Читать книгу "Украденное счастье - Олег Рой"

Здоровье Натальи Евгеньевны действительно ухудшалось с каждым днем. Начались боли в животе, настолько сильные, что мать даже изменила сама себе и согласилась-таки на визит к врачу. Анализы показали самое страшное – злокачественную опухоль. Володя, узнав диагноз, заплакал. Сколько он молился, сколько раз просил судьбу, чтобы его проблемы с отъездом как-нибудь разрешились. И вот он – выход. Но полученный такой вот страшной ценой. Воистину, когда боги хотят нас наказать, они исполняют наши желания…

Наталья Евгеньевна скончалась 22 августа 1991 года, во второй день путча. И от этого события, происходившие в стране, прошли как-то мимо Владимира. Он был занят совсем другим. Оформил все документы, организовал похороны, поминки – все честь по чести. А когда вышло сорок дней, написал дяде Дитеру о своем согласии переехать к нему навсегда. Других родственников у него не было, обзавестись собственной семьей не успел. Конечно, были и друзья, и девушки – но ни к кому из них Володя не был привязан так, чтобы ради них отказаться от заманчивых перспектив, которые открывала перед ним Швейцария. Вдруг и правда повезет и он сумеет найти работу в банке? Именно в этом, как чувствовал Владимир, было его призвание.

В этот раз подготовка к отъезду прошла не в пример быстрее и легче. Ни первого отдела, ни партсобраний, ни райкомов уже не было. На всякий случай Владимир взял и обратный билет, чтобы продемонстрировать его, если вдруг понадобится, но мера предосторожности не пригодилась. Выйдя из поезда на Бернском вокзале, он первым делом разорвал этот билет на мелкие клочки.

Как выяснилось, за прошедшие два года дядя Дитер не терял времени даром. Он действительно списался со своим старым знакомым, о котором говорил, и тот согласился встретиться с Владимиром. Банкир, его звали Анрэ Орелли, жил в Лугано, том самом городе, который так понравился Володе еще в прошлый его приезд. И Владимир был рад визиту в Лугано, словно долгожданной встрече со старым другом.

Банк находился в красивом старинном здании на улице с романтическим названием Виа Нисса. Анрэ Орелли походил на голливудского актера. Уверенный в себе, импозантный, сдержанный, элегантный, он выглядел воплощением мальчишеских представлений Владимира о банкирах. «Пожалуй, если б я познакомился с ним несколько лет назад, он стал бы моим кумиром!» – усмехнувшись, подумал Володя. Владелец банка, в свою очередь очень внимательно и пристально его рассматривал. Владимир удивился – здесь, в Швейцарии, такое излишнее внимание к людям было не принято. Он даже слегка смутился, но не подал виду.

– Вы совсем не похожи на свою мать, – сказал собеседник после долгого молчания.

– Да, – кивнул Володя. – Как мама выражается, пошел в отцовскую породу. Говорят, что я точная копия деда по папиной линии, историка Сергея Яковлевского.

– Совсем не похожи, – задумчиво повторил банкир, точно не слышал его слов. – И глаза у вас светлые. Не как у Наташи. У нее были карие глаза, медового оттенка. И волосы гораздо темнее ваших.

Эту тему Владимир не мог поддержать. Он помнил свою маму уже седой.

– А как она живет? – спросил Орелли глухим голосом, точно мучился мигренью и вынужден был разговаривать, превозмогая боль. – Как она выглядит сейчас? Чем занимается? Счастлива ли?

– Мама умерла, – с трудом произнес Владимир, боль еще не утихла.

– Умерла? – Орелли нахмурился. – Когда? От чего?

– От рака желудка. Совсем недавно.

Похоже, это известие потрясло его собеседника.

– Наташа… – тихо пробормотал он. – Наташа умерла… Недавно…

И закрыл лицо ладонями.

Владимир деликатно не произносил ни слова. Он догадался, что этот человек и его мать когда-то были очень близки, скорее всего, Орелли любил ее, возможно, и она его… Но мать никогда об этом не рассказывала. Впрочем, как только сейчас понял Володя, она вообще очень мало говорила о себе.

