Читать книгу "Власть научного знания - Нико Штер"

Однако аргументация Вирта развивается в другом направлении. Сразу после процитированного выше абзаца Вирт сообщает нам о том, что

привычное для нас представление о научном открытии взято из старых фундаментальных наук, таких, как физика или биология и включает в себя наблюдения, идеи и эксперименты, упорядоченные самым тщательным образом. Мы уж очень хотим верить в то, что научное открытие даст нам некий окончательный ответ, даст четкие инструкции относительно того, что надо делать. Однако этот логический вывод об окончательных результатах не верен в отношении междисциплинарных исследований, к которым относится и исследование изменения климата (вообще-то, он неверен и в отношении старых фундаментальных наук тоже).

Итак, остановившись на этом высказывании, мы можем констатировать, что, согласно Вирту, новые междисциплинарные исследования не дают четких ответов и не содержат руководства к действию. Более того, эта дилемма неоднозначных результатов и неясных рекомендаций затрагивает и фундаментальную науку. Разумеется, это известно всякому, кто хотя бы немного знаком с социологией и историей наук (Science and Technology Studies). Показательно, что в данном случае эту точку зрения отстаивает физик по образованию, прославившийся своими историческими произведениями.

Но, несмотря ни на что, Вирт (Weart, 2003: ix) полагает, что неопределенность в результатах климатологических исследований связана с их непростым объектом. Поэтому он пишет, что

история открытия глобального потепления […] напоминает не организованную процессию, а, скорее, беспорядочное блуждание ученых по огромной территории. […] Запутанность климатологических исследований отражает сложность самой природы. Климатическая система Земли неизбежно настольно сложна, что мы никогда не сможем ее понять во всей ее совокупности, в отличие от какого-нибудь физического закона.

Здесь мы снова слышим отголоски традиционной аргументации, согласно которой существует принципиальная разница между однозначными физическими законами и другими формами знания, сложными и запутанными в силу того, что они «отражают сложность самой природы» (Weart, 2003: ix)[119].

Вирт приходит к выводу, что «эти неопределенности перекидываются и на отношения между климатологией и политикой. Дебаты об изменении климата могут в той же мере запутать наблюдателя, что и споры о том, как выплаты социальных пособий влияют на общество» (Weart, 2003: ix). И здесь мы подходим к самой сути проблемы. Мешает ли когнитивная неопределенность (в климатологии) принятию политических решений (по проблемам климата)? Станет ли проще от слов перейти к политическому действию, если его научная основа будет более определенной? Это весьма неудобные вопросы не только для политиков и граждан, но и для ученых.

Вирт говорит нам, что мы должны стремиться к однозначности результатов и стараться избегать путаных аргументов. Кто станет с этим спорить? В нашей культуре, где, безусловно, доминирует рационализм, невозможно даже аргументировать вне этих базовых предпосылок. И, тем не менее, стоит задуматься о некоторых сложностях, связанных с этим подходом, поскольку он пересекается с одним из главных вопросов нашей книги.

Различая строго научное знание и менее жесткие, менее однозначные формы познания, Вирт вынуждает нас принять следующие исходные посылки: 1. Физика в состоянии дать однозначное знание, если ученым удается ограничивать комплексность объекта; 2. Достоверные и однозначные выводы повышают нашу способность действовать; 3. Однозначность физического знания объясняется отчасти тем, что физика не отражает природу вещей (поскольку сводит их сложность к упрощенным формулам). Как уже говорилось выше, по мнению Вирта, климатология не может воспользоваться классической физической моделью. Таким образом, однозначные выводы становятся невозможными, и мы оказываемся заложниками природы, сложной по своей сути. Нам приходится принимать политические решения так же, как это происходит в области социальной и экономической политики. И в том, и в другом случае основная сложность заключается в том, чтобы, несмотря на неоднозначное знание, выявить релевантные для действия переменные.

По поводу проблемы когнитивной неопределенности Вирт полагает, что климатологи взялись за нее при помощи «интересных новых политических механизмов» (Weart, 2003: ix). Важным нововведением стало и создание в 1988 году Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК / IPCC) на основе двух организаций ООН – Всемирной метеорологической организации (ВМО) и Программы ООН по окружающей среде (ЮНЕП). В этом Вирт прав: МГЭИК представляет собой нечто совершенно новое и исключительное в области консультирования политиков со стороны ученых. Плохо это или хорошо, мы попытаемся понять в ходе дальнейших рассуждений.

МГЭИК: глобальная политика и наука

Задача МГЭИК заключается в том, чтобы изучить и обобщить научную литературу об изменении климата, данные о его влиянии, включая финансовые затраты, а также политические реакции на эту проблему. МГЭИК также участвует в обсуждении научных и технических вопросов для Рамочной конвенции об изменении климата. Она дает экспертную оценку имеющегося знания и следит за тем, чтобы в процессе определения состояния проблемы участвовали все важные группы, что существенно упрощает управление и администрирование в глобальном масштабе. Вот как сама МГЭИК определяет свои задачи:

Межправительственная группа экспертов по изменению климата (Intergovernmental Panel on Climate Change, IPCC) была создана с целью предоставления объективной информации об изменениях климата тем, кто принимает политические решения в этой сфере, и другим лицам и организациям, интересующимся изменением климата. МГЭИК не проводит ни научных исследований, ни мониторинга климатических данных и параметров. Ее задача заключается в обобщении имеющейся научно-технической и социально-экономической информации по проблемам климата и всесторонней оценке этой информации на объективной, открытой и транспарентной основе[120].

Руководство осуществляет Бюро МГЭИК, состоящее из тридцати членов, включая председателя МГЭИК и вице-председателей рабочих и целевых групп. В настоящее время председателем МГЭИК является Раджендра К. Пачаури, до него этот пост занимали Берт Болин и Роберт Уотсон.