Читать книгу "Черная дама - Наталья Тимошенко"

Мария Анатольевна всю жизнь преподавала сольфеджио в одной из музыкальных школ Санкт-Петербурга, но прошлым летом, не поладив с новым директором, вынуждена была уволиться. На собеседование она пришла без особых надежд, но Максим взял ее сразу, не став даже рассматривать других кандидатов. И не пожалел. Женщина, которой вот-вот должно было исполниться пятьдесят, ни разу за полгода ничего не забыла, не перепутала и нигде не накосячила. Она приходила в офис раньше него, уходила только тогда, когда Максим ее отпускал, не брала больничные и не отпрашивалась пораньше. А еще варила обалденный кофе и каждое утро раскладывала на его столе вещи таким образом, что он легко находил даже вечно терявшийся раньше карандаш.

Правда, теперь и на день рождения он получил не очередной галстук, а билеты в театр, но Максим не мог сказать, что такой подарок его расстроил. По крайней мере, хоть какое-то разнообразие. Да и выйти в свет им с Айей не будет лишним.

Михайловский театр снаружи не произвел на Айю большого впечатления. Длинное трехэтажное здание радужно-желтого цвета с высокими окнами на первых двух этажах и пониже – на третьем. Деревянные двери, парковка под окнами. Проходила бы она мимо, даже не подумала бы, что это театр. В Санкт-Петербурге таких зданий пруд пруди.

Внутри, конечно, все оказалось по-другому. От гардероба до буфета было понятно, что это театр. А уж когда они прошли в зал, Айя убедилась, что правильно поступила, надев неудобные туфли и дорогущее платье. В джинсах и кроссовках ее бы, наверное, не пустили даже на порог. Огромный зал в бежево-оранжевых тонах, четыре этажа балконов, невероятных размеров люстра, расписной потолок. На мгновение ей стало неудобно, что она и вовсе не в бальном платье. Места им достались внизу, но не в партере, а сбоку. Максим назвал это ложей бенуара. Айя понятия не имела, что это значит, но расположение ей понравилось тем, что в каждой ложе было по четыре кресла, а значит, придется терпеть всего двух соседей.

Людей набилось много, и в какой-то момент ей стало неуютно. Браслеты плотно обхватывали запястья, но она почти физически чувствовала, как трещат они под натиском чужих чувств и эмоций.

– Все нормально? – спросил Максим, наклонившись ближе.

Она кивнула, чуть крепче сжав ладонями колени, обтянутые изумрудной тканью. Максим нашел в полутьме ее руку и переплел пальцы. Сразу стало немного легче и от этого тревожнее. Не потерять бы голову. Потому что любовь делает человека слабым, ставит в зависимость от другого. Пусть Айе иногда и хотелось попасть в такую зависимость, а еще больше хотелось, чтобы кто-то нуждался в ней, но это было мимолетное желание. А такие вот жесты и такая ответная реакция – это первый шаг. Но, вместо того чтобы аккуратно убрать руку, она только сильнее вцепилась в его пальцы. И не потому, что было страшно. А потому, что хотелось.

Свет погасили, зрители перестали думать о своем, обратили взоры на сцену, их эмоции от спектакля попали в унисон с ее, и стало еще легче. Пожалуй, она даже сможет насладиться постановкой. Но чем дальше развивалось действие на сцене, тем сильнее Айя сжимала ладонь Максима, которую он так и не убрал.

Спектакль повествовал о двух скрипачах, которые дружили с детства. Они были больше чем друзья, больше чем братья. Вместе делили радости и печали, поддерживали друг друга. Один был чуть более талантлив, везуч, второй всегда находился в его тени. Первому доставались слава и признание, второй во время его выступлений стоял в толпе зрителей и искренне радовался за друга. И когда первый, приглашенный играть на свадьбе короля, серьезно заболел, второй вызвался заменить его. Первый настоял, чтобы друг играл на его скрипке. Признался, что много лет назад заключил сделку с дьяволом, и тот лично сделал для него скрипку, оттого и играет он так хорошо, так виртуозно. Играть на королевской свадьбе надо было, конечно же, на дьявольской скрипке. И несчастный скрипач согласился.

Даже Айе, несведущей в театре, был понятен посыл автора: на какой бы дьявольской скрипке ты ни играл, а все же без таланта тебе не справиться. Второй скрипач был слабее и не смог совладать с инструментом. Играл яростно, сильно, а к рассвету упал без чувств. Первый, узнав о гибели лучшего друга, разломал скрипку о камни, за что тут же был наказан дьяволом. Тому нравилось слушать печальные песни струн, и он остался недоволен, лишившись развлечения.

Айя так старательно впитывала в себя смысл постановки, что даже во время антракта мыслями и сердцем была там, вместе с двумя скрипачами. Максим принес два бокала шампанского, но она выпила свой, почти не ощутив вкуса. И только когда спектакль закончился, когда вышли на поклон актеры, она наконец смогла выдохнуть.

– Ну как тебе первый поход в театр? – поинтересовался Максим, пока аплодисменты еще не стихли.

Айя неопределенно кивнула, а затем выпалила:

– Мне нужно срочно поговорить с режиссером. Ты сможешь это устроить?

Максим удивленно вздернул брови.

– Не думал, что тебя настолько впечатлит. Хочешь автограф?

– Хочу спросить, откуда он взял эту историю.

– Зачем?

– В Институте сейчас расследуется очень похожее дело. Прям один в один. Вдруг режиссер сможет сказать что-то полезное, позвоню тогда Дворжаку.

Даже в браслетах Айя почувствовала, как изменилось настроение Максима. Быстро, в одно мгновение, словно она спичкой чиркнула.

– Интересно, я хоть один день могу провести, чтобы не услышать о нем? – с ледяным спокойствием, за которым – Айя уже успела это выучить – он всегда прячет крайнее недовольство, спросил Максим.

– Я не думаю, что имеет смысл высказывать мне претензии, – с таким же спокойствием, за которым не пряталось ничего, ответила она. – Когда ты женился на Саше, Дворжака в ее жизни не было, но когда ты познакомился со мной, я уже работала в Институте. Поэтому едва ли обвинения в мой адрес могут быть обоснованны.

Максим на мгновение прикрыл глаза, возвращая себе душевное равновесие, открыл, так и не вернув.

– Боюсь, я никогда не смогу относиться к нему спокойно. И если бы место рядом с ним не было занято Сашей, я бы уже переживал, – признался он.

– Так ты не в курсе? Они расстались несколько месяцев назад.

Сказала – и пожалела. Не совсем то место и время, когда стоило бы разговаривать о подобных вещах. Максим повернулся к ней, и она поняла: он действительно не знал.

– Теперь стоит переживать мне? – мрачно уточнила Айя.

Он еще несколько секунд рассматривал ее, не то думая, что ответить, не то вообще не услышав вопроса. Снимать сейчас браслет было глупо, но Айе жутко хотелось понять, о чем он думает.

– Нет, – Максим наконец снова повернулся к залу и покачал головой. – Нет. С Сашей у нас больше ничего и никогда не может быть. Тебе не о чем беспокоиться.

Прозвучало достаточно убедительно, но Айя не чувствовала его эмоций, а потому не знала, стоит ли доверять словам Максима. Она уже заметила за собой эту особенность: когда чужие мысли блокировались браслетами, она везде видела подвох. Так людям в полной темноте даже знакомая обстановка кажется чужой, кругом видятся препятствия.