Банкир тем временем пришел в себя. Лицо его опять стало спокойным и непроницаемым.

– Эта новость стала неожиданностью для меня, – произнес он, точно хотел извиниться за столь бурное проявление чувств. – Одно время мы были знакомы с Наташей… А потом она уехала. Мне очень жаль.

Володя не знал, как истолковать последнюю фразу – то ли собеседник жалел об отъезде, то ли выражал соболезнования? На всякий случай он в ответ просто молча наклонил голову, что тоже, по его мнению, можно было истолковать как угодно.

– Давайте поговорим о делах, – предложил после паузы Орелли. – Как я понял из письма Дитера, вам нужна работа. Вы имеете какое-то представление о банковской сфере?

– У меня экономическое образование и семилетний стаж работы бухгалтером. Понимаю, что в вашей стране ни то, ни другое не котируется… Но я занимался самообразованием, читал много специальной литературы…

– Вот как? Ну что же… – Анрэ Орелли задал несколько профессиональных вопросов, сначала несложных, потом потруднее.

Владимир сумел ответить на все и испытал некоторое чувство гордости, когда собеседник кивнул:

– Да, я вижу, необходимые первичные знания у вас есть. Что ж, можем попробовать. Я готов взять вас к себе в качестве клерка. Когда вы сможете приступить к работе?

– В любое время.

– Хорошо, тогда начните прямо с завтрашнего дня.

Он нажал кнопку громкой связи и вызвал секретаря:

– Клавдия, это… Владимир Яковлевский. Он попробует поработать у нас. Отведите его к Джанни.

Так Володя получил работу в «Лугано-Прайвит-банке».

Конечно, было нелегко, особенно первое время. Нужно было осваивать новое дело и быть очень внимательным, не допускать ни одного промаха. Несмотря на былую привязанность к матери Владимира, Орелли, похоже, не собирался покровительствовать ее сыну. В кабинет к себе никогда не вызывал, а при встрече лишь вежливо отвечал на приветствие, не выказывая желания завести беседу или узнать, как идут дела у его нового служащего и все ли в порядке. У коллег Володя тоже не заметил никакого особого отношения. Впрочем, здесь это было в порядке вещей. Тут каждый был за себя, никто ни с кем не носился, никто, по большому счету, не обращал внимания на других. Не то что в Союзе. Там первые несколько лет сотрудники, особенно пожилые женщины, опекали его с истинно материнской заботой, не только помогали во всем, учили премудростям бухгалтерского дела, но даже постоянно следили, достаточно ли тепло он одет и успел ли вовремя пообедать. А тут каждый человек жил своей жизнью, никто ни к кому в душу не лез. Владимиру это, пожалуй, нравилось. И работа тоже очень нравилась. Все оказалось еще интереснее и увлекательнее, чем ему представлялось. Вечерами даже не хотелось уходить из банка, становилось жаль, что рабочий день уже закончился.

С жильем тоже все устроилось как нельзя лучше. Дядя Дитер заявил, что его коттедж на берегу озера в двадцати километрах от Лугано все равно пустует, и предложил племяннику первое время пожить там. Словом, жизнь очень быстро наладилась. Володя купил в кредит автомобиль, постепенно обзавелся хорошей одеждой, обувью, аксессуарами, необходимыми предметами обихода. В выходные дни он навещал в Берне дядю Дитера или отдыхал на озере: загорал, плавал, увлекся серфингом. У него завелись знакомства, друзья и приятельницы. В то время на Западе как раз была мода на все русское, мир следил за переменами, происходившими на его родине, и сразу несколько ведущих дизайнеров Европы выпустили коллекции с советской символикой. Привезенные на всякий случай из Ленинграда футболки с серпом и молотом и комплекты матрешек с изображениями российских правителей – «горби-долл», как их называли на американский манер – считались прекрасным подарком. Узнав, что Владимир русский, швейцарцы с интересом знакомились с ним, задавали вопросы, часто вызывавшие у Володи улыбку. Особенный интерес проявляли молодые женщины. Привлекательный, спортивный, хорошо одетый, веселый и остроумный русский пользовался у них большим успехом.