Читать книгу "Черная акула - Иван Сербин"

— Ну, в общем, не очень, конечно, — согласился Трофимов и, словно оправдываясь, добавил: — По правде говоря, у них там дел и посерьезнее хватает.

— Хорошо. А насчет «уазика» не поинтересовались, лейтенант?

— Дал запрос. Сказали, что через пару дней список пришлют. Но сразу вам могу сказать, товарищ полковник, что список листов на десять будет. Почитай, в половине ростовских организаций на «уазиках» катаются. И это только в одном городе. А если по области посмотреть, то и вообще беда. На проверку полгода уйдет. Утверждение было в общем-то бесспорным. И вдруг Максима осенило.

— Когда, говоришь, номерок-то сняли? — переспросил он.

— Примерно полтора месяца. Посмотреть точно, товарищ полковник?

— Да нет, не нужно. — Максим помассировал висок, озадаченно хмыкнул и спросил на всякий случай: — А ты ничего не путаешь, лейтенант? А то ведь знаешь, как бывает. Иногда месяцы в голове перепутаются. Думаешь, скажем, что дело было в ноябре, а оказывается — в декабре.

— Ну что вы, товарищ полковник, — как-то даже обиженно заметил лейтенант. — Полтора месяца — в ноябре это было. То ли семнадцатого, то ли шестнадцатого.

— Ну, спасибо, Трофимов.

— Да не за что, товарищ полковник. Обращайтесь, если вдруг что понадобится.

— Хорошо, лейтенант. Спокойного дежурства.

— Ага, спокойной ночи, товарищ полковник. Максим повесил трубку.

— По работе? — спросила из комнаты жена.

— Да. Он заглянул в гостиную. Ирина сидела перед телевизором и смотрела какой-то жуткий боевик. По пустынной ночной улице носилась команда оголтелых парней и палила друг в друга из автоматов, а бородатый дядька с очень знакомой физиономией приказывал своему приятелю разворачивать машину и рвал из-под куртки массивный пистолет. Максим несколько секунд наблюдал за киноперестрелкой, затем усмехнулся и дернул головой. Посмотреть кино, так у них там все просто. Хотя кое в чем Максим все же завидовал штатовцам и иже с ними. В основном это касалось компьютерной сети. Вернувшись на кухню, Максим просмотрел записи и прибавил к ним еще один пункт, пометив его буквой «П», что означало «подумать». «Стало быть, номера сняли в середине ноября. Выходит, эти ребята уже тогда предвидели, что им придется кататься по делам. И по таким делам, что лишний раз лучше не „светиться“. Интересно, интересно. Значит, афера, которую задумал человек-невидимка, готовилась уже полтора месяца назад. По всему видно, что ребятишки собирались не семечки с колхозного поля тырить. Серьезно готовились, долго». Максим подумал и дописал еще один пункт: «Проверить данные: пустующие заводы, склады, технические сооружения с а)железнодорожным подъездом; б)хорошей подъездной дорогой; в)достаточно удаленные от крупных населенных пунктов (г.г. Шахтинск, Новошахтинск, радиус 10–50 км)». Следующий пункт: «Проверить заказ воинских частей на железнодорожные товарные вагоны». Подумал и вычеркнул последний пункт, решив, что невидимка — человек достаточно предусмотрительный, операцию разрабатывал долго и у него было время обдумать все до мелочей. Не стал бы он так подставляться. И все-таки Максим был уверен, что пресловутый человек-невидимка, лицо, о котором он размышлял большую часть дня, не мог предугадать всего. Где-нибудь должен быть прокол. Возможно, штришок, мелочь, ерунда, но она есть, а значит, ее можно найти. И если Максиму удастся это сделать, то удастся добраться и до самой сути происходящего. Надо дождаться завтрашнего дня, разослать запросы и ждать, ждать. То, что ему нужно, может находиться под самым носом. Максим аккуратной стопочкой сложил записи в кейс-атташе. Кейс он не любил, носил редко, — слишком официально, папка проще и руку не тянет, — но завтра намеревался взять. Выключив в кухне свет, он посмотрел в окно. Народу на улице хватало. Многие как раз сейчас возвращались с работы. На углу, на крохотной платной стоянке, маячил оранжевый «рафик», рядом с которым мирно беседовали двое крепких широкоплечих ребят в пальто. Машина была наполовину скрыта тенью, но эти двое стояли под самым фонарем и болтали о чем-то, смеялись, курили. У Максима было достаточно хорошее зрение, чтобы определить: помимо пальто эти двое одеты еще и в практически одинаковые темные костюмы. «Милиция? — подумал он. — Наверняка. Ждут кого-нибудь из своих подопечных. Но „зевнули“, встали плохо. Как на ладони». Максим потянулся, хрустнул суставами, крякнул с удовольствием и отправился в комнату. Он чувствовал удовлетворение от проделанной сегодня работы, от того, что что-то сдвинулось с мертвой точки, пошло, покатилось, от того, что ощутил наконец — след взят, и взят скорее всего правильно, от того, что завтра предстоял день, полный беготни и вопросов. Чувство это знакомо, наверное, каждому человеку, занимающемуся любимым делом. Ирина кивнула:

