Читать книгу "Искушенная дьяволом - Мишель Хёрд"

тебя сделать.

Анджело: Спасибо.

***

 

Большой Рикки останавливает внедорожник перед особняком, и когда мы выходим, он говорит: — Я позабочусь о теле и доме, — напоминает он мне. — И погашу его долг.

— Спасибо. Когда закончишь, возьми выходной до конца дня. Тебе нужно немного отдохнуть

— Спасибо, босс.

Мы расходимся, и когда я вхожу в дом, слышу, как кто-то скандирует: — Нагибайся, нагибайся, нагибайся, нагибайся! К окну, к стене! Пока мои яйца не вспотеют.

Я останавливаюсь в гостиной и бормочу: — Что, черт возьми, вы смотрите?

— Предложение, — говорит Тайни с ухмылкой. — В нем снимается моя девушка Сандра Буллок.

Виттория садится на диване, затем ее взгляд останавливается на моих руках. — Что случилось? — Она вскакивает и, забыв, что на ней только моя рубашка, бросается ко мне. — Ты ушибся?

— На тебе только футболка, — рычу я.

— Не волнуйся, — говорит Тайни. — Мои глаза прикованы к телевизору.

Виттория смущенно смотрит на меня. — Упс.

— Упс, моя задница, — бормочу я, подходя к дивану, чтобы взять одеяло. Я накидываю его ей на плечи, затем притягиваю ее ближе и собственнически целую в губы.

Когда я поднимаю голову, она повторяет свой предыдущий вопрос: — Что случилось с твоими руками?

Я кивком приглашаю ее следовать за мной, пока иду к лестнице, и как только мы оказываемся в спальне, я беру ее за плечи.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. — Она хмурится. — Расскажи мне, что произошло.

Не желая, чтобы она узнала об этом от кого-то другого, я говорю: — Я убил Джорджио.

Ее глаза расширяются. — О боже мой. Он напал на тебя? Ты в порядке?

Я издаю смешок и качаю головой. — Он не нападал на меня. У этого ублюдка не хватило бы смелости. — Выражение моего лица снова становится серьезным. — Пришло время ему заплатить за то, что он с тобой сделал. — Я кладу руки по бокам от ее шеи и наклоняюсь. — Я не собирался оставлять его в живых после того ада, через который он заставил тебя пройти.

Я наблюдаю, как она переваривает новость, и ее брови сходятся вместе. — Я понимаю.

Мой пристальный взгляд ищет ее, когда я спрашиваю: — Ты в порядке?

Она медленно выдыхает, прежде чем сказать: — Да. Я знала, что рано или поздно это произойдет, поэтому я не удивлена.

— Я приведу в порядок твой дом, и когда все будет готово, мы вернемся, чтобы ты могла взять то, что хочешь привезти сюда.

Ее уголки губ приподнимаются в улыбке. — Мне бы этого очень хотелось. — Она хватает меня за руку и тянет в ванную. — Позволь мне позаботиться о твоих руках.

— Хм, мне нравится мысль о том, что ты заботишься обо мне.

Виттория достает маленькую аптечку из-под раковины, и это заставляет меня сказать: — Я не знал, что у нас в ванной есть аптечка первой помощи.

— Я положила ее сюда сразу после переезда. — Она бросает на меня извиняющийся взгляд. — На случай, если мне она понадобится. — Она пожимает плечами, доставая из аптечки антисептическую салфетку. — Это было до того, как я поняла, что ты не причинишь мне вреда.

Я наблюдаю, как она осторожно промывает порезы на моих костяшках пальцев, затем снова смотрю ей в лицо. — Спасибо.

На ее губах появляется легкая улыбка, но она быстро исчезает, когда она спрашивает: — Как ты?

Я озадаченно смотрю на нее. — Я в порядке.

Виттория качает головой. — Как ты относишься ко всему, что произошло? Они были твоей семьей.

Они? Вопросительно посмотрев на нее, я спрашиваю: — Ты знаешь о моей тете?

— Тайни рассказал мне, пока тебя не было.

Я вздыхаю. — Что еще Тайни рассказал тебе?

Ее глаза наполняются состраданием ко мне. — Только то, что Большому Рикки пришлось убить ее, чтобы защитить тебя.

Я качаю головой, прежде чем признаться: — Предательство причиняет боль. — Я подхожу к ней ближе и касаюсь ладонью ее щеки. — Но это ничто по сравнению со страхом, который я испытал, когда обнаружил, что ты сбежала.

Она поворачивает голову и запечатлевает поцелуй на моей ладони, когда берет меня за запястье. Она смотрит на меня снизу вверх и я замечаю, как смягчаются ее глаза.

— Я люблю тебя, Анджело.

Ее признание окутывает меня таким количеством света и тепла, что все вокруг исчезает и остаемся только мы.

Опустив голову, я прижимаюсь своим лбом к ее лбу и требую: — Скажи это еще раз.

Ее губы изгибаются в красивой улыбке. — Я люблю тебя.

Испытывая отчаянную потребность ощутить вкус ее слов, я прижимаюсь губами к ее губам. Кладу руки по бокам от ее шеи и, удерживая ее на месте, целую ее со всей любовью, которую испытываю к ней.

Мои губы наслаждаются ее губами, в то время как мой язык ведет жестокую войну, и я стону от того, насколько это приятно.

Опуская руки ей на бедра, я приподнимаю ее и сажаю на стойку. Виттория раздвигает ноги, чтобы я мог встать между ними, и, не дожидаясь, быстро расстегивает мой ремень, прежде чем расстегнуть молнию на моих брюках.

Она отодвигает ткань вниз, и когда ее пальцы обхватывают мой член, из моей груди вырывается удовлетворенное рычание. Моя женщина прижимает меня к себе, и я жестко толкаюсь в нее.

— Черт, — я стону от острого удовольствия. — Ты чувствуешься как дом.

Она обхватывает меня рукой за шею и целует.

Вырываясь, я снова прижимаюсь к ее теплому телу, и по мере того, как поцелуй становится более неистовым, я трахаю ее изо всех сил. Звук шлепков смешивается со стонами и всхлипами Виттории.

Я чувствую, как ее киска сжимается вокруг моего члена, и, зная, что она близко, я просовываю руку между нами и потираю ее клитор.

— Боже, — она выдыхает мне в губы. — Анджело.

Вскоре после ее оргазма, я нахожу свое собственное освобождение глубоко внутри нее.

Наши глаза остаются закрытыми, пока мы вместе кончаем, и я чувствую такую чертовски сильную связь с ней, что ничто и никогда не сможет разлучить нас.

 

Глава 37

 

Тори

 

Убедив Анджело, что со мной действительно все в порядке, он, наконец, согласился, чтобы мне разрешили выйти из дома раньше окончания недели.

Я сижу в соборе в субботу, что для меня необычно.

Тайни сидит рядом со мной, играя в гоночную игру на своем телефоне, в то время как мои глаза прикованы к кабинке исповеди.

Я не лгала Анджело о том, что все в порядке, но мне все равно нужно поговорить с отцом Паризи.

Время идет, я оглядываю собор, думая о том, как