Читать книгу "Музеи смерти. Парижские и московские кладбища - Ольга Матич"

Ил. 3. Федор Салаев. Часовенный столб

Ил. 4. Елизавета Потуткова. Часовенный столб (Христос в терновом венце)

Ил. 5. Булочники Филипповы. Черные часовенные столбы

Филипповские булочные прославились на рубеже XIX–XX веков при Иване Филиппове (с. 1878), портрет которого расположен на средней часовне. Их самая известная булочная, а впоследствии и кофейня, находилась на Тверской улице. После революции она стала Булочной № 1[388]. Филипповых упоминают Салтыков-Щедрин, Лев Толстой, Чехов и др. Владимир Гиляровский в «Москве и москвичах» пишет: «Булочная Филиппова всегда была полна покупателей. В дальнем углу вокруг горячих железных ящиков стояла постоянная толпа, жующая знаменитые филипповские жареные пирожки с мясом, яйцами, рисом, грибами, творогом, изюмом и вареньем»[389].

Килевидный часовенный столб Алексея (с. 1886), Михаила (1894) и Марии (1907) Андриановых – их имена написаны в старой орфографии – необычен тем, что на нем расположена большая икона архангела Михаила с мечом (ил. 6). Скорее всего, православный крест с купола был снят в сталинские годы и недавно восстановлен. История несколько стершейся иконы мне неизвестна.

На Ваганьковском кладбище также встречаются надгробия в жанре открытой книги, но на могиле Дмитрия Андреева (с. 1878) книга закрыта (ил. 7), как и полагается, она лежит на аналое с декоративным покрывалом. Однако поверх вертикальной плиты расположен стилизованный купол, традиционно завершающий надгробие-часовню. Встречаются и знакомые мемориальные скульптуры в жанре обрубленного дерева, например у Михаила Царькова (с. 1916).

За исключением саркофагов и могильных плит[390] основным надгробием до революции, как я пишу, был крест, обыкновенно стоявший на могильной плите или просто земле – памятники по определению совмещают вертикали и горизонтали во временно́м кладбищенском пространстве. Уникальное и относительно новое надгробие Алешеньки Березовского (1960–1969) отличается в этом отношении (ил. 8): лежащий обнаженный мальчик напоминает эффигию Борисова-Мусатова на берегу Оки в Тарусе (с. 118), с той разницей, что Алешенька лежит на боку.

Ил. 6. Андриановы. Часовенный столб с иконой архангела Михаила

Ил. 7. Дмитрий Андреев. Закрытая книга

* * *

Прежде чем продолжить прогулку по Ваганьковскому, остановимся около одного из самых выразительных московских надгробий на могиле Николая Тарасова (с. 1911), нефтепромышленника и мецената[391], происходившего из богатой семьи Торосян (ил. 9). До революции могила находилась на Армянском кладбище, расположенном рядом с Ваганьково[392]. Бронзовая полулежащая фигура в стиле модерн была создана Николаем Андреевым вскоре после смерти Тарасова, который покончил с собой в возрасте 28 лет.

Ил. 8. Алешенька Березовский. Надгробие напоминает эффигию

Ил. 9. Николай Тарасов. Спящий Тарасов (Николай Андреев). Памятник на бывшем Армянском кладбище

Здесь мы видим памятник[393] до его установки; на боковине гранитного смертного ложа изображены стоящая и коленопреклоненные плакальщицы. Плакальщица на обратной стороне надгробия была сфотографирована на кладбище в 1912 году (ил. 10). Могила окружена ажурной оградой, сделанной в Венеции по эскизам Андреева[394]. После революции памятник был похищен, но в 1990‐х его восстановил скульптор Юрий Орехов[395], а ограду – Сурен Мальян.