Читать книгу "В тени Холокоста. Дневник Рении - Рения Шпигель"

Вы мне поможете, Булуш и Господь.

1942

1 января 1942 г., четверг

Я обещала, и вот пишу. День был такой же, как и все другие, я пошла к Норке, потом была дома, потом искала подарок на день рождения для Зигу. А когда пришла домой, там был Зигу. Он был очень любезный и красивый. Пожелал мне держаться и все пережить. Было очень заурядно, мы сидели за столом и разговаривали.

З. скоро ушел (сердитый из-за того, что я не захотела ему показать прошлый Новый год в дневнике). Но это неправда! Я знаю, что вроде внешне все было в порядке, было что-то подспудное. Кажется, З. поступал из лучших побуждений, но они постепенно остыли и… не знаю, но чувствую, что-то есть. Так продолжаться не может! Если мы решили действовать открыто, так тому и быть. Правда должна быть раскрыта! Потому что я знаю, что все неприятия, размышления, расспросы, подозрения – просто другая форма любви. Потому что нет такой мечты, в которой не было бы его. Теперь у меня поднялось настроение, потому что, может быть, я просто себя убедила. И мне стало грустно, о, как грустно. Я плакала и думала о Булчик. Хотела написать письмо, которое было бы воплем тоски! Мне так одиноко, как будто у меня нет никого, никого. Есть только Булуш, но так далеко. Я поняла, что все-таки мать и ребенок самые близкие существа. Я понимаю, что я для мамы то же, что для меня будет мой ребенок. Хочется плакать. Мне невыразимо грустно. Господи, сделай так, чтобы стало лучше. Я тоскую по какому-то теплу… Вы мне поможете, Булуш и Господь.

5 января 1942 г., понедельник

Письмо от мамы было теплым. Но я ничего не написала, я ждала, всегда жду теплого объятия, взгляда, но дул только холодный, морозный ветер. Он студил мне сердце, вызывал в глазах слезы. Хотела написать маме письмо, но передумала. Это письмо было бы таким криком боли, что принесло бы боль в сердце мамы. Нет, я лгу миру, что он мне безразличен, – это неправда! Мне больно, я просто корчусь от боли. Не знаю, это та незнакомая девушка, которая завоевала его положением и национальностью своего отца? Или то, что он об этом не говорил ни слова, или то, что он практически избегал меня две недели? Что? Всё!

Я говорила об этом с Ярошкой. Мы разговаривали как две подруги. Но между нами есть разница (даже не в возрасте), но в эмоциях: я люблю, несмотря ни на что, а она ненавидит. Но в одном мы согласны: мне нужно развлечься, мне срочно кто-то нужен. Я уже написала об этом Норке. Если это и не залечит рану, она зарубцуется. А потом… Кто знает, что случится потом? Сейчас такие времена, что надо думать о чем-то еще, о жизненных неурядицах, но я не могу. Может быть, я грешу. Знаешь, с каким отвращением я делаю альбом стихов к его дню рождения? Потому что Мацек мне сказал, что он об этом просил. Хорошо, но, прощаясь, надо проявить великодушие. В следующий раз я попытаюсь не влюбляться без памяти, относиться к этому легче, перебиваясь с хлеба на квас, и не углубляться. Но эта любовь меня затронула глубоко на весь год. Подумать только, 365 дней – и ни одного, когда бы я не думала о нем, совсем мало ночей, когда я не видела его во сне. А теперь все это так заурядно рассеется? В самом деле, все это должно было давно рухнуть из-за этого, в конце концов, он всегда глазел на каждую юбку, прости, не на каждую – на ту, что смотрела ему в глаза. Его обычно привлекали девушки, которых привлекал он. Он действительно мне однажды сказал, что чрезмерно отвечает на чувства, вероятно, отвечает и на заигрывания тоже. Этого я не знаю, но наверняка, разве я сама такого не испытывала? Но в этот альбом я напишу то, что чувствую. Я должна. Может быть, он меня поймет.

КакБабочке нравится всякий цветок —В саду, на поляне и на холме:Ландыш, ромашка,Дикий, домашний,Запах не важен —Был бы нектар – сладостный дар.

ЛистьяМайские листья – нетерпеливые —Нежно дрожат на ветру.Странно ли это?Вовсе не странно.В августе листья —Полные силы,Полные страсти,Горят изнутри;Осенью листья желтеют,Бледнеют,Так им не хочется,Все же приходитсяЗамертво падатьНа землю холодную —Не шелестят ониИ не поют они.Нежности нет —Лишь оболочка иссохшая.Странно ли это?Вовсе не странно.

Не знаю, достоин он этого или нет? Скорее, да. Все-таки у меня было больше радости, чем грусти. До свиданья…

Мне снился сладкийНежный сон:Ходила яПо облакам,И разноцветная земляЗвенела,ПелаИ смеялась,И эхо разлеталосьПо миру —В высь и в даль,Пока не сталоШепотомИ отблескомЗаката…Белым облачкомКружилась стая бабочекИ выложила имя —ЛюбимоеКрасивое, как сон…Но пробужденье —Горестно,И я попала с грустнуюСырую темноту,И тени-тучи грузныеВесенний сон мой спрятали,Звенящий, хрупкий, радостный, –Украли красоту.

Очень печальный и слезливый день. Норуш, хотела тебе сегодня написать. Не о том – хотя я знаю, что это в прошлом, – «что я тебе друг для слез», но, видишь ли, так это происходит странно. Но ты думала когда-нибудь о значении этих слов? Когда у кого-нибудь тяжелые времена, да, тяжелые и печальные времена, когда нуждаются в утешении, они обращаются к самому близкому человеку, к своей матери – а у меня здесь матери нет. Я хотела написать о дружбе, но знала, что настроение у меня с утра изменилось. И? И мне остается снова плакать. О Господи, но на сердце тяжело! Слова – это только слова, и они ничего не говорят. Эту ношу не снимет ни письмо к матери, ни к тебе, дорогая Норенька, или даже стихи; эту ношу создали его слова. Так унизительно! Зачем я об этом спросила? Норуш, подумай только, у меня в сердце клинок, когда он там, больно, очень больно, но когда я пытаюсь его извлечь, еще больнее. А мысль о нашей дружбе кажется мне такой тихой гаванью, что я считаю ее святой. Ты можешь поверить, что он тогда это почувствовал? Но все же мне лучше. Можно сказать, что у меня два лица?

Вы мне поможете, Булуш и Господь.

19 января 1942 г., понедельник

День рождения! Дорогой Дневник! Мама! Норенька! Мне так хорошо! Мне так легко. Сегодня был его день рождения. Я ему подарила сборник стихов (при том, что он довольно симпатичный, и я почти в него влюбилась, пока делала), и он был так рад! Я не знала, что он ему так сильно понравится. Он был тронут. Я спросила, что бы он хотел, чтобы я ему пожелала. Он сказал: для нас – пережить эту войну и не разойтись, я тоже этого хочу? Что за вопрос, хочу я? Я хочу, чтобы мы вообще никогда не расходились. Как сказал З., стихи нас соединяют. Как хорошо, что он это понимает. Стихи – это что-то необычайное и неповторимое, они соединяют души и облагораживают, возвышают любовь. Господи, спасибо Тебе и пусть сбудутся мои мечты…