Читать книгу "Черный русский. История одной судьбы Уцененный товар (№1) - Владимир Александров"

* * *

С наступлением холодной, дождливой, а зачастую и снежной константинопольской зимы дела Фредерика пошли еще хуже, и перед ним замаячила перспектива финансового краха. Часть «Англо-американской виллы», оптимистически названная «Зимний салон», стала после осеннего сезона непригодна к использованию, и единственное, что можно было сделать, несмотря на связанные с этим новые большие расходы, – это найти отапливаемое помещение. 20 января 1920 года Фредерик объявил об открытии заведения «Ройял дансинг клаб» (то есть «Королевский танцевальный клуб») в Пера по адресу: Рю де Брус, 40 – ближе к центру города по сравнению с Чичли, на месте некогда работавшего там заведения под названием «Жокей-клаб», которое Фредерик сохранил. Чтобы привлечь новых и порадовать старых клиентов, он прибег к нескольким нововведениям. Это место было устроено как настоящий клуб, куда нужно было вступить, – вероятно, это было вызвано тем, что на втором этаже играли в азартную игру баккара. Фредерик также сделал акцент на бальных танцах и устроил бесплатные уроки фокстрота, шимми и танго, которые давали американские и итальянские «профессора». Наряду с джазом эти «дансинги» (то есть «танцы»), как стали называть в Константинополе подобные мероприятия и места, станут одним из главных факторов его будущего успеха. И подобно джазу эти европейские по своему стилю танцы получат в Турции 1920-х годов культурное и политическое значение, поскольку сломают барьеры, разделявшие мужчин и женщин в османском обществе. Начиная с 1923 года Мустафа Кемаль будет лично поощрять их в ходе своей агрессивной кампании по секуляризации страны.

Фредерику повезло, что Берта той зимой по-прежнему была не против продолжения партнерства, несмотря на неприятные разговоры, которые стали происходить между ними по поводу неоплаченных счетов. Ее бар оставался центром притяжения клиентов из числа военных и помогал держаться на плаву всему предприятию. Один молодой американец, посетивший его как-то вечером вместе с приятелем, английским майором, так описал царившую там соблазнительную атмосферу космополитической распущенности:

«Бертин бар» напоминал литографии из «Военной формы народов мира». За угловым столиком сидел французский колониальный командир в монокле. С ним были две симпатичные девушки. Два молодых человека в итальянской серо-голубой форме сидели возле барной стойки. За другим столиком разместилась группа людей из Центральной Европы, с большой важностью носивших свои головные уборы с квадратным верхом и кисточкой. Довершали картину несколько человек из британского младшего командного состава, пара французских sous-officiers de marine[21] в довольно поношенной, неизящной голубой форме, да еще несколько девушек.

Берта тяжело подалась вперед и приняла доверительный вид, уперев огромный локоть в барную стойку рядом с майором.

Он пил в задумчивости.

– Где же Афро, Берта? – вскоре спросил он.

Берта испытующе посмотрела на него.

– Ее здесь больше нет, – небрежно ответила она.

Майор не стал вдаваться в подробности.

– А Мелек? – спросил он.

– У нее заболела мать в Скутари, – уверенно сказала Берта.

– А Нектар? – Майор обратился к своему спутнику. – Прелестное армянское дитя, – сказал он.

– Нектар здесь, – сказала Берта.

– Где же? – спросил майор.

– Скоро подойдет, – ответила Берта.

Берта отложила свое вязание и снова заговорила доверительным тоном.

– Вам понравится новая гречаночка, – сказала она.

– Неужели, – сказал майор. – Совсем новенькая?

– Да, с Додеканеса. Она как раз сегодня приехала из Смирны.

– Из Смирны? М-м-м, это нехорошо, – сказал майор. – Довольно большой порт – Смирна.

Берта откинулась назад и почесала шею вязальной спицей. Она повернула голову:

– Дорис, – позвала она.

В дверях показалась стройная фигура девушки. На ней было белое платье с квадратной проймой на груди и маленькой шелковой ленточкой на плечах, благодаря чему от глаз не была сокрыта даже самая малость ее будто бы мраморной красоты. Шея, плечи и голова были соединены меж собой с элегантностью и точностью, казавшимися искусственными, настолько были они хороши. Голова была маленькая, черты лица – правильные и исключительно изящные. Золотые волосы, откинутые назад и заколотые над шеей, обнажали маленькие ушки. У нее были большие голубые глаза и розовые губы, а выражение лица – кроткое и восхитительно детское.

– Baccalum [Посмотрим], Дорис, – сказала Берта и взяла ее за руку, чтобы представить майору и его другу.

«Ройял дансинг клаб» позволил Фредерику пережить зиму. Но, когда пришла весна и он стал планировать новый сезон в «Стелле», Берта и Рейзер решили, что перспективы заведения слишком туманны, и объявили, что выходят из дела. Для Фредерика это был большой удар. У него не было денег, чтобы продолжать в одиночку, а «Вилла» набрала долгов на 4500 турецких фунтов, что соответствует 75 000 сегодняшних долларов.

Это дело тоже попало в генеральное консульство. Финансовые проблемы Фредерика все больше раздражали Аллена и его коллег, но они мало что могли с этим поделать, поскольку считали, что Фредерик американец, а значит, имеет право на их помощь. Они предложили ему обратиться в третейский суд. Разбирательство было сложным, но после него во Фредерике возродилась надежда. Он не только освободился от бывших партнеров, но и нашел нового, русского партнера с деньгами, некоего Карпа Чернова, верившего в долгосрочные перспективы «Стеллы». Долги не исчезли, но, как объяснял Фредерик в рукописном письме Равндалю, он делал все, что в его силах, чтобы выплатить их в рассрочку.

Villa et Jardin

Константинополь, 10 июля 1920 г.

Anglo-Americain

Чичли, 312

Его высокоблагородию

Американскому консулу

Сэр,

В ответ на ваше письмо от 7 июля позвольте объяснить: мы, Томас и Чернов, даем слово, что заплатим не только упомянутому лицу, но и все наши долги – 4500 (турецких фунтов) – в июне. Мы делали все от нас зависящее, месяц был холодный и дождливый, но мы смогли сократить долг с 4500 до 3000 т. ф. Фирма, о которой идет речь, из 1000 фунтов долга получила 700 – и уверяю вас, сэр, что остальные 300 фунтов будут выплачены в 15-дневный срок. Надеюсь, сэр, вы поверите, что эти объяснение и цифры правдивы.

Всегда ваш,

С уважением,

Фредерик Брюс Томас[22]

Фредерик испытывал такие финансовые трудности, что через несколько дней после этого письма он отправил в генеральное консульство Эльвиру, чтобы она лично поговорила с Равндалем. Она была привлекательной женщиной с мягким характером, и в конце концов ее усилия возымели результат. Равндаль согласился ходатайствовать за Фредерика перед его самым большим и самым настойчивым кредитором и выиграл для Фредерика немного времени.