Читать книгу "Все оттенки красного - Наталья Андреева"

Последней появилась Вера Федоровна, и вид у нее был нездоровый:

— Как все это ужасно! Я не спала всю ночь! Все думала о бедняжке Нелли. Ну что, садимся? Ах, право, кусок не полезет в горло после такого!

И она энергично начала намазывать плавленый сыр на половинку свежей булочки. Когда на веранду вошла Ольга Сергеевна, все примолкли. Домработница молча уселась за стол, пододвинула к себе чашку, плеснула в нее заварки, потом посмотрела на присутствующих:

— Что, самовар еще не вскипел?

Похоже, что возмутились все, но никто не проронил ни звука. Только Наталья Александровна пробормотала себе под нос:

— Как хозяйка. С чего бы?

Но она, как никто другой, понимала: если человек так поступает, значит, имеет на это право. А главное, чувствует за собой силу. Что на это скажешь? Вот все сидели и делали вид, что ничего чрезвычайного не происходит — утро как утро. Делали вид до тех пор, пока на дорожке не увидели капитана Платошина с молодым коллегой.

— Господи, опять начинается! — закатила глаза Вера Федоровна.

— Приятного нам всем аппетита, — съязвил Эдик. — Поговорим о трупах.

Они уже были рядом с домом, и пока поднимались на веранду, все вспомнили слова Натальи Александровны — как на работу.

Приехавший с утра пораньше старший оперуполномоченный был чрезвычайно серьезен. Обитатели дома, собравшиеся на веранде, сразу поняли, что что-то будет.

Капитан, посмотрев на заставленный тарелками и чашками стол, хмуро бросил:

— Доброе утро. Приятного аппетита.

И вывалил на пол, прямо посреди веранды, обувь из мешка:

— Можете обуться. Кстати, у меня постановление на задержание одного из вас. Подписанное прокурором.

Олимпиада Серафимовна сразу же взялась рукой за сердце:

— Валя, Валюша? Где ты? Капелек мне!

Вера Федоровна теперь и на самом деле потеряла аппетит, а Настя смертельно побледнела. Все присутствующие заволновались: кого же заберут? Один Эдуард Оболенский оставался спокоен. Старший оперуполномоченный обвел глазами присутствующих:

— Ольга Сергеевна Старицкая, собирайтесь. Вот документ, можете ознакомиться.

Домработница дрожащими руками взяла бумагу:

— Как же это? Что же?

— На вашей обуви обнаружены следы раздавленной ампулы. Вот заключение эксперта. Всю ночь работал, но дело срочное. Уж больно быстро в этом доме людей стали убивать. Так что, Ольга Сергеевна, заходили в комнату к хозяйке? Заходили.

Капитан уверенно кивнул головой, словно подталкивая домработницу к откровенному признанию — мол, давай при свидетелях, облегчи душу.

— Экспертиза показала именно на подошве вашей домашней туфли микрочастицы стекла. А вы не знали, Ольга Сергеевна? Долго подошвой о половик скребли? А представьте себе, кое-что осталось.

— Я только поднос отнесла.

— Правильно. Принесли кофе, поставили поднос, отвлекли внимание Нелли Робертовны, незаметно вскрыли ампулу, сыпанули яд, а улику ногой раздавили. Так?

— Я…

— Где вы работали до того, как устроиться домработницей в дом Листовых?

— Я…

— Так где?

— Не помню.

— Что ж так? Сколько вам было лет, когда пришли сюда, а? Ольга Сергеевна? Тридцать четыре! Вы по образованию провизор, прекрасно разбираетесь в лекарственных препаратах, а строите из себя неграмотную женщину, прислугу. Ну, как же так можно? А ведь вы работали на фармацевтической фабрике, Ольга Сергеевна. Целых семь лет работали, и, хотя трудовую свою запрятали надежно, или уничтожили, но справки не трудно было навести. Ведь вас оттуда уволили по статье, когда обнаружили пропажу некоторых медикаментов. Так?

— Я…

— Начальство вас пожалело, устроили товарищеский суд, уголовное дело возбуждать не стали. Вы украденное вернули практически целиком, но… Среди медикаментов была и ампула цианистого калия, которая так и не нашлась. Я просто уверен, что сохранись она — и маркировка полностью бы совпала. Записи в архивах долго хранятся. Потому вы и раздавили ее ногой. Так?

— Не может быть никаких записей, — хрипло выдавила, наконец, Ольга Сергеевна. — Пятнадцать лет прошло! Вы просто меня пугаете!

— Проверим? Хм-м… Может быть и пугаю. Но людей, с которыми вы когда-то работали, быстро нашел. На той фабрике, откуда вас уволили. Меня еще после первого убийства очень заинтересовали биографии двух людей. Пришлось весь отдел подключить, но показания нам были нужны. Уверен, что дело это мы мигом раскроем. Да, Ольга Сергеевна… А в другом месте с такой записью в трудовой книжке вам работу было ни за что не найти. Как же вы устроились в дом Листовых?

— Меня сам Эдуард Олегович…

— Понятно. Так за что ж вы отравили Нелли Робертовну Листову?

И тут Егорушка начал громко сопеть. Наталья Александровна сердито дернула сына за рукав:

— Да что ж ты никак не успокоишься!

— Я знаю за что, — вдруг сказал он.

Эдик усмехнулся:

— Братец имеет привычку подсматривать в замочные скважины.

— Да? Интересно, интересно. Ну-ка, Егор — кивнул головой капитан. — Поведайте нам, в чем тут дело.

— Ольга Сергеевна и дедушка. Они… Ну, в общем… Я видел, как она сидела у дедушки на коленях. Вот. Давно видел. И еще… — Егорушка замялся.

— Братец стесняется выговорить, — подсказал Эдик. — Подсматривать не стесняется, а вот озвучить… Скромные они чересчур. А дед был не промах. Что, тоже любовь на одну картину?

— Эта картина у нее в чемодане, — вдруг сказала медсестра Валя.

— Ах, ты… — выдохнула Ольга Сергеевна. — Успела уже!

— Я прибиралась, — начала оправдываться Валя. — Я только пыль стереть…

— Изнутри тоже? — усмехнулся капитан. — Весьма похвальная любовь к чистоте. И что это за картина?

— Портрет, — с вызовом сказала Ольга Сергеевна. — Да, он писал мой портрет!

— Вы его украли! — взвизгнула Наталья Александровна. — Он вам не принадлежит, он принадлежит семье! А Нелли наверняка знала!

— Ничего она не знала! — зло посмотрела на нее Ольга Сергеевна. — Никто не знал! Это мое, понимаете, мое! Он мне подарил!

— Почему ж ты тогда его прятала? — зло спросила Наталья Александровна.

— Следствие разберется, — сказал капитан. — А вам, Ольга Сергеевна, к воровству не привыкать. Значит, между вами и покойным художником Эдуардом Листовым существовала любовная связь.

— Здесь люди! — вскинула голову Ольга Сергеевна.

— Так все ж свои, — ехидно улыбнулся Эдик. — Все взрослые. Егорушка только почти ребенок, да он в замочную скважину подсматривал. Значит, просветился насчет того, откуда дети берутся.