Читать книгу "Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии - Ахмед Рашид"

Группа состояла из филиппинцев народности моро, узбеков из советской Средней Азии, арабов из Алжира, Египта, Саудовской Аравии и Кувейта и уйгуров из китайского Синьцзяна. Их проводник был членом хекматьяровской партии Хизб-и-Ислами. Они проходили подготовку в лагере недалеко от границы и ехали в Пешавар на выходные. Там они надеялись получить почту из дома, переодеться в чистую одежду и хорошо поесть. Они приехали, чтобы вести джихад вместе с моджахедами, научиться владеть оружием, изготавливать бомбы и вести бой, чтобы потом начать джихад у себя дома.

Вечером того же дня премьер-министр Беназир Бхутто давала обед для журналистов в Исламабаде. Среди гостей был генерал-лейтенант Хамид Голь, глава разведки и самый ярый исламист среди военных после смерти Зия-уль-Хака. Советы ушли, и генерал Голь торжествовал. Я спросил, не играет ли он с огнем, приглашая мусульманских радикалов из исламских стран, считающихся союзниками Пакистана, Если они будут устраивать беспорядки у себя на родине, это может угрожать внешней политике Пакистана, не так ли? «Мы ведем джихад, и это первая исламская интербригада современной эпохи. У коммунистов есть свои интербригады, у Запада есть НАТО, почему бы и мусульманам не быть вместе и не создать единый фронт?» — ответил генерал. Это было первым и единственным оправданием явления, которое уже тогда называли «арабскими афганцами», — хотя никто из этих людей не был афганцем, а многие не были арабами.

Тремя годами ранее, в 1986 году, директор ЦРУ Уильям Кейси расширил войну против Советского Союза, приняв три важных, но совершенно секретных для того времени решения. Он убедил Конгресс передать моджахедам переносные зенитно-ракетные комплексы «Стингер» американского производства, чтобы сбивать с их помощью советские самолеты, и направить американских советников для подготовки партизан. До той поры ни американское оружие, ни американские военнослужащие не принимали прямого участия в войне. Во-вторых, ЦРУ, английская разведка МI6 и пакистанская ISI совместно выработали провокационный план партизанских набегов на советские среднеазиатские республики — Таджикистан и Узбекистан, мусульманское мягкое подбрюшье советского государства и ближний тыл советской группировки в Афганистане. Эта задача была поручена фавориту пакистанской разведки среди лидеров моджахедов Гольбуддину Хекматьяру. В марте 1987 года небольшие группы партизан, действуя со своих баз на севере Афганистана, переправились через Амударью и впервые обстреляли ракетами несколько таджикских деревень на советской стороне. Получив эту весть, Кейси был в восторге, и во время очередного тайного визита в Пакистан он пересек афганскую границу вместе с президентом Зия-уль-Хаком и произвел смотр моджахедов.[168]

В-третьих, Кейси от имени ЦРУ поддержал давнюю инициативу пакистанской разведки — вербовать мусульманских радикалов со всего мира для того, чтобы воевать совместно с афганскими моджахедами. Пакистанская разведка поддерживала это движение с 1982 года, а теперь и все остальные игроки имели свои причины одобрить идею. Президент Зия-уль-Хак стремился укрепить мусульманское единство, сделать Пакистан лидером исламского мира и помочь исламской оппозиции в Средней Азии. Вашингтону хотелось показать, что весь мусульманский мир сражается против Советского Союза плечом к плечу с афганцами и их американскими благодетелями. А саудовцы увидели в этом возможность для пропаганды ваххабизма и избавления от своих собственных разочарованных радикалов. Никто из участников игры не понимал, что у добровольцев есть и свои планы, а их ненависть к Советам впоследствии обернется против американцев и против их собственных правителей.

Все пакистанские посольства уже имели указание без проволочек выдавать визы любому, кто захочет сражаться вместе с моджахедами. На Ближнем Востоке «Братья-мусульмане», саудовская Всемирная Мусульманская Лига и организации палестинских радикалов-исламистов собирали рекрутов и передавали их пакистанцам. Пакистанская ISI и Джамаат-и-Ислами создали приемные комиссии, которые встречали, устраивали и обучали прибывающих бойцов, а затем помогали им присоединиться к моджахедам, обычно к Хизб-и-Ислами. Все это делалось на деньги саудовской разведки. Французский ученый Оливье Руа называл это «совместным предприятием саудовцев, „Братьев-мусульман“ и Джамаат-и-Ислами, созданным пакистанской разведкой».[169]

В 1982–1992 годы около 35 тысяч мусульманских радикалов из 43 мусульманских стран Среднего Востока, Северной и Восточной Африки, Средней Азии и Дальнего Востока получили боевое крещение у афганских моджахедов. Кроме того, десятки тысяч иностранных исламистов приехали учиться в сотнях новых медресе, созданных на деньги правительства генерала Зия-уль-Хака в Пакистане и на афганской границе. Таким образом более 100 тысяч исламистов были связаны с Пакистаном и Афганистаном и попали под влияние идей джихада.

Радикалы, впервые встретившие друг друга в лагерях под Пешаваром или в Афганистане, вместе учились, вместе проходили военную подготовку и вместе сражались. В большинстве своем; они впервые узнали о существовании радикального ислама в других странах и приобрели связи, которые сослужат им хорошую службу в будущем. Лагеря стали настоящими университетами будущего радикального ислама. Ни одна из разведывательных служб, участвовавших в деле, не хотела задуматься о последствиях скопления в одном месте тысяч исламистов со всего мира. «Что важнее для всемирной истории? Талибан или крах Советской Империи? Несколько взбудораженных мусульман или освобождение Центральной Европы и конец холодной войны?» — говорил Збигнев Бжезинский, бывший советник президента США по национальной безопасности.[170] Американские граждане проснулись только в 1993 году, когда исламские боевики, прошедшие Афганистан, взорвали Всемирный Торговый Центр в Нью-Йорке, убив шестерых и ранив более 1000 человек.

«После войны, — писал Самюэль Хантингтон, — сложилась неустойчивая коалиция исламистских организаций, преисполненных решимости бороться за распространение ислама против всех немусульманских сил. В наследство от войны также достались хорошо обученные и опытные бойцы, тренировочные лагеря и полигоны, служба тылового обеспечения, разветвленные трансисламские сети личных и организационных отношений, большое количество военного снаряжения, в том числе от 300 до 500 ракет к установкам „Стингер“, и, что наиболее важно, опьяняющее чувство силы и уверенности в себе, гордость от совершенных деяний и горячее стремление к новым победам».[171]

Большинство исламистов рассуждало так: если афганский джихад победил одну великую державу, Советский Союз, то почему они не смогут победить и другую сверхдержаву, США, и своих собственных правителей? Логика этого рассуждения опирается на простую посылку, что афганский джихад сам по себе был единственной причиной, поставившей Советский Союз на колени. Многочисленные внутренние причины, приведшие к краху советского строя, обычно опускались. Тогда как США воспринимали крах Советского государства как провал коммунистической системы, многие мусульмане видели в этом лишь победу ислама. Для боевиков, вдохновленных этой верой, случившееся напоминало тот смерч, которым ислам пронесся по миру в VII–VIII веках. Они полагали, что новая исламская умма может быть основана на крови и жертвах нового поколения мучеников и в последующих победах.