Читать книгу "Стратегия воздействия - Макс Глебов"

– Мы полетим не на разведку.

– Но тогда…

– Товарищ Пусэп, если проводить военно-морские аналогии, я хочу превратить ваш самолет в летающий крейсер противовоздушной обороны. Никаких бомб, зато мощные пушки и авиационные ракеты РС-82, причем много.

– ТБ-7 и так имеет серьезное оборонительное вооружение, – возразил командир экипажа. – Две двадцатимиллиметровых пушки ШВАК, два ШКАСа, два крупнокалиберных пулемета УБТ. Зачем что-то еще?

– Этого более-менее хватит для защиты бомбардировщика от атак одного-двух истребителей, да и то, не во всех случаях. Капитан, вы ведь не зря считаетесь одним из лучших пилотов-бомбардировщиков, и наверняка понимаете, что я прав. Нижняя полусфера ТБ-7 вообще не имеет защиты – это мертвая зона для всех ваших огневых точек. По курсу вы можете вести огонь только из спарки пулеметов ШКАС, поскольку верхняя пушечная турель вперед эффективно стрелять не может. Атаку сбоку вы можете отбивать с помощью одной пушки и одного УБТ, а этого для моих целей точно не хватит.

– Мы ведь полетим ночью, – Пусэп явно обиделся на критику в адрес своей машины, – какое это имеет значение?

– Нас будут атаковать ночные истребители, капитан. Причем я не исключаю, что среди них найдется и экземпляр, способный летать со скоростью девятьсот пятьдесят километров в час и поражать воздушные цели авиационными ракетами.

– И как мы будем отбиваться? Радиолокаторов у нас нет.

– А вот это уже моя забота, капитан. Скажу только, что нам придется не просто отбиваться, а еще и прикрывать другие бомбардировщики – те, что пойдут с бомбовой нагрузкой.

* * *

Судоплатов приехал, когда уже стемнело. Не утерпел мой непосредственный начальник, решил лично взглянуть на то чудо, которое мы совместно с заводскими инженерами и техниками слепили из серийного ТБ-7.

Работа еще не была закончена, и я уже начинал беспокоиться. Перед боевым вылетом, запланированным на предрассветные часы четвертого декабря, нам нужно было провести пробный полет, чтобы посмотреть, как на практике повлияют на аэродинамику и управляемость самолета внесенные мной изменения.

В общих чертах Судоплатов был в курсе планировавшейся модернизации, поэтому вопросов он не задавал и лишь молча рассматривал получившегося монстра.

Бомбовый отсек я полностью оккупировал под свои нужды. Теперь на месте бомболюка был установлен нижний фонарь турельной пушечной установки. Поначалу я думал поставить на нижнюю полусферу 20-миллиметровый ШВАК, но потом решил, что с учетом отсутствия бомб запаса по грузоподъемности мне хватит, и остановился на более мощной пушке Волкова-Ярцева. Калибр двадцать три миллиметра нравился мне гораздо больше, да и мощность патрона у ВЯ-23 была весьма впечатляющей. Мне требовалась максимальная дальность эффективного огня, и лучше этой пушки я ничего найти не смог.

Верхняя пушечная установка тоже подверглась переделке, получив вместо ШВАКа, все ту же ВЯ-23. Отдельно пришлось повозиться с тем, чтобы я мог быстро перемещаться между этими огневыми точками и при этом постоянно оставаться на связи с экипажем и другими бомбардировщиками моей авиагруппы.

Здесь же, в бомбовом отсеке, был смонтирован и пульт управления запуском ракет воздух-воздух. Реактивные снаряды РС-82 обеспечивали почти семиметровый радиус сплошного поражения осколками и неплохо подходили для ведения заградительного огня на расстоянии километра. Стрелять-то можно было и на шесть, но вот хоть какую-то точность при этом обеспечить уже не получалось.

