Читать книгу "Пиранья. Первый бросок - Александр Бушков"

– Вряд ли я их от этого стану больше уважать,– буркнулЛаврик.– Ну, неужели накликали?

Остальные тоже уставились в ту сторону. Из-за скалпоказалось небольшое остроносое судно и двинулось в открытое море таким курсом,что непременно должно было пройти неподалеку от катера.

Увы, они могли лишь философски наблюдать за маневрамибыстроходного суденышка – оружия на борту не было, если не считать двухводолазных ножей.

– Не паникуем,– сказал Лаврик, сощурясь.– В Индийском океанесейчас курсирует наша эскадра, идут маневры «Океан», и советских военныхкораблей достаточно, чтобы производить впечатление...

– Вот если бы ваши корабли были на горизонте, а не чертзнает где...– грустно возразила Мадлен.– Вам, мальчики, просто набьют морду, аменя еще и изнасиловать могут.

– Размечталась...– процедил сквозь зубы Лаврик по-русски.–Все, я пошел к штурвалу. Можем и уйти на скорости. Лишь бы палить не начали...

– Подожди,– сказал Мазур.– У них полицейский вымпел намачте, желтый с черными полосками...

– Велико дело – вымпел смастрячить,– отозвался Лаврикопять-таки на языке родных осин, но нырнуть в крохотную рубку не спешил.

Кораблик взял правее и шел прямо к катеру. Подумав, Мазурбыстро освободился от ремней акваланга, а вот нож на поясе оставил. МорскойЗмей последовал его примеру. Предупредил тихо:

– Не порите горячку. Бить только наверняка...

– О чем вы? – подняла брови Мадлен.

– Да так, мысли вслух и по поводу...– сообщил Лаврик напонятном ей английском.

На носу кораблика грозно задрал ствол внушительный пулемет,универсальный английский Л7А1, возле него стояли трое в уже примелькавшихсясиних мундирах с широкими красными погонами и красных беретах. К превеликомуоблегчению, Мазур рассмотрел среди них комиссара Ксавье.

Застопорив ход, кораблик остановился метрах в трех откатера. Один из полицейских посунулся было к перилам, разинул уже рот, ноКсавье мягко отстранил его, усмехнулся:

– Какая неожиданная встреча, господа... И вы здесь,мадемуазель? Вы меня разочаровали, мы решили поначалу, что подвернулся случайисполнить служебный долг...

– Что поделать...– развел руками Мазур, на правах старогознакомого отозвавшись первым.– Ничем не можем помочь, за нас вам вряд ли дадутмедали.

– Мистер Мазур...– сверкнул великолепными зубами комиссар.–Нам и за контрабандистов вряд ли дадут медали. Полицейская доля уныла и состоитглавным образом из скучной возни, а не блеска наград... Рыбачить выбрались?

– Да нет,– сказал Мазур.– Рекогносцировка перед приходомкорабля: глубины, течения, гравитационные работы, корпускулярный магнетизм.Следует еще провести доводку барометрических кривых...

Он лихо сыпал заумными терминами, прекрасно соображая:обычный рядовой полицейский чин ни за что не поймет подвоха. И не ошибся:Ксавье с удрученным видом развел руками:

– Мистер Мазур, я не соображаю даже, на каком это языке, неговоря уж о сути... Только теперь и понимаю дикарей, испытывающих перед наукойсвященный ужас. Я бы с вами ни за что не поменялся – даже простопроизносить такие слова без запинки представляется тяжким трудом...

Мазур с простецким видом улыбнулся, словно извиняясь засложности современной науки, недоступной пониманию обычного человека с улицы.

– И все же будьте осторожнее, господа,– сказал Ксавье.–Вчера в этом районе видели судно «синих акул», наших чертовых сепаратистов.Конечно, есть среди них несколько, за чью поимку или ликвидацию прямо-такиавтоматически положены медали от президента, но вы люди мирные и вряд ли горитежеланием зарабатывать награды таким путем... Всего наилучшего!

Он поднес ладонь к берету, и кораблик, вздымая белопенныйбурун, на всем ходу понесся прочь, к зюйду, в сторону Баэ.

– Он не мог не видеть акваланги,– тревожно сказала Мадлен.

– Ну, ему же объяснили – корпускулярный магнетизм,–ухмыльнулся Мазур.– Вряд ли ему кто-то подскажет в обозримом будущем, что дляизучения такового акваланги вовсе не нужны...

– Да, человек он неглупый и служака способный, но в науке несилен,– кивнула Мадлен,– Обойдется, дай-то бог...

– Эх, господа хорошие,– рассудительно сказал Лаврик, щурясьза стеклышками пенсне.– Самое неблагодарное на свете дело – априорноподозревать полицию в тупоумии...

Он переступил через ноги Мазура и скрылся в рубке. Мадлен,уже окончательно успокоившаяся, проводила его насмешливым взглядом – она,конечно же, и понятия не имела, что это работают профессиональные рефлексыСамарина, среди коих подозрительность должна стоять во главе угла. Впрочем,Мазур тоже не собирался поддаваться панике, подозревать всех и вся. Лаврик самзаверял, что здешние спецслужбы пока что пребывают в эмбриональном состоянии.

Катер шел в открытое море, где на горизонте еще виднелсяобогнавший их полицейский сторожевик. Блаженно растянувшийся на неширокой кормеМазур подумал, что в жизни ему все же везет: экзотические острова, затонувшиекорабли с сокровищами, мурены и кораллы, французская журналистка, смуглаяплантаторша, пальмы и море... Другому не удастся пережить и десятой доли такогоза всю долгую жизнь. А ведь все могло сложиться и по-другому, согласись он летнесколько назад на уговоры «капа два» и возьми курс на будущую карьеру атомногоподводника...

Положительно, жизнь была прекрасной.

Глава 5

Слишком много сюрпризов

Теоретически рассуждая, боевому пловцу следует быть образцомхладнокровия, но Мазур ханжески успокаивал себя тем, что теория, если прикинутьвдумчиво, охватывает лишь служебное время, боевой поход, а для частной жизни иличного времени вполне возможны послабления...

Он волновался, изо всех сил стараясь этого не показывать,потому что Ирина сама нагрянула в гости вечерней порой, да еще с бутылкойбелого вина, раздобытого явно на берегу. И теперь славный морской альбатрос,старший лейтенант Мазур, лихорадочно пытался найти ответ на жизненно важныевопросы: означает ли сей визит нечто? И допустимо ли предпринять шаги именно вэтом направлении? От неопределенности и невозможности проникнуть в тайныженской души бросало то в жар, то в холод.

– Нет, я не буду,– сказал он решительно, когда она медленно,вопросительно наклонила горлышко над вторым бокалом.– Я уже в рабочем режиме,нельзя...

– А если я выпью в одиночку, это тебя не особенно удручит?

– Да что ты,– сказал он.– Я ж не алкаш...

Ирина медленно отпила половину, скрестила загорелые ноги. Вкаюте, подобно пресловутому топору, висела мучительная неловкость – отвечерней поры, от загадочной двусмысленности ситуации, от присутствия красивой,спокойной, самоуверенной, как все они, такие, молодой женщины в легком ситцевомплатье а-ля сарафан рюсс, своей откровенностью вызывавшем глухую мужскую тоску.