Читать книгу "Уроки куртизанки - Барбара Картленд"

— Это не так! — Герцог стукнул кулаком по столу с такой силой, что звякнули тарелки и бокалы. — Это то, чего не случалось со мной прежде, и это то, почему ты не можешь, не должна убегать от меня. Я хочу тебя, Дезире!

— Вы опоздали. Я люблю другого.

Губы герцога сжались. Затем с улыбкой, которую она нашла неотразимой, он произнес:

— Послушай меня, Дезире. Я сделаю все, чтобы ты полюбила меня, и это клятва, которую я даю тебе со всей серьезностью. Это также вызов тебе — сопротивляйся мне как можешь, сражайся, если желаешь, но я завоюю тебя в конце концов!

Корнелия издала глубокий вздох и спросила:

— И что тогда?

Он повернул голову и взглянул прямо в глубину ее бездонных глаз.

— Когда ты полюбишь меня так, как люблю тебя я, — сказал он веско, — я дам ответ на твой вопрос.

Ее глаза опустились под его взглядом. Она знала, что герцог пристально разглядывает ее. Темные ресницы затрепетали на ее щеках. Словно безжалостный водоворот подхватил ее, и она ощущала себя совершенно беспомощной в буйстве этой стихии. То, что звучало в ее сердце, не могло более противиться напору его страсти. Корнелия позволила себе слушать слова герцога о любви, и ночные часы промелькнули незаметно.

С этой ночи для Корнелии началось время таинственных колдовских превращений, о которых невозможно было даже догадаться в дневное время, когда герцогиня Роухэмптон, в темных очках и блеклых невзрачных нарядах, с помпезной прической, рекомендованной ей господином Генри, прогуливалась по Парижу со своим мужем.

Супруги посещали кафе, картинные галереи, музеи; они побывали на скачках, они катались в Булонском лесу; и оба отчаянно зевали в течение этих долгих томительных часов, проведенных вместе, с нетерпением ожидая ночного свидания.

Иногда Корнелии хотелось рассмеяться, когда она замечала, как герцог с превеликим трудом подавляет зевоту. Она и сама частенько исподтишка зевала, и не только потому, что она скучала во время их дневных встреч, но и потому, что чувствовала себя совершенно изнуренной физически, постоянно ложась спать после рассвета.

«Если бы только он знал правду!»— думала Корнелия, глядя на герцога, когда тот, надев монокль, выискивал кого-то глазами в толпе на скачках или когда с волнением и тревогой всматривался в экипаж Рене, с которым они неожиданно столкнулись на Елисейских Полях.

«Я всегда надеюсь, что увижу тебя», — так однажды сказал герцог Дезире, и Корнелия знала, что это значит. Он был влюблен, он везде искал любимое лицо так же, как она искала его в Лондоне, а когда его не было рядом, все казалось ей безрадостным и безжизненным.

Шли недели, но никто даже не упоминал о том, чтобы покинуть Париж. Корнелия прекрасно понимала, что герцог никогда не предложит ей продолжить путешествие. Он был влюблен, и так страстно, как Корнелия и вообразить себе не могла. Она никогда не думала, что мужчина способен так любить ее или любую другую женщину.

Даже ее собственные чувства, переживаемые ею до замужества, побледнели и казались ей простой влюбленностью школьницы по сравнению с бурей эмоций, бушевавших сейчас в ее сердце.

Казалось, что сам воздух накалялся от силы и страстности их чувств, и, только удерживая герцога на расстоянии вытянутой руки, Корнелии сохраняла их отношения под контролем, но знала, что все время играет с огнем.

Она была достаточно умна для того, чтобы понимать, что не сумеет обуздать страсть герцога, если они все будут встречаться наедине. Он был словно необъезженный конь, которого можно было сдерживать лишь до определенного момента.

И когда Корнелия обращалась к Рене и Арчи с просьбой составить компанию в вечерних развлечениях, те с пониманием относились к этому.

Вчетвером они бывали у «Максима», в «Ла Рю», «Вуазен», ресторанах на Елисейских Полях и в Булонском лесу, кафе и кабаре на Монмартре.

Кроме того, ее собственная невинность, хотя сама Корнелия только смутно осознавала это, сдерживала пыл герцога. Он был слишком опытен в любви, чтобы не опасаться напугать ее, и, вместо того чтобы разбудить в ней ответную страсть, боялся внушить ей отвращение. Он знал, что потерпит поражение, если не отнесется к ней с терпением и нежностью, но иногда, и Корнелия чувствовала это, герцог был близок к тому, чтобы сокрушить все барьеры между ними.

— Держись подальше от меня, — приказал ей герцог, когда однажды ночью они возвращались на авеню Габриэль из ресторанчика в предместье Парижа.

В тот волшебный вечер они сидели одни под сияющим звездами небом и слушали пение скрипок еще долгое время спустя после того, как разошлись остальные посетители ресторана. Они беседовали на очень серьезные темы, пока голода их не утонули в ночной тишине и они уже не могли различить в темноте глаза друг друга.

— Почему? — спросила Корнелия, сжавшись в углу экипажа.

— Потому что я люблю тебя! — с отчаянием воскликнул герцог. — Потому что я хочу распустить твои волосы и зарыться в них лицом, я хочу ласкать твою белую кожу, которая притягивает меня невыносимо, потому что я хочу схватить тебя в свои объятия, целовать твои губы, пока ты не взмолишься о пощаде и не поцелуешь меня в ответ!

Внезапно Корнелия ощутила, что ей стало трудно дышать, страсть в его голосе воспламенила ее, она затрепетала, ее пальцы сжались, словно в попытке сдержать неистовство собственных чувств.

— Я люблю тебя, Дезире, — воскликнул герцог. — Ты сделана из камня, раз сопротивляешься мне так долго. Кто этот мужчина, что привлек тебя столь сильно, что ты можешь оставаться верной ему после всех этих ночей, что мы провели вместе? Он бог, что ты любишь его несказанно?

Что он может дать тебе такого, что не могу предложить тебе я? Ты забрала мое сердце, мою плоть… и мою душу!

Корнелия глубоко вонзила ногти в ладони рук. Для нее было сущей пыткой подавлять в себе порыв и не протянуть к герцогу руки, не ответить на смертельную жажду, звучавшую в его голосе, не признаться, что она любит его так же, как и он ее.

Неожиданно герцог замолк и приказал кучеру остановить экипаж.

— В чем дело? — спросила Корнелия.

— Моя дорогая, я собираюсь оставить тебя сейчас, — ответил он. — Я сяду снаружи, рядом с кучером, и подставлю ночному ветру свое разгоряченное лицо. Я люблю тебя слишком сильно, чтобы долго оставаться с тобой наедине. Если я этого сейчас не сделаю, то, возможно, испугаю тебя, а этого я никогда не смогу простить себе.

Ты не понимаешь, мое маленькое сердечко, что ты играешь с огнем. Ты не понимаешь, как страдает мужчина, когда любит так, как люблю тебя я.

Позволь мне уйти, Дезире, или завтра ты можешь сказать, что никогда больше не захочешь видеть меня.

И все долгое путешествие из предместья на авеню Габриэль Корнелия провела одна в экипаже, а герцог ехал рядом с кучером.

Да, он ее любил — теперь Корнелия была в этом уверена, но по-своему. Несомненно, его задевало и приводило в недоумение ее явное безразличие к его особе, но все же он не испытывал тех мучений, которые пришлось испытать ей, когда она узнала о его предательстве. Он мог страдать, когда ее не было рядом, но не знал агонии отчаяния, охватывающей человека, которого унизили и лишили иллюзий.