В общем, ракетами ТБ-7 я увешал достаточно плотно, причем примерно треть РС-82 «смотрела» вперед, треть была развернута для ведения огня в задней полусфере, а оставшиеся ракеты размещались в двух поворотных пусковых установках, также управляемых с пульта. Их надежность вызывала у меня некоторые сомнения, но инженеры и техники клялись, что в нужный момент все сработает, как надо.

– Слушай, Петр, а это вообще взлетит? – с ноткой восхищения в голосе спросил Судоплатов, еще раз оглядев картину в целом.

– Я взял тройной боекомплект к пушкам, и все равно есть еще запас в полторы тонны по сравнению со стандартной бомбовой нагрузкой.

– Товарищ комиссар государственной безопасности третьего ранга! – к нам подошел старший команды техников, – Работы завершены. Самолет заправлен и готов к испытательному полету.

* * *

Хорошо, что в декабре в этих широтах ночи длинные, иначе мы бы точно ничего не успели. Доработки, естественно понадобились. ТБ-7 поднимался в воздух еще дважды, прежде чем мрачный, как туча, капитан Пусэп был вынужден согласиться с тем, что все недочеты устранены, и самолет готов к боевому вылету.

Как и в небе над Киевом, сейчас в операции участвовало десять тяжелых бомбардировщиков, правда, теперь это были исключительно ТБ-7, каждый из которых нес четыре тысячекилограммовых бомбы. ФАБ-1000 – очень серьезный боеприпас, но, как и все фугасные бомбы, она весьма требовательна к точности сброса. Ударная волна быстро теряет силу с расстоянием, зато, если уж случилось точное попадание, у цели нет никаких шансов.

В район бомбометания мы должны были выйти за два часа до рассвета. Формально нашей целью являлись наиболее мощные узлы обороны, мешавшие нашим войскам выйти к Вязьме и перерезать Минское шоссе, и идущую вдоль него железную дорогу, по которым осуществлялось снабжение группы армий «Центр». На самом же деле, как бы цинично это ни звучало, моя группа была приманкой. В том, что немцы отреагируют на наш удар, я ни секунды не сомневался и собирался стянуть под пушки и ракеты моего «крейсера ПВО» все те ночные истребители, которые противник сможет собрать для организации атаки на обнаглевшие русские бомбардировщики.

Они появились даже раньше, чем я думал. Люфтваффе вновь смогло меня удивить. Нам навстречу с разных аэродромов поднялись двадцать три «дорнье» и Me-110, заранее извещенные службами воздушного наблюдения о нашем приближении. А вот ракетного перехватчика я в небе пока не видел. Видимо, немцы решили временно придержать свой главный козырь и выложить его на стол в самый ответственный момент предстоящего воздушного сражения.

* * *

За сбитый Пе-2 русского корректировщика Гюнтер Ралль был представлен к Железному кресту и повышен в звании, но погоны обер-лейтенанта и завистливо-восхищенные взгляды товарищей не могли изгнать поселившуюся в душе пилота тревогу. Что-то в этой большой и кровавой игре под названием Вторая мировая война пошло не так…

Гюнтер уже не раз прокручивал в голове свой первый боевой вылет на ракетном перехватчике. В том, что он сам нигде не ошибся, Ралль был убежден. Уверенный взлет, четкий выход на цель, молниеносная атака без права на ошибку, ответный огонь русского и потом несколько минут сражения с выходящей из-под контроля поврежденной машиной. Но ведь он в этом сражении победил! Сбил русского и смог посадить едва слушавшуюся управления «Комету», не разбив самолет и не погибнув сам. Казалось бы, есть чем гордиться, но…

Как русский умудрился в него попасть? Случайность? Вряд ли. Не зря полковник Рихтенгден считал его более чем серьезным противником – так и оказалось. А теперь выясняется, что стрелок выжил и опять сбивает машины его товарищей. Виноват ли он, Гюнтер, в том, что русский не погиб? Вроде бы, нет. Случайность. Стечение обстоятельств. Но ведь ракеты могли лечь точнее… Или не могли?