Читать книгу "CC – инквизиция Гитлера - Гвидо Кнопп"

Эйке превратил Дахау в образец для других концентрационных лагерей, как внутри, так позже и за пределами империи. Это он выпестовал с этой целью натренированную «элиту» и добился жутких результатов. Он превращал своих ландскнехтов «Мертвая голова» в безропотно послушных исполнителей воли начальства. Эйке не только лично отбирал их, но и натаскивал, воспитывал, выжимал из них все возможное, чтобы в дальнейшем использовать для разнузданного насилия. Он никогда не приезжал в Аушвиц, однако его почерк ощущался везде. Его воспитанники, занимая ведущие должности во многих концлагерях, стремились перещеголять друг друга в бесчеловечном обращении с пленными.

Эйке, 1892 года рождения, был сыном начальника железнодорожного вокзала. Из-за неуспеваемости бросил школу и в 1909 году 17-летним юношей вступил в ряды кайзеровской армии. Будучи военным казначеем на западном фронте Первой мировой войны, Эйке умудрился получить Железный крест 2-й степени. После войны он, подобно многим фронтовикам, оказался не у дел и испытывал серьезные материальные трудности. Как большинство его современников, он расценивал поражение Германии в войне как национальное унижение, а Веймарскую систему как порождение чуждых идей, но прежде всего как причину всех его личных неудач в мирной жизни.

Одно время он подвизался в роли информатора полиции, но был уволен за враждебные правительству высказывания. Профессиональная служба в полиции стала ему недоступна, поэтому он начал искать контакты с теми, кто разделял его ненависть к существующим порядкам. В 1928 году Эйке вступил в партию НСДАП. Устроившись в концерн «И. Г. Фарбен» на должность «комиссара по безопасности», Эйке получил твердый заработок, что позволяло ему обеспечивать семью всем необходимым. В 1932 году он становится членом СС. Это в очередной раз помогло ему приблизиться к заветной цели. Чрезмерно радикальные политический взгляды Эйке не остались незамеченными со стороны его работодателей. Ведь Гиммлер искал себе помощников в деле превращения СС в элитное войско, способное стать послушным и надежным орудием власти Гитлера. И он увидел в Эйке нужного человека, который хорошо проявил себя при создании первых батальонов СС и выделялся среди других своим агрессивным настроем.

В 1932 году он предстал перед судом за участие в ряде политических убийств и незаконное хранение взрывчатых веществ и был осужден на два года тюремного заключения, но по указке Гиммлера бежал за границу — в Северную Италию. Вернувшись домой после прихода к власти Гитлера, он был втянут в сведение личных счетов с гаулейтером национал-социализма Бюркелем; обладающим значительной властью. Ему не стоило труда упрятать Эйке в психиатрическую больницу в Вюрцбурге для наблюдения за ним как за душевнобольным. Его вспыльчивое, порой неконтролируемое и опасное для окружающих поведение даже по меркам СС было недопустимым. Но это не сыграло никакой роли, когда «рейхсфюреру СС» понадобилась подходящая кандидатура на одну «деликатную» должность.

В Дахау, одном из первых лагерей СС для политических заключенных, царил, по мнению пособника Гитлера, настоящий хаос. Эйке был идеальным человеком для наведения там порядка, потому что в нем удачно сочетались качества, характеризующие его как неизбежную для лагеря личность, — абсолютное послушание руководству, большие организаторские способности, умение увлекать за собой людей и подчинять их своей воле. Сюда же приплюсовывалась его фанатичная преданность национал-социализму и неистребимая ненависть ко всему, что было «не немецким» и чуждым. То есть это были обязательные предпосылки для торжества духа человеконенавистничества.

После 1 июля 1934 года, когда расстрелом Рема Эйке доказал свою лакейскую преданность хозяевам, от них незамедлительно последовало вознаграждение — он получил новоиспеченную должность инспектора концентрационных лагерей и пост фюрера охранных частей СС. Это был настоящий карьерный взлет в виде награды за участие в государственном преступлении, хотя тогдашняя его должность при наличии 200 заключенных мало «льстила» его самолюбию.

За пять лет Эйке превратил Дахау в центр всей паутины лагерей — жесткий аппарат по сокрушению и уничтожению «врагов национал-социализма» при помощи каторжных работ, голода, болезней, пыток и убийств. Он был архитектором лагерного мира и он вербовал для него преступников. По своему усмотрению шеф воинских частей «Мертвая голова» подбирал офицеров СС и охранников для службы в лагерях. Охранник, проявивший чувство сострадания, считался слабаком и непригодным для лагерной службы.

Эйке полагал, что тот, кто сближался с заключенными, должен сам стать таковым. Он требовал присутствовать при избиениях, самому избивать жертву до потери сознания, оставаясь безучастным к человеческим страданиям. Он — автор письменных указаний о драконовском, жестоком обращении с заключенными. Он лично изобретал особые формы истязаний. Полосатая одежда и опознавательные знаки для арестантов как один из способов унижения человеческого достоинства — тоже плод его уголовной фантазии.

Евгений Когон видел «в охранниках СС сброд отъявленных негодяев, вооруженных пистолетами и дубинками, которые утратили социальные корни, представляя вчерашних бродяг, неудавшихся лесничих, извозчиков, парикмахеров, торговых агентов, студентов, тюремных надзирателей». Что касается руководящего состава лагерей, Когон говорит «о бывших вояках из таких добровольческих корпусов как «Балтика», об офицерах вермахта и полиции, которые не смогли продвинуться по службе или по каким-либо иным причинам вынуждены были уволиться в запас».

Впечатления бывшего узника концлагеря тесно перекликаются с биографиями преступников, оказавшихся не у дел в первые послевоенные годы. Эта тема, за исключением нескольких серьезных исследований, до сих пор остается недостаточно изученной.

Так, историк Карин Орт в своей работе о руководящем составе концлагерей делает вывод, будто профессиональный диапазон в социальном отношении представляет собой довольно однородную картину, которая вовсе не занимает маргинальных позиций в обществе. Эти руководящие кадры в своем большинстве являлись выходцами из семей нижних и средних слоев служивого чиновничества. Они выросли в простонародной среде 20-х годов XX века, в атмосфере тесного переплетения «легенды об ударе ножом в спину» с возмущением «Версальским позором» и ненавистью ко всему чужому.

В многочисленных случаях мировой экономический кризис поломал судьбы представителей мелкой буржуазии. Рост и упрочение позиций национал-социализма, казалось, открывали перед разорившимися ремесленниками и торговцами новые перспективы. Как правило, они быстро взбирались наверх по ступеням служебной лестницы в рамках системы национал-социализма: после участия в движении СА (штурмовых отрядов) следовало вступление и продвижение по службе в общих формированиях СС или даже в подразделениях и частях «мертвоголовых».

Эйке внушал тем, кто хотел добиться большего, чем имел, что они принадлежат к «Ордену лучших из лучших» как «люди подвига» с «истинным характером» и «ясным-пониманием реальной жизни». Они избраны самой судьбой быть «движущей силой национал-социалистической революции» и стать «спасителями немецкого народа».

Он требовал не только закалки и твердости, но и прививал рекрутам чувство локтя и неподкупного братства. «Папа Эйке» насаждал корпоративный дух. С большим рвением приступил лагерный «инспектор» к централизации подведомственной ему системы. Концентрационные лагеря Дахау, Бухенвальд, Флоссенбюрг, Маутхаузен, Равенсбрюк и Заксенхаузен превратились в очаги террора. Кроме этих лагерей имелись и другие, а позже появились их филиалы.