Читать книгу "Ацтек. Том 2. Поверженные боги - Гэри Дженнингс"

Я отступил назад, чтобы получше присмотреться к столь непостижимо упрямому трупу, и сильно удивился, почувствовав укол между лопатками. Развернувшись, я увидел, что буквально окружен кольцом нацеленных на меня стрел. Я насчитал девять сердито хмурившихся воинов, все одеяние которых ограничивалось замызганными набедренными повязками из потертой кожи, грязной коростой на теле и несколькими перьями в длинных прямых волосах. Очевидно, я несколько увлекся своей необычной находкой, а они приблизились столь бесшумно, что меня ничто не насторожило. Хотя, по правде сказать, удивительно, как я не учуял вонь, ибо вдевятером эти воины смердели гораздо сильнее покойницы.

«Чичимеки!» — подумал я, но вслух произнес совсем другое:

Я случайно набрел на эту несчастную женщину. Я пытался ей помочь.

Поскольку говорил я торопливо, в надежде побудить их убрать стрелы, то произнес эти слова на своем родном науатль, хотя я сопровождал свою речь жестами, понятными даже для дикарей. Помнится, в тот напряженный момент я пообещал себе, что если моя жизнь сейчас не оборвется, то я обязательно выучу еще какой-нибудь иностранный язык. И тут, к моему удивлению, один из незнакомцев — тот, который ткнул меня кончиком стрелы, мужчина примерно моих лет и почти моего роста, — ответил на вполне приличном науатль:

— Эта женщина — моя жена.

Я прокашлялся и сказал сочувственно, как говорят, сообщая плохую новость:

Должен с прискорбием заметить, она была твоей женой. Судя по всему, бедняжка умерла совсем недавно.

Стрелы чичимеков — все девять — оставались нацеленными на меня.

— Я тут совсем ни при чем, — зачастил я. — Я нашел твою жену уже мертвой, и у меня в мыслях не было причинять ей вред.

Чичимек хрипло, угрюмо рассмеялся.

Наоборот, я хотел помочь несчастной — оказать ей последнюю услугу, закопав труп в песок, покуда до нее не добрались падалыцики.

Я указал на брошенный мною макуауитль.

Чичимек посмотрел на небольшую ямку, которую мне удалось выкопать, потом поднял глаза на стервятника, уже кружившего у нас над головами, после чего снова глянул на меня, и выражение его лица несколько смягчилось.

— Ну что ж, тогда мне остается лишь поблагодарить тебя, незнакомец, — промолвил он, убирая стрелу с тетивы.

Остальные восемь чичимеков последовали его примеру и воткнули стрелы в свои спутанные волосы. Один из них подошел, поднял мой макуауитль, с интересом рассмотрел его и принялся прощупывать мою котомку. Походило на то, что меня могли запросто лишить всех моих скудных припасов и пожитков, но, во всяком случае, немедленно убивать чужака, вторгшегося в их владения, чичимеки пока явно не собирались. Чтобы расположить их к себе, я обратился к вдовцу:

— Сочувствую твоей утрате. Твоя жена была молода и красива. От чего она умерла?

— От того, что оказалась плохой женой, — угрюмо ответил он и, помолчав, добавил: — Ее укусила гремучая змея.

При всем желании я не мог усмотреть между этими двумя высказываниями никакой связи, а потому лишь сказал:

— Странно. Мне совсем не показалось, что женщина была больна.

— Нет, как раз от яда-то она оправилась, — проворчал вдовец, — но, находясь при смерти, исповедалась Поглощающей Отбросы. Только представь: я сам слышал, как она призналась жрецу в том, что имела связь с мужчиной из другого племени. Не повезло: лучше бы ей умереть от змеиного укуса.

Он хмуро покачал головой, и я тоже покачал в ответ. Вдовец продолжил:

— Мы подождали, пока она поправится, ибо не пристало казнить больную женщину. Ну а когда силы к моей жене вернулись, мы привели ее сюда. Сегодня утром. Чтобы предать смерти.

Я уставился на труп, гадая, какой род казни мог оставить жертву без малейших видимых повреждений, но с широко распахнутыми глазами и раскрытым в крике ртом.

— Теперь мы явились, чтобы забрать ее, — закончил вдовец. — В пустыне нелегко найти подходящее место для казни, поэтому мы не станем осквернять это, привлекая сюда падалью хищных птиц и койотов. Вот ты, незнакомец, верно рассудил, что так не годится. — Он по-дружески положил мне руку на плечо. — Сейчас мы с ней разберемся, а потом, если ты не против, можешь разделить с нами ужин.

— Охотно, — согласился я, и мой пустой желудок заурчал.

Но то, что произошло потом, чуть было не отбило весь аппетит.

Чичимек подошел к тому месту, где сидела его жена, и сдвинул труп таким способом, какой мне даже не приходил в голову. Я пытался положить мертвую женщину навзничь, он же подхватил ее под мышками и приподнял. Даже так умершая сдвинулась неохотно, и вдовцу явно потребовалось приложить силу. Потом послышался ужасный звук, словно бы чичимек и впрямь с усилием разрывал пущенные ею в песок корни, и тело женщины сползло с кола, на который было насажено.

И тут я понял, почему этот человек сказал, что хорошее место для казни нелегко найти. Нужно было отыскать дерево подходящего размера, растущее прямо из земли. В качестве кола им послужил ствол дерева мицкуитль, толщиной примерно в мое предплечье, обрубленный на высоте колена и заостренный, но ниже острия не очищенный от грубой шероховатой коры. Я задумался: как, интересно, умертвил неверную жену обманутый муж: медленно, постепенно насаживая ее на кол, или более милосердно — быстро, надавив так, что острие сразу разорвало ей внутренности. Однако спрашивать об этом я не стал.

Девять чичимеков отвели меня в свое становище, где оказали гостю радушный прием, и вообще, пока я оставался у них, обращались со мной весьма учтиво. Правда, все мои пожитки они тщательно осмотрели, но не забрали ничего. Не тронули даже припасенные для торговли кусочки меди. Впрочем, не исключено, что будь при мне действительно ценный груз, со мной обошлись бы иначе. Ведь что ни говори, а это все-таки были чичимеки.

Мешикатль всегда произносили название этого народа с пренебрежением, как вы, испанцы, говорите «варвары» или «дикари», да и образовали мы его от слова «чичин», означающего собаку. Так что, говоря о чичимеках — людях-псах, мы, как правило, имели в виду вообще все дикие, грязные, отсталые бродячие племена, обитающие в пустынных землях к северу от страны отоми. (Вот почему десятью годами ранее я так возмущался, когда рарамури приняли за чичимека меня самого!) Презрение к обитавшим на ближнем севере «псам» соседствовало у нас, мешикатль, с убеждением, что еще дальше обитают племена гораздо более дикие. Этих свирепых дикарей мы именовали теочичимеками, что можно перевести как «дикие псы», а где-то в совсем уж неизведанных северных дебрях таились наводящие ужас цакачи-чимеки, то есть «бешеные псы».

Однако, проведя столь долгое время в их пустыне и преодолев там немалые расстояния, я не утверждаю, что хоть одно из обитающих в этом крае диких племен показалось мне чем-то лучше или хуже остальных. Все они были невежественными, бесчувственными и зачастую просто нечеловечески жестокими, но такими их сделала суровая пустыня. Все тамошние племена прозябали в убожестве, ужаснувшем бы человека цивилизованного или христианина, а от одного только вида их пищи городского жителя могло запросто стошнить.