Читать книгу "Тебе желаю счастья - Олли Ро"

Не хватало еще, чтобы Калинин узнал, что Анжела не беременна. «Интересное положение» теперь единственный козырь, по мнению Кукушкиной, с которым у нее все еще есть реальный шанс на победу.

Людмила скептически поджала губы, но спорить с больной женщиной не стала. Кивнула, соглашаясь с выдвинутыми требованиями, и продолжила свою работу. В конце концов, что ни говори, а пациентка в своем праве настаивать на конфиденциальности. Да и она далеко не первая, кто по тем или иным причинам не желает распространяться о собственных заболеваниях. Мало ли.

Обдумывая детали нового, скорректированного на текущие условия, плана, Анжела отсчитывала от десяти обратно, погружаясь в наркоз. На цифре семь ее мир погрузился во тьму.

В себя Анжела пришла уже в палате интенсивной терапии, где ей сообщили, что операция прошла успешно, гладко и стандартно, словно по учебнику.

Вставать ей категорически запретили (да не очень-то и хотелось), зато разрешили воспользоваться мобильным телефоном. Часы показывали пять тридцать пять утра. Среди непрочитанных сообщений она увидела СМС от Станислава.

«Я очень надеюсь, что вы оба в порядке. Напиши сразу, как только станет известно хоть что-то, места себе не нахожу. Буду в клинике к восьми утра, привезу для тебя вещи. Напиши, если что-то понадобится.»

Анжела хмыкнула. Места он там себе не находит! Страдалец!

Мало тебе! Решила девушка и быстренько напечатала ответ.

«Ждешь не дождешься, что я потеряю нашего ребенка? Ну конечно, ведь тогда можно будет окончательно меня бросить и предаваться разврату! Радуйся! Все очень-очень плохо! Видеть тебя не хочу!»

Отправила. Немного подумала и написала продолжение.

«И да. Мне кое-что надо. Будь уж так любезен, сам сообщи всем друзьям и родственникам, что отменяешь свадьбу. Боюсь, нам с малышом такого позора не вынести.»

Вообще, это был надежный, действенный и много раз опробованный прием. Если Станислав настаивает на чем-то, что идет в разрез с интересами Анжелы, то поступать нужно именно так — давать ему желаемое. Хочет отменить свадьбу — пожалуйста! Пусть сам и отменяет. А еще пусть заодно и объяснит, почему Анжела находится в клинике, кто ее до этого довел, и кому из них перехотелось жениться!

А завтра Анжела «потеряет ребенка» и впадет в депрессию. Может, даже попытается что-то с собой сделать. Подобного чувства вины Станислав не выдержит и сделает все, что угодно, лишь бы утешить Анжелу. Любимую и единственную! Ведь не разлюбил же Калинин ее из-за этой потаскухи, в конце-то концов! Ну замутил интрижку, с кем не бывает?! При должных каратах любая супружеская неверность может быть прощена.

Анжела поборола недомогание и тошноту от наркоза, полистала журнал о моде, принесенный дежурной медсестрой, а вскоре снова задремала, предчувствуя грядущий триумф.

Глава 30

— Марта Антоновна, — обратился я к суровой женщине в приемном отделении, которая хоть и была ко мне немного более снисходительна после демонстрации приступа отчаяния и нелепой дачи взятки, усугубленной моим теперешним путанным рассказом, по-прежнему оставалась заметно недовольной.

— Антониевна, — поправила меня она.

— Простите. Марта Антониевна, — господи боже, что за отчество! — Но можно же хоть что-то сделать?

— Ох, Стасик, Стасик, карасик… никого покоя от тебя, — зевнула она во весь рот, поправляя при этом съехавшее в сторону декольте халата на пышной груди, — Дурень ты, конечно, но не подлец, сразу видно.

— Я — изменник, — повинно склонил голову, устроившись на жесткой кушетке в коридоре приемного отделения, погруженного в утреннюю тишину.

— Это да…

Совсем скоро окончится ночная смена и помещение наполнится людьми, пациентами, новыми историями… А сейчас лишь наши негромкие голоса отскакивают от выкрашенных в бледно-голубой цвет стен, и с гулким эхом умирают, поглощенные гипсом натяжного потолка.

Да, я приперся в клинику немного пораньше…

Хорошо. Намного раньше.

Однако после того, что я прочел от Анжелы, вряд ли оставался хоть один шанс, вытерпеть дома даже лишних пять минут. Я пробовал дозвониться до Кукушкиной, но трубка безжизненным голосом монотонно и механически отрешенно повторяла, что абонент временно не доступен, и призывала попробовать позвонить позднее.

Поэтому, двадцать минут спустя, в пять пятьдесят пять утра, я снова колотился в двери перинатального центра. И как-то так получилось, что буквально за пятнадцать последующих минут выложил сонной и слегка помятой Марте Антоновне, тьфу ты, Антониевне, все подноготную, без утайки и не оправдывая собственные отвратительные поступки.

Не знаю, как так получилось.

Я не ожидал от этой конкретной женщины никакого понимания или сочувствия, но Марта Антониевна, на удивление, прониклась. И отнюдь не ненавистью или злостью. Она почему-то даже не стала осуждать, хотя именно этого я и ожидал от нее, как от представительницы женского пола, да еще и работающей в роддоме. Уж где-где, а здесь, наверняка, можно услышать о самых отвратительных мужских поступках. Таких, после которых можно возненавидеть весь мужской род.

Наверное, я не был на вершине этого сомнительного хит-парада, раз уж до сих пор меня не выгнали взашей. Стоило бы, конечно, порадоваться, но сам факт включения моего имени в анти-рейтинг бесконечно удручал.

— Ладно, — она протерла руками полноватое лицо с четко обозначенными морщинками, словно сбрасывая остатки сна, — попробую кое-что узнать.

После этого подняла трубку так редко теперь встречающегося телефонного аппарата и набрала несколько цифр. Видимо, для внутренней связи.

— Алло, Людочка, Не спишь, дорогая? Это Марта Антониевна из приемной… Угу… Людочка, тут такое дело, забыла у ночной нашей пациентки, что по скорой ночью поступила, прописку заполнить, а скоро смену сдавать…. А, уже внесла в базу… Просто перепечатать бланк? … Ага… Ну спасибо, спасибо, дорогая. А я так перепугалася за нее, что перенервничала. Бедная девочка… Как же ж она там?… Да ты что?! … А-а… Ну понятно, понятно… Ладно, Людочка… Отдыхай… Ты забегай на чаек. Девочкам привет.

Женщина положила трубку, и в воздухе повисло угнетающее напряжение. Каждый мой нерв натянулся до вибрирующе-звенящего состояния, и казалось, что от малейшего дуновения лопнет с противным лязгом полного краха.

— Ну что там? Что сказала Людочка? — неожиданно громко рявкнул я и подскочил с обтянутой белым дерматином кушетки.

— Спокойнее, Стасик, — Марта Антониевна степенно подошла к стеклянному шкафчику, достала какой-то пузырек, а затем принялась капать неимоверно вонючую микстуру в пластиковый мерный стаканчик, похожий на рюмку.

Остановилась. Окинула меня оценивающе-задумчивым взглядом, и накапала еще. Также неторопливо вынула из шкафчика стакан и наполнила водой из графина.