Читать книгу "Месть кованых фламинго - Донна Эндрюс"

— Запомни! — крикнула я вслед. — Дождись конца репетиции! И постарайся, чтобы тебя никто не видел.

Эрик кивнул, даже не оглянувшись, так он был сосредоточен.

Когда я вошла в дом, мама и миссис Фенниман, поникнув головами, сидели на веранде. Перед ними на покрытом плиткой столе стояли, медленно нагреваясь, нетронутые стаканы с лимонадом.

— Привет, милая, — рассеянно сказала мама, когда я подсела к ним.

Миссис Фенниман ограничилась неразборчивым бормотанием.

Я подумала, не сходить ли мне на кухню за стаканом, чтобы тоже налить себе лимонаду, но сил совсем не было.

Я села в кресло-качалку и несколько минут раскачивалась в тишине. Время от времени то одна, то другая дама испускала глубокий вздох.

Не знаю, почему я не поддалась царившей на веранде атмосфере уныния. Хотя на самом деле я пришла немного поплакаться и поискать сочувствия у родных, вид мамы и миссис Фенниман, упивающихся своей тоской, подействовал на меня прямо противоположным образом. В конце концов, я имею право впадать в депрессию и жалеть себя, а вот если мама и миссис Фенниман не развивают бурную деятельность, сея вокруг себя неразбериху, мир явно перевернут вверх тормашками.

— Итак, что стряслось? — в итоге спросила я у миссис Фенниман.

— Я чувствую себя хуже, чем раздавленный червяк, — снова вздохнула она. — Этот проклятый скунс перетянул избирателей на свою сторону с помощью подлого фокуса с помидорами.

— Так пойдите и сделайте что-нибудь еще отвратительнее!

— Не могу.

— Нет, можете! Я свято верю в вашу хитрость и коварство!

— Я надеялась, ты для меня что-нибудь придумаешь, — простонала миссис Фенниман.

— Хорошо! Позаимствуйте бадью, в которую макают дураков на деревенской ярмарке, поставьте перед зданием суда и ныряйте! Или пустите по рукам рецепт тушеных помидоров, который достался вам от бабушки. А еще лучше — пойдите в магазин для садоводов, скупите там все помидорные семечки и развейте их по ветру.

Миссис Фенниман защелкала языком. Сначала рассеянно, затем, видимо, вдумавшись в мое предложение, пободрее.

— А ведь можно, — согласилась она, — Очень даже можно. А пойду-ка я туда прямо сейчас!

Она вскочила, залпом допила лимонад и вылетела на улицу.

— Сейчас октябрь, — заметила мама. — В магазине для садоводов вряд ли есть семена помидоров.

— Пока она туда добежит, так заведется, что выдумает что-нибудь получше. А с тобой что происходит?

— Ничего, милая.

— Здесь слишком тоскливо, — сказала я, вставая. — Пойду к полю, посмотрю репетицию. Миссис Уотерстон прекрасно организовала праздник. Наверное, в следующем году комитет фестиваля снова возглавит она.

Мама угрожающе засопела.

— И спорить готова, — продолжала я, — что битва станет настоящей кульминацией Дней Йорктауна. Люди будут вспоминать ее неделями. Да что неделями — месяцами!

— Чепуха! — воскликнула мама. — Битва станет позорищем! Ты просто не слышала, какие глупости она говорила. Эта женщина ничего не понимает в битвах!

— А ты? Ты понимаешь?

— Уж не меньше миссис Уотерстон! О битве при Йорктауне я и не говорю. В конце концов, я тут выросла! А она нам просто все испортит.

— Ну, теперь-то ты мало что можешь исправить.

— Еще посмотрим! — Мама воинственно встала и прошагала в дом, чтобы припудрить парик и увенчать его огромной, украшенной цветами шляпой. Выйдя на улицу, она пустилась по дороге бодрой рысью.

Я медленно побрела следом, размышляя, сделала я добрые дела или, напротив, дала начало новой цепочке неприятностей. Однако чувствовала я себя гораздо лучше, чем раньше.

На поле битвы царил хаос, само поле веревками отделялось от мест для зрителей, где рабочие уже начали сколачивать трибуны. Миссис Уотерстон в очередном богато украшенном платье бегала по полю взад-вперед, как футбольный судья, и гаркала приказания в безнадежно современный мегафон, причем «блюстители старины» его откровенно игнорировали. По высказываниям зрителей, среди которых было много родственников и друзей актеров, по выражениям их лиц я поняла, как она их раздражает. Можно было только догадываться, что думают о миссис Уотерстон сами актеры.

Особенно если вспомнить, что самые опытные из них участвовали в праздновании Дней Йорктауна далеко не в первый раз и прекрасно знали, что на самом деле творилось на поле боя в далеком 1781 году. Я наконец поняла, почему столько народу терпит бестолковое руководство миссис Уотерстон — она каким-то образом уговорила Дирекцию национальных парков, чтобы ей разрешили организовать постановку на историческом месте, там, где в действительности состоялась когда-то битва, — щедрость в последние годы неслыханная. Однако войскам совершенно не понравилось, что по полю носятся «блюстители старины» с детальными планами битвы в руках. Из толпы доносился недовольный ропот, некоторые возмущались в открытую.

И все-таки шоу продолжалось, и моя мать, похоже, имела к этому какое-то отношение. Как ни странно, она выступала в роли миротворца. После того как мимо группы военных проходила миссис Уотерстон, сея раздор и вызывая к себе примерно те же чувства, что вызвал в свое время налог на чай, у нее в кильватере проплывала мама и вызывала улыбку даже у самых сердитых солдат. Репетиция началась позже запланированного, но все же началась, мама уселась неподалеку от поля боя, и, как только где-нибудь возникали очаги неудовольствия, она улыбалась и махала участникам платком.

— Это слишком мило, чтобы быть правдой, — сказала я, садясь на трибуну рядом с отцом, который наблюдал, как очередная колонна военных маршем выходит на поле. — Она что-то задумала.

— Кто что-то задумал? — беспечно спросил отец.

31

— Не обращай внимания, — ответила я, зная, что отец все равно одобрит любые мамины выходки, даже самые экстравагантные. — А Монти-то повеселел.

Помощник шерифа стоял в нескольких шагах от нас и оживленно обсуждал что-то с группой людей.

— С кем это он разговаривает? — спросил отец.

— Журналисты, наверное. Да, точно, вон тот парень — из «Дейли пресс». И кузен Уисли тут как тут.

— Ни слова не удалось вытянуть, — пожаловался Уисли, отходя от Монти и шлепаясь на трибуну позади нас. — Ничего, они еще доиграются! Не имеют права так грубо игнорировать Первую поправку![21]

— Надеюсь, расследование проведут действительно тщательное, — сказал отец. — Мне почему-то кажется, что они что-то проглядели.

— И мне, — подхватил Уисли. — Например, убийца мог охотиться вовсе не на Бенсона. Они совершенно не рассматривают версию о том, что у преступника могла быть другая мишень.