Читать книгу "Гимназистка. Под тенью белой лисы - Бронислава Вонсович"

Тимофеев поморщился, но сказать ничего не успел, поскольку София Данииловна сжала кулаки, вздёрнула голову и выскочила из лаборатории столь же стремительно, как в неё заскочила. Прощаться она не стала.

— А можно ей как-то внушить не трогать княгиню Рысьину? — на всякий случай уточнила я. — Боюсь, что София Данииловна подарит моей родственнице совершенно ненужную пищу для размышлений.

О том, что эта пища уже подарена вчерашними газетами, я упоминать не стала, поскольку визит Соболевой лишь укрепит мою бабушку в мысли, что я могу подвинуть нынешнюю невесту и занять место рядом с цесаревичем. В то время как у меня все мысли были лишь о том, как бы не умереть в ближайшее время.

— Вряд ли Фаина Алексеевна примет всерьёз слова расстроенной девочки, — заметил Тимофеев. Правда, несколько неуверенно. — И Соня, скорее всего, остынет по дороге и не дойдёт до вашей бабушки, Елизавета Дмитриевна.

— Хотелось бы в это верить, — проворчала я. — А то Фаина Алексеевна спит и видит, как бы меня пристроить замуж повыгодней. Я не затем сбежала из Ильинска, чтобы выйти замуж в Царсколевске.

— А вы сбежали? — удивился Тимофеев. — Фаина Алексеевна говорила, что это часть воспитательного процесса, проверка ваших способностей к самостоятельным действиям.

— А вы бы на её месте сказали, что совсем не контролируете внутриклановые дела? — усмехнулась я.

— Я, слава богам, не на её месте, а на своём. Мне, знаете ли, Елизавета Дмитриевна довольно проблем с лабораторией. Один Соколов чего стоит… Ох, я же вас не предупредил, вскоре должны подойти снять показания.

И Тимофеев разразился длинной речью, обвиняющей аспиранта во всех лабораторных проблемах: прошлых, настоящих и грядущих. Грядущих, судя по всему, ожидалось весьма и весьма много.

Глава 23

Владимир Викентьевич появился к обеду. Я как раз вернулась домой и Полина споро накрывала на стол, пытаясь вызвать меня на разговор, когда раздался звонок в дверь. Целитель пришёл один, Фаина Алексеевна меня своим посещением не удостоила. Не думаю, что её не интересовала намечавшаяся беседа, но княгиня наверняка полагала, что при ней я не буду столь открыта, как без неё, а Звягинцев непременно всё расскажет, как он это делал раньше. Всё или почти всё… Я очень надеялась на «почти», потому что сегодня мне придётся очень многое открыть Владимиру Викентьевичу.

При виде целителя, неуверенно застывшего на пороге гостиной, почему-то вспомнилось мирное время, что я прожила в его доме, на глаза сами по себе навернулись слёзы и я бросилась на шею гостю, хотя вид у него был не располагающий к нежностям: наверняка собирался высказать то, что думал о моём побеге.

— Ох, Елизавета Дмитриевна, что вы? — ошарашенно выдохнул он, тем не менее тоже меня обнимая. — Будет вам, всё уже благополучно завершилось.

Я же никак не могла остановиться. Из меня словно вытащили стержень, позволяющий держаться, и слёзы полились бурным потоком. Пусть целитель не был для меня опорой, но сейчас казался именно ею, тем более что отталкивать он не стал, напротив: что-то успокаивающе забормотал и даже по голове погладил, словно я была маленькой девочкой, нуждающейся в утешении. Наконец я пришла в себя в достаточной степени, чтобы перестать реветь, в последний раз шмыгнула носом и вытерла слёзы.

— Простите меня, Владимир Викентьевич. У вас наверняка были из-за меня неприятности.

— Да какие неприятности, Елизавета Дмитриевна? — он успокаивающе поцеловал меня в лоб. — Переволновался я за вас, конечно, это да. Вы же даже деньги не взяли, хотя прекрасно знали, где они лежат.

Только тут я спохватилась и поставила полог от прослушивания, иначе разговор до самого последнего слова станет достоянием княгини: если не расскажет целитель, то Полина точно донесёт. Я её не видела, но чувствовала, что она стоит у приоткрытой двери и жадно ловит каждое слово.

— Не могла же я вас ограбить?

— Полноте, Елизавета Дмитриевна, я же вам сам предлагал, — укоризненно напомнил Звягинцев. — Не прямо, конечно, чтобы в случае чего иметь возможность манёвра перед Фаиной Алексеевной.

— А так вам и маневрировать не пришлось.

Целитель в ответ лишь улыбнулся, но как-то так, что даже сомнений не осталось: пришлось, ещё как пришлось, чтобы Фаина Алексеевна не узнала лишнего.

— Владимир Викентьевич, да что же вы стоите? — спохватилась я. — Садитесь же. Пообедаете со мной?

— Да боги с вами, Елизавета Дмитриевна, какой обед? Вы же меня не для этого вызвали из Ильинска?

— Может, я по вам соскучилась? Вы для меня столько сделали, Владимир Викентьевич, что я этого никогда не забуду.

— Я тоже к вам привязался, Елизавета Дмитриевна, — неожиданно серьёзно ответил целитель. — Но лучше, чтобы это осталось между нами. Наши слабости делают нас очень уязвимыми, знаете ли.

— Мы не будем сообщать это Рысьиным, — предложила я. — А знать, что есть кто-то, готовый тебя поддержать, — это бесценно. И это знание не ослабляет, а делает сильнее.

Плетение от прослушивания я развеяла и попросила Полину накрыть ещё и на гостя. Звягинцев опять было запротестовал, но я сказала, что без обеда он от меня всё равно не уйдёт, да и нельзя вести серьёзные разговоры на пустой желудок, так что пришлось ему смириться и усесться за стол.

— Так зачем вы просили меня приехать, Елизавета Дмитриевна? — спросил он, уже взявшись за ложку.

Полина, застывшая у стола, аж подалась ко мне, словно хотела спросить то же самое, но воспитание не позволяло. Хотя зачем ей спрашивать? Главное, услышать ответ.

— Полина, вы можете идти, — намекнула я. — Дальше мы справимся сами.

— Но моя обязанность…

— Если что-то понадобится, мы вас позовём, — оборвала я её.

Полина обиженно поджала губы и вышла. Но далеко не ушла: мне не надо было даже включать частичную трансформацию, чтобы чувствовать, что она стоит за неплотно закрытой дверью и ловит каждый звук в этой комнате. Полог тишины я выплетала даже с некоторым злорадством, представляя, как она отчитывается Рысьиной: «Промолчали весь обед, как есть промолчали» и смотрит хозяйке преданно в глаза, а та вовсю бесится.

— Смотрю, обложили вас со всех сторон, Елизавета Дмитриевна, — заметил Звягинцев. — Фаина Алексеевна без присмотра не оставляет.

— Это вы ещё про Волкова не знаете, — хмуро ответила я. — Он тоже пытается загнать в угол.

— И как? Удаётся? — заинтересовался целитель, не сводя с меня взгляда и одновременно пытаясь отдать должное Полининому супу. — Насколько мне помнится, Фаина Алексеевна выдала ему карт-бланш в отношении вас и обратно не отзывала. Правда, она со мной особенно не откровенничает…

— Некоторых успехов Волков достиг, — неохотно признала я. — Но рыси манёвреннее. Даже ваша любимая Фаина Алексеевна гордо заявляет, что что-то там пообещала Волкову, лишь когда было неизвестно, где я, а сейчас между ними договорённостей нет.