Читать книгу "Заговор в Древнем Риме - Джон Мэддокс Робертс"

— Понимаю. Что же, тогда за тебя также может поручиться Целер, если он останется в живых. Или, скажем, Фабий. Во избежание дурных последствий, чем раньше ты переговоришь с Кретиком, тем лучше. А теперь прошу меня простить: я должен вас покинуть. Очень много дел. Пожалуйста, свяжитесь со мной, как только появятся важные улики. Когда у меня в руках будет документ с именами лидеров заговора, я предъявлю Катилине обвинение в Сенате и мы подавим этот бунт, прежде чем он успеет начаться.

Мы простились с консулом, и Тирон проводил нас до двери. Когда вышли на улицу, я сказал Фабию:

— Был бы не прочь с тобой немного потолковать, Квинт Фабий. Если это возможно.

— Я тоже. Давай пойдем на Форум. Луна сегодня яркая, и все вокруг просматривается на большом расстоянии.

Мне была по душе его осторожность. Благодаря полнолунию, можно было спокойно передвигаться по улицам. Форум, белый мрамор которого отражал лучи ночного светила, казалось, купался в его призрачном свете. В такие ночи возникало впечатление, что ты видишь его во сне. Мы остановились возле Ростры.

— Говори сначала ты, Деций Цецилий, — произнес Фабий.

— Когда я встретил тебя несколько дней назад, ты говорил с Крассом. Точнее, вы с ним о чем-то спорили. Когда я подошел к вам ближе, вы сразу же прервали свою беседу. Помнится, Красс тогда сказал что-то странное. Со мной было двое — Вальгий и Торий, оба участники заговора. Красс тогда сказал, что видит их в первый раз, но когда я говорил с твоим возницей, он засвидетельствовал, что Вальгий сопровождал Красса во время визита к тебе.

— Это верно. Теперь я убежден, что Красс старается держаться подальше от всех участников заговора.

— А на чем основано твое убеждение?

— Он хочет, чтобы я отказался поддерживать аллоброгов. Утверждает, что это необходимо в деловых целях, затрагивающих его многочисленные интересы в Галлии. — При этом Фабий фыркнул. — Он предложил продать ему мой патронат. Как будто такие вещи подлежат торговле! Красс ко всему подходит с позиций купли-продажи. Разумеется, он просто хочет манипулировать галлами в интересах Катилины, но еще не знает, что они уже обо всем рассказали мне.

— И ты об этом тоже сообщил Цицерону?

— Да. Надеюсь, ты заметил, что он боится выдвигать обвинение против Красса?

— Конечно. Но не могу понять почему. Мне казалось, что Марку Цицерону неведом страх. Почему он так сосредоточился на Катилине, хотя знает, что за ним должен стоять куда более могущественный человек?

Фабий обвел взглядом залитые лунным светом окрестности.

— Деций Цецилий! Мы с тобой выходцы из древних сенаторских семей, я — из патрицианской, ты — из плебейской. Наши семьи олицетворяют собой римское государство. Цицерон — хороший человек, но он новый человек и никогда не сможет это забыть. Как бы высоко он ни поднялся, никогда не будет ощущать себя в безопасности.

Мне было очень горько слышать такой отзыв о человеке, вызывавшем мое восхищение, однако впоследствии я убедился, что такая оценка Цицерона была весьма точной. Он собирался преследовать Катилину, преследовать беспощадно только потому, что тот являлся самым незначительным из главарей заговора. Да, он хотел уничтожить мятеж, прежде чем тот будет полностью подготовлен, надеясь при этом, что видные политики отойдут в сторону, отказавшись поддерживать заведомо проигранное дело.

— А не потянет ли их Катилина вслед за собой? — спросил я.

Фабий пожал плечами.

— А кто ему поверит? Он и его приспешники уже называли имена совершенно невинных людей, чтобы показаться сильнее, чем они есть на самом деле. Если он обвинит Красса, сказав, что тот поддерживал его, Красс может заявить о своей непричастности к делу, подобно тому как это сделал твой отец.

— Ты прав. И к тому же у нас будет возможность убедиться, что Красс не ставил своей подписи на глупом письме галлам.

— Это уж точно, — согласился Фабий.

— Квинт Фабий, позволь задать тебе еще один вопрос. Ты решил рассказать о заговоре Цицерону. А почему не Антонию Гибриде?

В ответ он рассмеялся, хотя его смех был безрадостным.

— По той же причине, что и ты. Гибриде нельзя доверять, как нельзя доверять никому, кто носит имя Антоний. Это безрассудное племя, на которое нельзя положиться. К тому же я почти уверен, что Катилина успел войти с ним в сношения.

Об этом я не подумал.

— Велика ли возможность того, что Гибрида на их стороне?

Он покачал головой.

— Помнишь, как распределялись проконсульские провинции сразу после выборов?

— Да, конечно. Цицерону досталась Македония, Антонию — Цизальпинская Галлия. Но Цицерон по какой-то причине отказался от Македонии, поэтому она перешла к Антонию. Катилина думает, что Цицерон боится быть там наместником, потому что в Македонии не прекращается борьба.

— Неправда. Катилина хотел в этом году занять место консула на пару с Антонием, но ему перешел дорогу Цицерон. Слишком много грязных дел тянется за Катилиной из прошлого. И Цицерон сделал правильный ход.

— Правильный ход?

— Он отдал Антонию Македонию, потакая его желаниям, поскольку Антоний жаждал войны с иноземцами, сулящей наживу. Другими словами, Цицерон купил его преданность. Не сомневаюсь, что Антоний продолжает вести свою игру с Катилиной даже сейчас, но вряд ли он преследует в ней серьезные цели.

Для человека, недолго живущего в Риме, он был чрезвычайно хорошо осведомлен. Однако у патрициев были свои каналы передачи сведений друг другу.

Меня осенила еще одна невероятная мысль.

— Интересно было бы знать, какое положение занимает среди заговорщиков ныне избранный трибун Бестия, — сказал я. — Он умнее других и, полагаю, ведет свою игру.

— От трибунов всегда одни только неприятности, — в обычной патрицианской манере произнес Фабий. — Вечные возмутители спокойствия. Так сложилось, что на протяжении веков они находили способы обойти и Сенат, и суд, занимая ведущие посты в правительстве. А ведь трибуном может быть избран кто угодно.

— Кроме патрициев, — напомнил я. — Клодий отказался от своего патрицианского статуса, чтобы стать трибуном.

— Это вполне в духе Клавдиев, — чуть ли не прорычал Фабий. — Почти ничего не знаю о Бестии, но, если мне не изменяет память, он друг твоего родственника Метелла Непота.

— Легата Помпея? Весьма странно.

— В политике многое кажется странным, пока не посмотришь на вещи пристальным взглядом. Впрочем, зачастую даже это не слишком помогает.

— Верное замечание. Насколько мне известно, Непот и Бестия — школьные друзья. Кажется, вместе изучали философию на острове Родос. Похоже, только про Помпея можно сказать наверняка, что он не участвует в заговоре.

— Ни в чем нельзя быть до конца уверенным, — напомнил мне Санга. — Спокойной ночи, Деций Цецилий Метелл.