Читать книгу "Девушка, змей, шип - Мелисса Башардауст"

Он выдержал ее взгляд, а затем покачал головой и продолжил идти.

– Я не думаю, что ты могла что-то сделать. Однако если увидишь ее или она придет к тебе, сразу же сообщи мне, – сказал он, когда Сорэйя вновь нагнала его.

Сорэйя ничего не ответила, надеясь, что он воспримет ее молчание за знак согласия.

– Здесь налево, – сказал он через некоторое время.

Они свернули в другой туннель и остановились перед дверью в стене. Однако эта дверь, в отличие от двери в комнату Сорэйи, была металлической. Между ней и стеной не было зазоров. Имелась в ней и замочная скважина, которую Азэд отворил кончиком когтя.

То, что комната была так тщательно заперта, дало Сорэйе надежду на то, что он все же отведет ее к перу.

Однако стоило им войти внутрь, как Сорэйя ненадолго забыла о пере. Комната была уставлена предметами старины. Здесь были вазы, расписные сосуды, кубки, окаймленные золотом блюда, гобелены и горы монет. И на всех них было изображение одного и того же человека – Азэда. Таким, какой он был до превращения.

Сорэйя подошла к свисавшему со стены гобелену, чтобы лучше разглядеть изображенного на ней молодого человека во время охоты. Она узнала его профиль, казавшийся ей столь прекрасным. Она проследила глазами за изгибом его шеи, переходящим в лицо. Он был изображен верхом на коне с туго натянутым луком и яростными глазами. Охотник, выслеживающий добычу. Ей был знаком этот взгляд. Она видела его в тот первый день, когда заметила его, стоя на крыше.

Она повернулась к нему и увидела, что он за ней наблюдает. Несмотря на то, что его чудовищный облик ничуть не изменился, посреди этого святилища, посвященного его утерянной человечности, он показался Сорэйе жалким.

– Оглянись. Что ты видишь?

– Тебя.

– И все?

Она обошла комнату, обводя взглядом горы бесполезных сокровищ с изображением Азэда, выгравированным, вырезанным или нарисованным на них. На полу она нашла выщербленное по краям блюдо, в центре которого, тем не менее, отчетливо было видно изображение Азэда. Хмурясь, она подняла его. На блюде был выгравирован сад, в котором Азэд сидел на ковре внутри шатра с множеством растущих рядом розовых кустов. Сорэйя провела по одному из них большим пальцем. Рельеф лепестков напоминал спираль.

«И все?»

«Все, что я вижу, это эгоистичный ребенок, предавший свою семью».

«Я вижу будущего демона».

Сорэйя сжала блюдо. Ей захотелось швырнуть его на пол или в стену. Захотелось разрушить все содержимое этой комнаты, пока все эти изображения не станут неузнаваемыми. Пока не останется ни одной поверхности, в которой она могла бы видеть свое отражение.

Она не слышала, как Азэд приблизился к ней, и потому он неожиданно возник у нее перед носом. Он вытянул блюдо у нее из рук, будто чувствуя, что ей хочется с ним сделать.

– Хочешь больше узнать обо мне и о том, каков я был прежде? Ты прекрасно с ним знакома. Ты – это он.

– Почему ты так поступил? – спросила она, поднимая на него взгляд.

Она планировала задать этот вопрос, чтобы направить беседу в нужном ей направлении. Однако, произнеся его вслух, поняла, что искренне и отчаянно хочет услышать ответ.

– Почему решил уничтожить свою семью?

Он вздохнул и отвернулся, двинувшись к куче скрученных ковров и гобеленов. Он взмахнул рукой, и все они разлетелись по полу. Он подобрал один из лежащих в самом низу гобеленов и жестом подозвал Сорэйю, раскатывая его по полу.

Сорэйя подошла к нему и взглянула на изображение: шах на троне, в самом центре гобелена, средних лет и с бородой во все лицо. Вокруг него стояло пять молодых людей разного роста и возраста. Она рассмотрела их одного за другим, но никто из них не напоминал Азэда. Край гобелена был усыпан черными отметинами, будто кто-то несколько раз решал сжечь его, но потом передумывал.

– Это… твои?.. – начала было Сорэйя, но не смогла закончить, не зная, как он отреагирует.

– Это мои отец и братья.

– Этот гобелен был изготовлен до твоего рождения?

– Нет, – ответил он, фыркнув. – Я был младшим, на тот момент еще ребенок. Но это не та причина, по которой меня нет на этом гобелене. Моим братьям было уготовано править, старшему в качестве шаха, а четырем младшим – в качестве сатрапов богатых провинций. Однако я родился под несчастливыми звездами. Астролог сказал отцу, что если я буду править хотя бы и маленькой провинцией, то это приведет к ужасным последствиям. Мой отец очень серьезно отнесся к его словам. Я смотрел, как братья превращаются в принцев. А мне тем временем не позволялось учиться военному искусству, государственному управлению, да и в целом как-то устраивать мое будущее.

Азэд пнул гобелен. Тот завернулся и скрыл лица его мертвых братьев.

– Я жаждал доказать, что звезды неправы. Я проводил ночи напролет, тайно читая книги или самостоятельно практикуясь в военном искусстве, отчаянно надеясь впечатлить отца. Он никогда не был жесток со мной. Но я понимал, что он обо мне думает. Знал, что я был…

Он смолк, не найдя слов, и Сорэйя закончила за него:

– Ты был позором для семьи.

Неудивительно, что он с такой легкостью нашел ее в Гольвааре. Он знал, где искать человека, который чувствовал себя нежеланным.

А дальше произошло нечто странное. Возможно, Сорэйе это лишь привиделось, но на мгновение глаза Азэда изменились, перестали быть желтыми и холодными. Они стали темно-карими. Такими, какими она их запомнила. И в это короткое мгновение она увидела в них ненависть к себе, какая, казалось, должна быть свойственна лишь людям. Она в очередной раз заметила, что местами под чешуей проступала кожа. Части Азэда, отказывающиеся быть поглощенными демоном. Ей даже пришло в голову, что его превращение могло все еще продолжаться, незаконченное. Возможно, порой он просыпался и обнаруживал, что очередной участок кожи покрылся чешуей и очередная частичка его самого пропала?

– А затем я повстречал дива, – продолжил он более твердо. – Это очень походило на то, что ты мне однажды рассказала. Как-то ночью я тайно отправился на конную прогулку и поймал дива. Но тогда я не собирался забирать ее с собой во дворец. Я держал ее в пещере, возвращаясь к ней каждую ночь, чтобы выведать ее секреты. Я надеялся, что узнаю что-нибудь крайне важное, чем смогу поделиться с отцом. Но не мне тебе рассказывать, что, когда ты узнаешь секреты дивов, они узнают твои. Она стала моим постоянным собеседником. Потому я ей поверил, когда она стала говорить, что из меня выйдет лучший правитель, нежели из отца или братьев. Она стала говорить о том, сколь меня, должно быть, возмущало отношение ко мне. И я впал в бешенство. Из-за наших бесед во мне зародилось сомнение в правоте астролога. Я стал думать, что отец мог лгать мне из собственных корыстных соображений.

Он на секунду запнулся, перевел дыхание и продолжил: