Читать книгу "Бей первая - Юля Артеева"

Как самых лучших в мире друзей. Спасибо вам.

– Ты знаешь, что говорить «самых лучших» неправильно? – Бус тычет в меня тюбиком зубной пасты.

– Это двойная превосходная степень, умник, – заявляет Кирилл, притягивает меня к себе и крепко обнимает.

Да, я на своем месте.

Глава 42

После завтрака ребята уходят в комнату, а Кир остается со мной. Я сосредоточенно намываю тарелки, кожей чувствуя приближение серьезного разговора. Не выдержав ожидания, резко поворачиваюсь и хлопаю себя ладонями по бедрам:

– Ну, давай!

Кир сидит, развалившись на стуле, и смотрит на меня исподлобья:

– Что?

– Разве ты не хочешь рассказать мне, как глупо я вчера поступила?

– Думаю, ты и сама это понимаешь.

– Извини, ладно? – выдаю агрессивно.

– Ты извиняешься или нападаешь?

Сбавляю обороты и отвечаю честно:

– Я не знаю.

– Тогда, может, попробуешь еще раз? Иди сюда.

Я послушно подхожу, останавливаюсь между его разведенных коленей. Он обнимает меня за ноги и прижимается щекой к моему животу.

Я говорю тихо:

– Извини меня. Я поступила глупо. Просто услышала твой разговор с мамой. Почему ты не говорил, что она работает в опеке?

– Чтобы ты сбежала еще раньше?

– Да, – я вздыхаю, – наверное, я бы сбежала.

– Киса, есть предложение. Будем обсуждать вместо того, чтобы додумывать и накручивать. Мы об этом уже договаривались, но, очевидно, оба забили. Теперь понятно, что так не работает. Нужно открывать рот и доставать из себя слова. Тогда у нас все получится.

– Звучит неплохо.

– Значит, договор?

– Договор.

Разгильдеев усаживает меня себе на колено и обнимает за талию.

Говорит:

– Мама хочет с тобой познакомиться. Приглашает на ужин. Пойдешь?

– Она не будет никуда звонить? – уточняю с опаской.

– Не будет. Я обещаю.

Я прикрываю глаза рукой:

– Боже, она, наверное, подумала, что я ненормальная.

– Не исключено, – отвечает он, и я шлепаю его ладонью по плечу.

– Кир!

– Шучу. Но ваше знакомство и правда не задалось. Когда она узнает тебя получше, то поймет, что ты замечательная.

– Но она никуда не заявит?

– Лана, я же пообещал.

– Хорошо.

– Потом вернемся сюда, а завтра переночуем у Белого.

– В смысле? – я удивленно отстраняюсь.

– А как ты хотела?

– Кир, мне надо домой. У меня нет ни одежды, ни учебников. Я не могу все время где-то перебиваться, мне семнадцать, – я начинаю распаляться, – отец до сих пор меня не заставил вернуться только потому, что наверняка еще слишком пьян!

– Да, именно об этом и речь. Ты не можешь жить с человеком, который пьет и бьет тебя, Лана!

– А где? Где я могу жить, Кир? – встаю с его коленей и выдаю сухой смешок.

Он тоже поднимается и ловит меня в объятия около окна. Прижимает к себе, гладит по голове:

– Мы что-нибудь придумаем. Все будет хорошо, Разноглазка.

И я сдаюсь. Позволяю себе ему поверить. Расслабляюсь и льну к нему еще ближе. Кажется, он уже достаточно сделал для того, чтобы доказать мне, что на него можно положиться.

– Я тебя люблю, – говорю ему в плечо.

– А я тебя люблю. Видишь, как здорово?

– Да, просто удивительно.

– Пойдем посмотрим какое-нибудь дурацкое кино.

– Пойдем. Вы пока выбирайте. Тим, дашь мне зарядку? – спрашиваю, когда заходим в комнату.

– В спальне, торчит в розетке у кресла.

Я подключаю телефон и с замиранием сердца жду, когда он включится. Звонил мне отец? Или мама? Может, не заметили, что меня нет?

Когда экран наконец загорается, я захожу в сообщения и разгребаю оповещения о звонках и требования выйти на связь от адской четверки. Проверяю соцсети, там сообщения от Ника и от Рины, спрашивают, в порядке ли я. Отвечаю обоим, что жива и здорова. От родителей ничего. Им что, настолько плевать? Просто загуляли на мои деньги? Может быть, Кирилл и прав. Я не могу там жить. Но когда отец протрезвеет, он заставит меня вернуться, в этом я не сомневаюсь.

– Мальчишки, – говорю, возвратившись из спальни, – сколько людей вы вчера прошерстили, чтобы меня найти? Марину напугали.

– А ты – нас, – фыркает Тоха.

– Вообще, не так уж и много. Никитоса, Рину, Лиду и Ваняева, – перечисляет Дима.

– Так это Ваняев вам рассказал?

Разгильдеев выглядит удивленным:

– Что рассказал?

– Ну, что я на парковке. Я писала ему, просила принести зарядник.

– Нет, – очень медленно произносит Кирилл, – это Косатон мне позвонил. Забеспокоился после вашей встречи. Сказал, где вы столкнулись, а дальше мы уже сами.

Бус смотрит на меня непривычно серьезно:

– Ты сказала Ваняеву, где ты?

– Ну да.

– А он приходил?

– Нет, – отвечаю растерянно.

– А вот Дуня и Макар пришли. Надо же, как звезды сошлись.

– Вот же тварь, – высекает Гильдия с такой яростью в голосе, что я пугаюсь.

Трясу головой и пытаюсь уложить в сознании эту версию. Не может этого быть. Или может? Ваня мог так поступить?

– Он не мог, – бормочу едва слышно.

Белый хмыкает:

– Только он и мог. Я ему звонил вчера, теперь понятно, почему не ответил. Зассал мальчишка.

Я ошарашена. На глаза наворачиваются слезы. Люди правда могут вытворять такое? То есть я знала. Я много видела. Но в этот раз была совсем не готова.

– Ну тише, еще не хватало рыдать из-за него, – Кир меня обнимает. – Разберемся, киса.

– Не надо! Вы уже и так из-за меня наразбирались.

– Да мы уж как-нибудь сами решим, – улыбается Малой. – Пока забей. Давайте просто отдохнем.

День мы проводим у Тима. Смотрим тупые комедии, валяемся на диване. Я готовлю ребятам обед, и они оценивают меня на десять звезд Мишлен из трех. Разгильдеев по новой обрабатывает мне рассеченную бровь и заклеивает пластырем. Рана выглядит не так уж и плохо несмотря на то, что ее не зашивали. Честно говоря, мне жутко не хочется покидать эту квартиру. Я чувствую себя тут безопасно, как в каком-то гнезде. Но вечером мы с Киром идем к нему домой. Я беру у Тимура простую белую футболку, потому что заявиться на ужин к маме Кирилла в вещах ее сына – не самое классное начало.

И все проходит неплохо. Татьяна очень доброжелательна ко мне, но я не могу отделаться от ощущения, что она бесконечно меня сканирует. Пытается достать до самого нутра. Я делаю над собой усилие и не закрываюсь. Отвечаю на все ее вопросы, охотно обсуждаю книги, рассказываю, какие блюда умею готовить. К концу она выглядит удовлетворенной. Я помогаю ей заварить чай и разрезать домашний пирог, убираю грязную посуду. Когда мы снова садимся, Татьяна спрашивает:

– Когда тебе исполняется восемнадцать, Лана?

– В июле.

Она кивает. Задумчиво закусывает губу, снова