Читать книгу "Хрустальная ловушка - Виктория Платова"

— Валяйте ваше пиво…

Звягинцев ловко открыл две банки. Одну из них он протянулЗапесоцкой, а вторую оставил себе.

— Итак, сегодня вы были в «Ричарде Бахе», —поощрил он рассказчицу.

— Ну, это совершенно неважно… Я вернулась в номерчто-то около половины второго… Ну, примерно… Я не смотрела на часы. Ах, боже мой,это тоже не имеет отношения к делу…

Вы знаете, я живу на втором этаже, но не возле центральнойлестницы, а в левом крыле — крайний номер по коридору, возле запасной лестницы…Вы же знаете, она всегда открыта.

Я уже собиралась ложиться, когда увидела весь этотвандализм…

— Не понял?

— Вандализм, — с нажимом повторила Запесоцкая изалпом выпила пиво.

— Повторить? — Звягинцев уже держал наготовеочередную банку.

— Не стоит. Мне достаточно…

— Как хотите.

— Так вот… Я уже сказала, что живу на втором этаже, иокна мои выходят на этот милый городок ледяных скульптур.

Вы его знаете, да?

— Конечно.

— Мне он всегда нравился. Я специально попросила номерс видом на этот городок… Вот и сегодня, перед тем как лечь, я подошла к окну… Явсегда это делаю. Там есть такая симпатичная скульптура. Копия роденовской«Вечной весны»…

Звягинцев вздохнул: все экзальтированные дамочки, особенноесли климакс дышит им в затылок, обожают эту скульптуру. Он нечасто встречалсяс такими интеллектуалками, только один раз в жизни ему повезло — по делу обанальной квартирной краже в его отделении проходила дипломницаискусствоведческого факультета Академии художеств Nadine (Haдин) Jukoff(Жукова). Богемная Nadine, покуривая сигареты «Астра», которые упорно называла«пахитосками», и рассказала валенку Звягинцеву об некой полумистическойэротической связи, которая существует между женщинами и скульптурами. СамаNadine два раза в неделю шастала в Эрмитаж, чтобы приобщиться квысокохудожественной мастурбации в роденовском закоулке. И скульптура «Вечнаявесна» была не последней в этом списке конских возбудителей.

— Ну знаю. «Вечная весна». Что дальше?

— Я подошла к окну и увидела, что кто-то планомерноуничтожает скульптуры.

— Кто-то?

— Я знаю, кто это был… Так вот, этот человек… Этаженщина. Она разбивала скульптуры. С такой ненавистью, с таким остервенением!

— Зачем? — задал самый неуместный вопросЗвягинцев.

— Ну откуда же я могу знать? Я была просто потрясена.

Когда на ваших глазах рушится это чудо…

— И никто не остановил.., эту женщину?

— Кто? Во-первых, было почти два часа ночи. Во-вторых,на эту сторону выходят только мои окна… Ну, еще и…

Запесоцкая надолго замолчала. Но Звягинцев знал, что онахотела сказать.

«Розу ветров» строили по какому-то очень модному финскомупроекту, который предполагал асимметрию и максимальную встроенность вокружающий ландшафт. Окна всех номеров расположенной полукаре гостиницы былиобращены к горам. А во внутренний дворик с ледяными скульптурами выходили окнатолько двух номеров — Запесоцкой на втором этаже и пропавшего КириллаПозднякова на третьем.

— И что вы сделали, когда увидели, что скульптурыразбивают? — мягко спросил Звягинцев, стараясь вывести Запесоцкую изсентиментальной комы воспоминаний.

— Что? — Она очнулась. — Я… Я попыталасьоткрыть окно, но у меня не хватило сил. У меня очень слабые руки. Тогда япозвонила портье. Но телефон был занят.

«Интересно, почему телефон у Ивана занят в два часаночи, — подумал Звягинцев, — развели бардак!»

— И тогда вы…

— Тогда я решила спуститься вниз, остановить этоварварство. Я выбежала через запасную лестницу, прямо во дворик, когда она ужеуничтожала «Вечную весну»

Я закричала, принялась взывать к ее разуму, даже попыталасьпристыдить…

— А она?

— Она не успокоилась, пока не разбила ее. И толькопотом обратила на меня внимание, — сказав это, Запесоцкая поежилась.

— И?

— Это чудовищно. Она ударила меня по лицу. Просто бредкакой-то… Ударила и сказала: «Пошла вон, старая сука!»

— Так и сказала? — «Не такая ты и старая, вовсяком случае, без очков, бабенка о-го-го, больше чем на тридцать пять нетянешь…»

— Именно. — И Запесоцкая с наслаждением повторилачье-то нелицеприятное высказывание:

— «Пошла вон, старая сука!» А мне, между прочим, толькосорок три…

Да, дорогой Пал Палыч, ты слишком стар и слишком толст, еслив твоем присутствии женщины не стесняются говорить о своем возрасте. Ты —пустое место, кипятильник на посту, платяной шкаф при исполнении…

— Я была в очках. Это естественно… Я почти их неснимаю, у меня астигматизм. Так вот, когда она меня ударила, я не успела ихзащитить. Они упали, и эта.., эта . Наступила на них ботинком. Вы видите, вкаком они плачевном состоянии.

— Да уж… Что было дальше?

— А что было дальше? Она еще сказала, что никто непомешает ей сделать это… Что она должна уничтожить зло.

— Уничтожить зло? Занятно. Кто это был, вы,естественно, не знаете.

— Почему же? Я хорошо се рассмотрела.

Звягинцев с сомнением взглянул в близорукие глазаЗапесоцкой.

— Ее зовут Ольга. Они приехали совсем недавно, с мужем.

Мы с ней даже успели познакомиться — с ней, с ее мужем и сподругой. Они показались мне чрезвычайно симпатичными, интеллигентными людьми…Особенно Ольга. — У Запесоцкой даже перехватило дыхание от возмущения, онакак будто заново пережила дикую сцену в ледяном городке.

Нельзя сказать, что это известие поразило Звягинцева в самоесердце. Скорее он испытал разочарование: вся тяжелая умственная работа, всепрозрения и откровения вчерашнего вечера пошли насмарку. Он, старый битый мент,выстроил несколько рабочих версий на основании показаний сумасшедшей! Толькоэтого не хватало! Ничего не скажешь, эта чертова полукровка обвела его вокругпальца. Звягинцев даже сплюнул с досады на пол и тотчас же растер плевокпяткой.

— Вы должны принять меры.

— Обязательно. — Звягинцев даже не слушалЗапесоцкую.

Как же он не сообразил сразу, что все, рассказанное ОльгойКрасинской, — филькина грамота, бред воспаленного сознания. Да и сам муж,милейший Марк Красинский, говорил ему о наследственной душевной болезни Ольги.Лучшим местом для нее была бы не «Роза ветров», а психиатрическая клиника имениСкворцова-Степанова, революционера и переводчика «Капитала». При случаеЗвягинцев мог бы даже устроить протекцию всем желающим — там у него работалазнакомая санитарка, двоюродная сестра бывшей жены.