— Иди, я сейчас тоже приду. Ночник не гаси.

— Хорошо. Максим умылся, почистил зубы, прошел в спальню, погасил верхний свет, зажег ночник и остановился у окна, чтобы задернуть шторы, невольно бросив взгляд на улицу. «Рафик» все еще был на стоянке, а два парня все так же курили, словно им больше нечем было заняться.

Глава 17

Улыбчивый спокойный парень с умным лицом, сопровождавший Алексея, постучал, а когда из кабинета донеслось торопливое «войдите», повернул ручку и, толкнув дверь, кивнул Алексею:

— Заходи, — затем сказал: — Валерий Викторович, тут к вам посетитель. Алексей шагнул в кабинет и огляделся. Комната была довольно маленькой и типично казенной. Широкий стол с жестяной биркой на боку, несгораемый шкаф, пара стульев и еще один небольшой столик у стены справа с печатной машинкой, накрытой дерматиновым чехлом. Валерий Викторович Проскурин оказался коренастым, крепко сбитым мужчиной лет сорока трех, рыжим, с большими залысинами над высоким, умным лбом. Был он чуточку раскосым, веснушчатым и усатым. Быстро глянув на Алексея, Проскурин махнул ему рукой, что, по-видимому, должно было означать «заходи», и указал пальцем на стул, стоящий у самого окна. Все это время он говорил по телефону: что-то быстро спрашивал, выслушивал ответ собеседника, а затем задавал новые вопросы. Иногда Проскурин задумывался. В такие мгновения лоб его прорезали глубокие морщины, а белесые брови сходились к переносице. Алексей прошел через комнату, опустился на стул, откинулся на спинку и тут же почувствовал невероятную усталость. Все его тело словно налилось свинцом, в голове моментально образовалась янтарная дымка, которая затягивала мозг и давила на веки. Сопровождающий вышел, плотно прикрыв за собой дверь. А Проскурин все продолжал говорить по телефону, изредка поглядывая на посетителя абсолютно без всякого интереса. «Должно быть, — подумал Алексей, — этот человек принимает меня за обычного фискала. Одного из тех, что стучатся в двери и заискивающе говорят, как в том анекдоте: „Знаете, а мой сосед что-то ест“». Наконец Проскурин закруглил разговор, положил трубку и деловито, с веселой ноткой в голосе спросил:

— Ну что, товарищ, с чем пожаловали? — «Товарищ» у него прозвучало почти издевательски, а букву «щ» он произнес как «сч»: «Товарисч». И в этом тоже слышалась насмешка. — Что расскажете интересненького? — Задавая вопрос, Проскурин начал собирать со стола какие-то бумаги и заталкивать их в несгораемый шкаф, доверху набитый папками, тетрадями и отдельными листами. Алексей подумал. Собственно говоря, он даже не очень представлял себе, с чего начать, поэтому несколько минут сидел молча, щурясь и глядя на порывисто-быстрого, полного энергии Проскурина, делающего, несомненно, важное дело. Безумно важное. Именно такой вид и был у Проскурина. Вот он здесь работает, и в самый неподходящий момент появляется какой-то тип с расцарапанной рожей и сидит тут вместо того, чтобы коротко и ясно стукнуть на соседа и спокойненько убраться восвояси.