Читать книгу "Убийства павлиньим пером - Джон Диксон Карр"

– Они выследили еще одного из этой шайки, сэр, – доложил он. – Это Филипп Китинг.

– Филипп Китинг, – повторил Мастерс, растягивая слова. – Значит, и он тоже. Он здесь?

– Нет, его здесь нет. Но он сидит в пабе недалеко от Марбл-Арч, примерно в пяти или десяти минутах ходьбы отсюда, заказал там двойное виски.

– Послушайте, – вмешался Поллард, – можем ли мы быть уверены, что тут нет никакой организации, учитывая то, что нам рассказали? Если ничего такого нет, то что они все здесь делают?

Мастерс обдумал это быстрее, чем прорычал:

– Нет, нет, я могу сказать тебе, что они все здесь делают, мой мальчик. У миссис Дервент страсть звонить по телефону. Она видела письмо, которое ее муж написал вчера вечером в Скотленд-Ярд. Так что это она всех обзвонила…

– Вы думаете, она в этом замешана?

– Правда состоит в том, что я не знаю. Иногда уверен, что да, а иногда думаю, что она не осмелилась бы проявить подобную наглость. Нет, это не то, что я хотел бы знать. В данный момент где-то в доме прячется убийца или тут спрятано тело, и что бы там ни было, я хочу знать, кто это. Если за Филиппом Китингом целый вечер следили и его в доме нет, то кто же тот парень, который вошел в дом в четверть девятого? Это не Гарднер, потому что за ним тоже следили, и он сейчас сидит на стене. И это не Соар, нам известно, когда он вошел. Это не был Дервент, с ним то же самое. Тогда кто же это? – И Мастерс снова принялся пережевывать одну и ту же проблему. – С этой женщиной мы опять уперлись в стену. Ты видел, что случилось? Она определенным образом повлияла на своего мужа, в этом можно не сомневаться. Когда миссис Дервент сообщила новость, что отдала золотую скатерть ему, она снова навела на него подозрение. Я не знаю, что это за влияние. Может быть, у старика в конце концов действительно съехала крыша? Иногда это выглядит почти так. Может, все они с приветом? Ты видел этот автоматический пистолет 32-го калибра? Вспомни, Дартли убили из такого же. Даю голову на отсечение, что эта пушка принадлежит Соару; и готов поспорить, что ему принадлежат еще и перчатки, и кое-что еще, потому что они его размера. Можешь решать на свой вкус, мой мальчик. Кто стоял у окна над дверью в белых перчатках и с пушкой, направленной мне в голову, когда мы пришли сюда? – Он протопал по коридору и открыл дверь в библиотеку.

С тех пор как Мастерс покинул эту комнату, оставшиеся тут не произнесли ни слова. Находившиеся там сидели или стояли, словно чучела в музее восковых фигур; а над ними прямо посередине дивана возвышалось массивное китайское чучело Г. М. Гротескный многорукий кувшин-головоломка добавлял картине нечто символическое. Мастерс заметил, что обстановка в комнате нормальная, и не стал ничего говорить. Молча он выложил на стол нож, перчатки и автоматический пистолет.

– Это очень хорошо, – неожиданно заметил Г. М. – Теперь, когда мы все заперты здесь этой ночью и в этой истории появилось привидение, может быть, вам всем захочется узнать, что в самом деле произошло.

Все находящиеся в комнате смотрели на новые предметы на столе. У Полларда возникло ощущение, что никто ничего не говорит, потому что никто не осмеливается заговорить. Дженет Дервент медленно повернулась к Г. М.

– С вашей стороны это было бы исключительно любезно, – заверила она его. – А то я и в самом деле почти в вас разочаровалась. – Ее тяжелое красивое лицо слегка вспыхнуло; иногда в ее светло-голубых глазах появлялось обманчивое покорное выражение, словно у коровы. – Может быть (ведь никто не может отрицать этого, правда ведь?), может быть, одна из причин, почему я пришла сюда сегодня вечером, было желание встретиться с вами.

– Благодарю вас, – рассеянно отозвался Г. М.

– Итак, разве вы не намерены кое-что рассказать или кое о чем спросить?

– О, ну хорошо. – Г. М. выудил из внутреннего кармана испачканный лист бумаги. – Давайте посмотрим. 28 июня этого года. Эта дата вам о чем-нибудь говорит?

– 28 июня? Нет.

– О-хо-хо! В таком случае перейдем к развитию этого дела. А как насчет 15 июля?

– В самом деле, все это непонятно. Почему вы думаете, что 28 июня должно что-то для меня значить?

На лице Г. М. появилась редкая и весьма пугающая улыбка.

– Нет, – сказал он. – Нет. Вы просто попались на удочку, девочка моя. Вам задали вопрос. Вы дали короткий ответ и толкнули меня в бок. Это так взволновало другого нашего подопечного, что он принялся метаться по всей комнате; так что вы можете понять, что у него на уме, и таким образом перебросить вопрос, как в футболе.

В ее глазах плясали чертики.

– Как вы умны, сэр Генри! Мы знаем, что вас так просто не проведешь.

– Это я и имею в виду, – признал Г. М. – Я даю вам в руки стопудовую улику, а вы уже выкрутились. Забыл, о чем это я говорил? О да. Итак, если 28 июня вас не интересует или даже последующее развитие темы 15 июля…

– Вы хотите, чтобы я признала, – проворковала миссис Дервент, – что 28 июня – это день, когда бедняжка Вэнс оставил мне все свое имущество? Будьте уверены, что мне не нужны его деньги. И теперь вы пытаетесь предположить, не говоря об этом прямо, что 15 июля Вэнс составил другое завещание. Я нахожусь в положении, при котором ничего не знаю о том, чтобы он сделал что-то в этом роде. Я могу только предположить то, о чем я уже говорила Хамфри: не дразните меня, пожалуйста. Вы пытаетесь напугать меня этим, не так ли?

– Хо-хо, – отреагировал Г. М. – А кто теперь начал метаться? Нет, это не то, что я пытаюсь предположить. Я никогда об этом даже не думал. Вы совершенно правы: Вэнс Китинг не менял завещания, которое он составил 28 июня, оставив вам все свои деньги; и это действительно превосходное завещание.

– Тогда, в самом деле? Я не понимаю, к чему вы клоните.

– Я только хочу узнать насчет 15 июля, – повторил Г. М. с исключительным терпением.

Мастерс решил вмешаться.

– Ну, что с этим 15 июля? – потребовал он объяснения. – Или с 28 июня? Откуда вы взяли все эти даты?

Дженет повернулась к нему так быстро, словно политик, почувствовавший перемену ветра, превращающего в возможного союзника бывшего врага. За прошедшие несколько минут в ней произошла легкая перемена. Она все еще была женщиной в полном цвету; но в эту минуту, глядя на нее, вы уже думали не столько о женщинах Рубенса или о мадемуазель Мапин, сколько о Боадиции. Было очевидно, что она испытала громадное облегчение, когда Г. М. признал юридическую действенность завещания Китинга.

– Даты? – прогромыхал Г. М., почесывая подбородок. – Я получил их, следуя моему нюху, сегодня после полудня, пока, как вы утверждаете, я спал. И знаете, мне всегда казалось чрезвычайно интересным в этом деле, Мастерс, поведение нашей подружки Франсис Гейл.

– Дорогая маленькая Франсис, – жеманно произнесла миссис Дервент и посмотрела на Соара, сидевшего без движения. – Мистер Соар виделся с ней во вторник вечером, и, я думаю, она нанесла ему ужасный удар…