, все прорывы и достижениясуществуют лишь в сфере науки. А люди задают себе те же вопросы, что и ихдалекие предки. Иными словами, они не продвинулись ни на пядь. В этот миг я ипонял, что задающий такие вопросы послан небесами, это – ангел, это –хранитель.

– Почему вы называете его «хранителем»?

– Он открыл мне существование двух традиций.Одна заставляет нас повторять одно и то же из века в век. Другая открываетперед нами двери в неведомое. Но она, эта вторая, – неудобна, беспокойна иопасна, потому что, обретя много приверженцев, может в конце концов уничтожитьобщество, с такими неимоверными трудами и усилиями сумевшее сорганизоваться помодели муравейника. Именно по этой причине вторая традиция стала тайной исумела выжить на протяжении стольких столетий лишь благодаря тому, что ее адептывыработали свой тайный символический язык.

– Вы продолжали задавать ему вопросы?

– Ну конечно! Хоть я и отрицал это, он знал,что меня не удовлетворяет то, чем я занимаюсь. «Я опасаюсь делать шаги, ведущиеневедомо куда, но, невзирая на мои страхи, к концу дня жизнь представляется мнеболее ин­тересной», – заметил мой хранитель. Я настойчиво расспрашивал его отрадиции, и он ответил что-то вроде: «…пока Бог будет только мужчиной, у насвсегда будет пропитание и кров. Когда Мать наконец отвоюет свою свободу, неисключено, что нам придется небом укрываться и любовью питаться, а впрочем,может быть, мы сумеем найти равновесие между трудом и чувством».

И тот, кому суждено было стать моимхранителем, осведомился: «Кем бы ты стал, если бы не выбрал для себя биологию?»«Кузнецом, – ответил я, – да только денег нет». Он ответил: «Когда устанешьделать не то, для чего был призван в этот мир, ты познаешь радость жизни, стучамолотом и раздувая горн. Со временем поймешь, что это дает нечто большее, чемрадость: жизнь обретает смысл». «Как следовать мне традиции, о которой тыговоришь?» – «Начни делать то, что нравится, и все остальное скоро выявится.Уверуй, что Бог – это Мать, пестуй Ее детей, не допускай, чтобы с нимислучилась беда. Я так и сделал и, как видишь, выжил. Потом выяснилось, что ятакой был не один – но их записали в легион сумасшедших, безответственныхсуеверов. С тех пор как стоит этот мир, они отыскивают в природе заключенное вней вдохновение. Мы строим пирамиды, но и развиваем систему символов».

С этими словами он ушел, и больше я никогдаего не видел.