Читать книгу "Код Ореста - Мария Энгстранд"

Бруно и его хозяйка несколько раз прошли вдоль растений, посаженных в саду Моны. Бруно казался довольным, по-собачьи безмятежным. Пес вилял хвостом и фыркал, тыкаясь носом в сухую землю возле табличек Моны и стеклянных шаров.

– Ну что ж, тогда мы проверили всё, что должны, – сказал через некоторое время коротко подстриженный полицейский. Он посмотрел на коллегу – та только пожала плечами.

– Всегда находятся люди, которые пугаются, когда в их районе появляется что-то новое, – продолжила говорить сотрудница полиции Моне, – и они обращаются к нам. Но теперь мы можем ответить, что им не о чем тревожиться. Извините за беспокойство.

Полицейские как раз собирались уходить, когда Мона спросила, не хочет ли собака воды. Полицейские посмотрели на Бруно, который тяжело дышал, вывалив язык.

– Зайдите, пожалуйста, в дом, – сказала Мона. – Может быть, собаке пойдет на пользу, если я добавлю в воду чуточку корицы?

Сотрудница полиции в ужасе покачала головой, однако они с псом поднялись вслед за Моной по лестнице.

Когда они снова вышли наружу, лицо у сотрудницы было суровое. Она перекинулась парой слов с коллегой, и тот положил руку на плечо Моне.

– Что вы делаете? – спросил папа, когда полицейские повели Мону к машине.

– Для начала мы вынуждены будем допросить Мону, – сказала женщина. Она посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Ореста, стоящего рядом со спящей в коляске Электрой.

– Мы справимся сами, – поспешно заверил ее Орест.

– Я позабочусь о них! – сказал папа. – Не волнуйся, Мона. Скоро увидимся, – добавил он, явно нервничая.

Я ничего не могла понять. Почему отношение полицейских внезапно изменилось? Что произошло, пока они находились в доме?

Позднее Орест рассказал мне, что Бруно, выходя из дома, нес в зубах предмет – большой кусок органита.

После того как полицейская машина уехала, увозя Мону, папа попытался убедить Ореста и Электру пойти к нам. Но Орест отказался.

Тогда папа предложил им прийти к нам, если Мона не вернется до вечера. Орест сердито посмотрел на него. Папа настаивал, не желая оставлять двоих детей одних.

Но когда папа увидел, как Орест кормит, переодевает и укладывает Электру, то вынужден был признать, что Орест держит ситуацию под контролем.

– Ну ладно, вы знаете, где нас найти, если что-то понадобится, – сказал он на прощание, и я потрусила по дорожке вслед за ним.

Казалось, папа испытал большое облегчение. Думаю, он не очень знает, как ухаживать за маленькими детьми. Или всё же?.. Возможно, он постоянно заботился обо мне, когда я была совсем маленькая. Просто я этого не помню.

Придя домой, мы обнаружили сообщение от мамы.

Кому: [email protected]

От: [email protected]

Тема: Фудзияма

Привет!

Доклад на прошлой неделе прошел хорошо, даже очень хорошо, и теперь Акио Мураками хочет, чтобы на днях я поехала с ним и представила проделанную работу на конференции руководящей группы неподалеку от Фудзиямы. Кроме того, меня пригласили участвовать в восхождении на Фудзияму со всей группой! Подумать только! Это самый прекрасный национальный парк Японии.

Так что, если завтра со мной будет немного трудно связаться, знайте: я брожу по горам!

Чем вы заняты? Всё ли спокойно на нашей улице? Думаю о вас!

Целую!

Мама/Сюзи

Папиного ответа на это письмо я не видела.

38

В среду утром Орест отвел Электру в детский сад и пришел в школу позже, чем обычно, почти перед звонком.

Когда мы вешали куртки, я вопросительно посмотрела на него. Поймав мой взгляд, он отрицательно покачал головой. Взгляд у него был мрачнее некуда. Я поняла, что Мона пока не вернулась домой.

Когда нам раздали планшеты, я увидела, что на мой адрес школьной почты пришло сообщение. В надежде, что это опять от мамы, я кликнула на него, даже не подумав. Когда я открыла его, было уже поздно.

На сердце у меня похолодело.

Кому: [email protected]

От: [email protected]

Тема: ХХ

Ты давно мне не писала, но я тебя помню. Я никогда не забуду тебя, Малин. А ты помнишь обо мне?

Родители иногда исчезают. Некоторые исчезают, ты заметила?

Кто-то сейчас в Японии. Я вижу ее сообщения. И твои ответы.

Но я всегда рядом. И всегда буду с тобой. Может быть, тебе лучше сделать как я хочу? Я хочу, чтобы ты отдала мне старые письма.

Твой друг Оракул Сивилла

Руки у меня тряслись, когда я поспешно удалила сообщение. Скорее, пока никто не заметил.

Оно было от Оракула. Того человека, с которым я переписывалась во время Инцидента с интернетом. И он, по мнению Ореста, – Эйгир, отец Электры, от которого они уехали.

Что ему известно обо мне? Откуда он знает, что мама уехала? Он что, читал все наши письма?

«Родители иногда исчезают» – кого он имел в виду? Мону? Или мою маму? Он что, намекает на то, что мама может исчезнуть на Фудзияме?

Но откуда ему известно о старых письмах? Я точно знаю, что ничегошеньки не писала об этом Оракулу.

В тот самый ясный звездный зимний вечер, когда загадочный незнакомец в меховой шапке вложил мне в руку старое письмо, он сказал, что это очень важно. «Речь идет о будущем», – такими были его слова. Поэтому я решила не рисковать и сняла с зашифрованного письма три копии. Одну носила в рюкзаке, вторую засунула за фотографию, висящую у меня на стене, где мы с папой несемся по водяной горке, а третью спрятала в подвале, прилепив скотчем к задней стенке стиральной машины. Ту, которая лежала в рюкзаке, я показала Оресту, и он забрал ее с собой в тот раз, когда мы пытались разгадать шифр. Та, что спрятана за фотографией в рамке, у меня. А вот третья, за стиральной машиной, – точно ли она на месте?

Во время большой перемены я понеслась со всех ног домой, хотя нам это и не разрешают. В доме было пусто. Едва войдя внутрь, я кинулась по лестнице в подвал, споткнулась и кубарем скатилась по ступенькам. Я больно ударилась пяткой, но думать об этом было некогда. Мои пальцы шарили в темноте за стиральной машиной. Я обыскала всё, но ничего не обнаружила. Тайник оказался пустым.

Я должна была с кем-то поговорить. Мне срочно надо поделиться с человеком, которому я могу доверять.

Нужно найти Ореста!

Стресс толкает человека на странные поступки. Большая перемена еще не закончилась, и я поволокла Ореста в дальний конец школьного двора, не заботясь о том, что нас могут увидеть.