Читать книгу "Звёзды в наследство - Джеймс Патрик Хоган"

он. – Правда, не с таким оснащением, как у этого чертова трилофодона.

– Э? Ты это о чем? – Глаза Данчеккера непонимающе моргнули за стеклами очков.

Хант потянулся к своему портсигару.

– Не важно, Крис, – со вздохом произнес он.

Глава 22

Полет на север к базе «Копёр» занял чуть меньше двух часов. По прибытии группа с Земли направилась в здание операционного управления и собралась в офицерской кухне-столовой; за кофе ученые с «Юпитера-4» поделились с ними новой информацией по ганимейскому вопросу.

Корабль ганимейцев почти наверняка предназначался для длительных крупномасштабных путешествий, а его цели не ограничивались скромной исследовательской экспедицией. Вместе с кораблем погибло несколько сотен ганимейцев. Количество и разнообразие припасов, материалов, оборудования и живности на борту давало понять, что, куда бы ни направлялось это судно, ганимейцы явно собирались там задержаться.

Каждая деталь корабля, а в особенности его приборное оборудование и система управления, свидетельствовала о крайне высоком уровне научных познаний. Большая часть электроники по-прежнему оставалась загадкой, а некоторые из специализированных компонентов были и вовсе не похожи на все, с чем когда-либо доводилось иметь дело инженерам КСООН. Ганимейские компьютеры были созданы с использованием масс-интегральной технологии, при которой миллионы компонентов, слой за слоем, внедрялись в монолитный кремниевый блок посредством диффузии. Тепло, рассеиваемое внутри кристалла, отводилось при помощи электронной сети охлаждения, вплетенной в функциональную часть контура. В некоторых устройствах, которые, как предполагалось, входили в состав навигационной системы корабля, плотность расположения компонентов приближалась к человеческому мозгу. Один из физиков продемонстрировал кусок похожего на кремний материала размером с большой словарь; по своей вычислительной мощности, заявил он, этот кристалл вполне мог превзойти совокупный ресурс всех компьютеров в штаб-квартире НавКомм.

Корабль имел обтекаемую форму и отличался прочной конструкцией, а значит, был спроектирован таким образом, чтобы, помимо прочего, летать в атмосфере и приземляться на планеты, не рушась под собственным весом. Похоже, что ганимейская инженерия достигла уровня, позволявшего комбинировать функции «Веги» и межорбитального транспорта в одном космическом аппарате.

Двигатель радикально отличался от известных им систем тяги. У корабля не было ни крупных отверстий для истечения рабочего тела, ни явных точек приложения реакции, которые бы указывали на то, что он приводится в движение неким тяговым усилием термодинамической или фотонной природы. Главная система хранения топлива снабжала цепочку преобразователей и генераторов, рассчитанных на выдачу гигантских объемов электромагнитной энергии. Та, в свою очередь, питала систему токопроводящих шин, каждая площадью в 1/5 квадратного метра, и целый лабиринт перемежающихся друг с другом извилин, сделанных из сплошных медных стержней. Посреди всего этого находилось нечто, по-видимому, представлявшее собой главный двигатель судна. Никто точно не знал, как именно эта конструкция обеспечивала движение корабля, но некоторые из теорий повергали в шок.

Могло ли это судно оказаться настоящим межзвездным кораблем? Совершили ли ганимейцы массовый исход со своей планеты в поисках новых звезд? Потерпел ли этот корабль крушение по пути к границам Солнечной системы вскоре после отбытия с Минервы? На эти и тысячу других вопросов еще только предстояло найти ответ. Ясным, однако же, было одно: если открытие Чарли на два года обеспечило работой довольно заметную часть сотрудников КСООН, то этой информации хватит на то, чтобы занять ученые умы на десятки, если не сотни лет.

Группа провела какое-то время в недавно сооруженном лабораторном куполе, изучая найденные подо льдом предметы, среди которых было несколько ганимейских скелетов и пара десятков земных животных. К разочарованию Данчеккера среди них не оказалось его фаворита – антропоидного обезьяночеловека, которого он много месяцев назад показывал на экране Ханту и Колдуэллу. «Сирила» в целях более подробного изучения перевезли на командный корабль «Юпитера-4». Свое имя, которым его любезно окрестили биологи КСООН, примат получил в честь научного руководителя миссии.

Пообедав в столовой, они направились в купол, которым был накрыт один из надшахтных копров. Спустя пятнадцать минут они уже стояли глубоко под ледовым полем, благоговейно глядя на сам корабль.

Полностью очищенный ото льда, он располагался в громадной, освещенной прожекторами пещере и нижней частью по-прежнему опирался на свой ледяной оттиск. Корпус судна прорезал четко очерченную полосу сквозь настоящий лес выдвижных опор из стали и ледяных колонн, принимавших на себя вес потолка. Под каркасом пандусов и строительных лесов, примыкавших к боку корабля, находились участки корпуса, с которых сняли целые секции, чтобы открыть доступ к внутренним отсекам. Пол вокруг был буквально усеян деталями машин, извлеченными при помощи подъемных кранов. Увиденное напомнило Ханту один случай, когда они с Борланом посетили неподалеку от Сиэтла огромный завод компании «Боинг», на котором собирались авиалайнеры модели 1017 – хотя здесь масштаб работ был на порядки выше. Они обошли хитросплетение проложенных через корабль мостиков и лестниц: от командной палубы с пятиметровым экраном, минуя диспетчерские каюты, жилые помещения и лазарет, к грузовым отсекам и ярусам клеток, в которых содержались животные. Отсеки, в которых располагались главный преобразователь энергии и генератор, выглядели такими же сложными и внушительными, как внутренности термоядерной электростанции. Дальше, преодолев одну из переборок, группа оказалась перед сегментами двух тороидов, колоссальный размер которых заставил их почувствовать себя настоящими карликами. Инженер, руководивший экскурсией, указал вверх на громадные металлические поверхности, от вида которых захватывало дух.

– Стенки их внешних корпусов имеют почти пятиметровую толщину, – сообщил он. – Они сделаны из сплава, который режет вольфрамово-карбидную сталь, как масло. Концентрация массы внутри достигает феноменальных величин. Мы считаем, что они играли роль замкнутых каналов, поддерживавших циркуляцию или колебательный резонанс материи с высокой плотностью, которая, в свою очередь, взаимодействовала с сильными полями. Вероятно, быстроменяющийся гравитационный потенциал, порождаемый этим процессом, каким-то образом использовался для контролируемой деформации пространства вокруг самого корабля. Другими словами, судно двигалось за счет постоянного падения в дыру, которую создавало прямо перед собой, – наподобие четырехмерной гусеничной ленты.

– Вы имеете в виду, что корабль запирал себя внутри пространственно-временного пузыря, который каким-то образом двигался в обычном пространстве? – предположил кто-то из них.

– Можно и так сказать, – подтвердил инженер. – Полагаю, что аналогия с пузырем ничем не хуже прочих. Интересно здесь то, что если двигатель действительно работал именно так, то каждая частица самого корабля и всего, что находится внутри, должна испытывать одно и то же ускорение. Другими словами, никаких перегрузок. Можно за миллисекунду остановить корабль, несущийся, скажем, на скорости миллион километров в час, и люди внутри даже не почувствуют разницы.

– Что насчет максимальной скорости? – спросил кто-то еще. – Разве он не должен подчиняться релятивистскому пределу?

– Мы не знаем. Теоретики на «Юпитере-4» из-за этого уже спать толком не могут. Движение