Читать книгу "Давай никому не скажем - Агата Лель"

— Ну хорошо, раз ты так не хочешь заниматься, давай я буду тебе читать на английском произведения классиков. А ты слушать, или делать вид, что слушаешь. Просто мне действительно очень нужны деньги, — поддавшись порыву, вдруг разоткровенничалась, решив, что он и так прекрасно знает, в каком бедственном положении находится наша семья. Какой смысл строить из себя гордую и независимую, когда в кармане зияет дыра?

— Окей, отлично, с ума схожу по классике. Если захраплю — толкните в бок.

Я весело рассмеялась, вдруг снова ощутив такую лёгкость, она летала внутри грудной клетки, словно бабочка, даруя ощущение полноценного счастья. Вот так, ни с того ни с сего, на пустом казалось бы месте.

Поставив пустую чашку, Набиев расслабленно откинулся на спинку кресла. Сцепив длинные пальцы в замок, долго смотрел в окно, затем перевёл взгляд на меня. Не взглянул вскользь украдкой — он меня рассматривал, словно изучая. Расковано и свободно. Брови нахмурены, а в глазах лучится интерес, даже будто бы вызов и… о, Господи, я даже думать стеснялась о том, что ещё я там рассмотрела, в этом отнюдь не тихом омуте.

Снова стало казаться, что грань, разделяющая нас, даже не грань — пропасть, сейчас будто бы не существовала вовсе. Передо мной сидел красивый и зрелый не по годам парень, и я не могла противиться исходящим от него токам, настолько мощным, что казалось коснись рукой — убьет наповал.

Это было невероятно волнительно, испытывать столько разнообразную какофонию эмоций. Волнительно и в то же время стыдно, потому что так быть не должно. Нельзя.

Звякнув чашкой о блюдце, поставила чайную пару на поднос. Нужно срочно разорвать эти оковы, которые словно паутиной окутали мой как будто одурманенный мозг. Что его мама добавила в чай? Или виной всему он сам?

"У тебя просто давно не было мужика, старая извращенка", — шепнул внутренний голос и я вновь не сдержала улыбку. Зато отрезвило.

— Кстати, ты был прав. На счёт пузырьков. Дождь закончился.

— Ну так, — он криво ухмыльнулся. — Я и снег предсказываю по ветру, и ураган по солнцу.

«Хотя, почему это старая? Мне всего лишь двадцать два!» — неожиданно взбрыкнуло самолюбие.

— А… сколько тебе лет? — спросила, будто бы невзначай.

Господи! Вот зачем? Зачем тебе это?

— Семнадцать. Через месяц восемнадцать, — заметив мой удивлённый взгляд, пояснил: — В детстве я был дохляком, переболел всем чем можно, из-за этого даже в школу позже ровесников пошёл. Но во всём есть свои плюсы, зато сейчас ни одна зараза не липнет.

Восемнадцать. Очень молоденький, но в то же время уже не ребёнок. А прочем, какое мне дело до его возраста?

— Ян, послушай, я хочу чтобы ты знал, что это не я рассказала тогда Кур… Эмме Валентиновне о нашем конфликте под лестницей, — понятия не имею, зачем подняла эту тему. Как-то само вдруг вырвалось. Не хотелось, чтобы он думал, что я пресмыкаюсь перед директрисой и вообще стукачка.

— Вот как? — бровь выгнулась вопросительной дугой. — А кто тогда рассказал? Полина?

Упоминание из его уст имени другой девочки почему-то неприятно резануло по женскому самолюбию.

Ведь они разбирались там с Минаевой под лестницей, о чём-то спорили, ругались, стало быть у них какие-то отношения… Внутри поднялась волна негодования подозрительно похожая на ревность.

— Нет, не она. В общем, долго рассказывать, просто хочу, чтобы ты знал, что это не я, — разглаживая невидимую складку на юбке, терзалась в нетерпении задать ещё один вопрос. Вопрос глупый и неуместный, бестактный и совершенно не моего ума дело, но язык так и чесался спросить. Мне нужно это знать. Нужно! — А у вас с Полиной… роман?

Как же это глупо и по-детски прозвучало! Стало стыдно за своё неуёмное любопытство. Вот бы забрать слова обратно…

Набиев склонил голову на бок, улыбаясь лишь уголками губ.

— Ну да, типа того.

Настроение моментально испортилось. В который раз за последний час.

Что за эмоциональные качели? Почему я так реагирую на любую мелочь, связанную с ним? Это безумие какое-то, иначе не скажешь. Снова закралась мысль о том, что идея с этими занятиями была изначально дурацкой. Английский ему не интересен, он ничего не хочет, какого чёрта я тогда здесь расселась и растекаюсь как тупая малолетка?

— А тот кент на «десятке» — ваш муж? — неожиданно спросил он, цепко впиваясь взглядом, не оставляя ни единого шанса уйти от ответа. Настолько личный вопрос выбил из колеи, я растерялась.

— Нет, я не замужем. Это мой… парень… друг, — замялась, и он это почувствовал. Складка меж бровей стала глубже. Почему-то факт, что ему не понравился ответ, к собственному стыду ужасно обрадовал.

— Так всё-таки парень или друг?

— А тебе не кажется, что вопрос не совсем корректный?

— Нет, не кажется. К тому же вы первая спросили о личном.

Что за словесная дуэль? Он что, так флиртует, или я вновь выдаю желаемое за действительное? У меня не было за плечами большого жизненного опыта, но он абсолютно точно намеренно то натягивал то отпускал тетиву напряжения между нами, намеренно заставлял смущаться, будто испытывая меня на стрессоустойчивость.

Глядя на него сейчас — такого серьёзного и сосредоточенного, снова стало казаться, что это он, а не я старше. Хотя насупился совсем как мальчишка.

— Яна Альбертовна, такси ждёт у ворот, — Нонна Вахтанговна бесцеремонно толкнула дверь, нацепив милейшую улыбку. Почему-то мелькнула мысль: а уходила ли она вообще? — Как прошло первое занятие? Надеюсь, Ян вёл себя прилично?

— Всё хорошо, не волнуйтесь, ваш сын способный ученик. Спасибо за чай, — стрельнув взглядом на Набиева, поднялась с кресла. Как же она не вовремя пришла, мы же не договорили. А может, наоборот, пришла как раз вовремя…

— До свидания, — буркнул он, и демонстративно отвернулся к окну. Даже проводить не соизволил подняться. Ну и ладно, не очень-то и хотелось.

Уходила я с тяжёлым сердцем, хотя вроде бы и без веской на то причины. Накинув не просохшее пальто, любезно попрощалась с матерью Яна и выскользнула из тёплого дома в вечернюю прохладу осени.

«Да-да, Ян очень способный. Нет, не огрызался. Да, слушался». Оказалось, врать совсем не трудно.

Не хочет учиться — как хочет, а отказываться из-за его дури от возможности заработать я не собираюсь.

Минуя фигурную клумбу с засохшими гортензиями, толкнула тяжёлую дверь кованых ворот: на подъездной дорожке стояла вишнёвая «пятёрка», из приоткрытого окна горланил шансон.

— Туполева, дом пять.

— Район промзоны? Бараки чтоль? — хрипло уточнил водила, хмуро рассматривая через прямоугольник зеркала.

— Бараки, — устало выдохнула я, опускаясь на продавленное заднее сиденье.

— Что это тебя, мать, из грязи в князи кидает, — хохотнул он, кивнув на скрывшийся за высоким забором двухэтажный дворец. Поймав мой тяжёлый взгляд, моментально умолк, прибавив громкость динамиков.