Читать книгу "Уилл Грейсон, Уилл Грейсон - Джон Майкл Грин"

уже просто от ее голоса мне становится чуть лучше, и я понимаю, что да, я ей благодарен за то, что она мне говорит, за то, что она делает, и мне надо ей об этом сказать. хотя сразу я не говорю, потому что думаю, что от этого она еще больше разволнуется, но рассказываю, когда она приходит домой, а мама говорит, что она это знает.

я немного рассказываю ей о тайни, а она говорит, что ей кажется, будто мы слишком уж много друг от друга и от самих себя требуем, это не должна быть любовь с первого взгляда, или вообще не должна быть любовь. мне хочется спросить, как было с папой, и в какой момент все превратилось в ненависть и тоску. но, может, лучше не знать. не прямо сейчас.

мама: потребность в отношениях – плохая основа для отношений. для этого требуется гораздо больше.

с ней приятно разговаривать, но и странно, потому что она моя мама, а я не хочу быть одним из тех, кто считает свою маму лучшим другом. когда более-менее отхожу, уроки давно закончились, и я решаю зайти в интернет, посмотреть, там ли гидеон. но потом понимаю, что можно послать ему эсэмэску. потом понимаю, что можно позвонить. и, наконец, понимаю, что можно позвонить и позвать его куда-нибудь. потому что он мой друг, а друзья как раз для этого.

я звоню, он отвечает. он мне нужен, и он отвечает. я иду к нему, рассказываю о том, что случилось, и он откликается. все не так, как было с маурой, которая всегда концентрировалась на плохом. и не так, как с тайни, потому что с ним я чувствовал необходимость быть хорошим другом, что бы это ни означало. а гидеон готов принять и мои лучшие, и худшие качества. другими словами, правду.

в конце разговора он спрашивает, собираюсь ли я звонить тайни. я отвечаю, что не знаю.

принимаю это решение я позже. я выхожу в мессенджер, проверить, там ли он.

я не уверен, смогу ли спасти наши отношения, но как минимум я могу сказать ему, что если он ошибся во мне, то не ошибся в себе. в смысле кто-то должен пытаться делать для этого мира что-то хорошее.

так что я пытаюсь.

20:15

умолкнипожалуйста: мальчикголубыеджинсы?

умолкнипожалуйста: тайни?

20:18

умолкнипожалуйста: ты тут?

21:33

умолкнипожалуйста: ты тут?

22:10

умолкнипожалуйста: пожалуйста

23:45

умолкнипожалуйста: ты тут?

01:03

умолкнипожалуйста: ты тут?

умолкнипожалуйста: ты тут?

умолкнипожалуйста: ты тут?

умолкнипожалуйста: ты тут?

умолкнипожалуйста: ты тут?

Глава семнадцатая

Три дня до представления мюзикла, мы с Тайни снова разговариваем перед началом математики, но наши слова пусты.

– Привет, Грейсон, – говорит он, усаживаясь рядом.

– Привет, – отвечаю я.

– Что нового?

– Да ничего, а у тебя?

– Ничего. Эта пьеса у меня все силы отнимает, чувак.

– Не сомневаюсь.

– Ты теперь с Джейн, да?

– Типа того.

– Круто.

– Да. А как второй Уилл Грейсон?

– Хорошо, – отвечает он, и все. Честно говоря, разговаривать с ним хуже, чем не разговаривать. Когда мы общаемся, у меня такое чувство, будто я тону в тепловатой воде.

После первого урока я застаю возле своего шкафчика Джейн, ее руки у нее за спиной, и когда подхожу, возникает этот неловкий, но не неприятный момент, когда надо решать, целоваться или нет, по крайней мере я этот момент так вижу, но она вдруг говорит:

– У Тайни хреново, да?

– Что именно?

– Он и другой Уилл Грейсон. Капут.

Я смотрю на нее, недоуменно склонив голову.

– Не, он мне только что сказал, что все хорошо. Я на математике спрашивал.

– Это вчера произошло, по крайней мере, по словам Гэри и Ника и еще двадцати трех человек, которые мне об этом рассказали. Кажется, на качелях. О, это метафорическое совпадение.

– А чего он мне не сказал-то? – У меня аж дыхание перехватывает.

Джейн берет меня за руку, встает на цыпочки и говорит мне на ухо:

– Эй. – Я смотрю на нее, стараясь сделать вид, что это не важно. – Эй, – повторяет она.

– Эй, – тоже говорю я.

– Тебе бы, может, общаться с ним, как раньше? Поговори с ним, Уилл. Я не знаю, заметил ли ты, но все идет куда лучше, когда ты разговариваешь с людьми.

– Зайдешь после школы? – спрашиваю я.

– Конечно. – Она улыбается, потом делает полуоборот на месте и уходит. Но через несколько шагов разворачивается. – Поговори. С. Тайни.

Некоторое время я просто стою возле шкафчика. Даже после звонка. Я знаю, почему он мне не сказал: Тайни смутило не то, что впервые в истории человечества он один, а я с кем-то (типа). Он сказал, что у второго Уилла Грейсона все хорошо, потому что я для него ничего не значу.

Когда Тайни влюблен, он может тебя игнорировать. Но если Тайни Купер скрывает от тебя, что у него разбито сердце, это значит, что счетчик Гейгера запустил молоток. Радиация поступила в воздух. Дружба мертва.

После школы Джейн сидит у меня, между нами доска для скраббла. Я выложил «святой», слово хорошее, но ей открыл возможность для выкладывания трехсложного слова.

– Блин, я тебя обожаю, – говорит Джейн, и это, наверное, довольно близко к правде, потому что если бы она это сказала неделю назад, то я бы этим словам значения не придал, а теперь они повисают в воздухе на целую вечность, пока она, наконец, не прерывает эту неловкую паузу. – Об этом, конечно, странно объявлять человеку, с которым только начал встречаться! Ой-ой, стыдно-то как! – После еще одной паузы Джейн добавляет: – Кстати, продолжу уж о странном – мы встречаемся?

У меня от этого слова в животе возникают странные чувства.

– А разве мы можем не не встречаться?

Джейн с улыбкой выкладывает «страшить» и набирает тридцать шесть очков. Всё это потрясающе, всё. Лопатки у нее потрясающие. Ее страстно-ироничная любовь к телеспектаклям восьмидесятых. Как она громко смеется над моими шутками – Джейн вся потрясающая, из-за чего меня лишь сильнее потрясает то, что она не может заполнить пустоту, которая образовалась в моей жизни после отдаления Тайни.

Если честно, я, наверное, ощутил ее еще в прошлом полугодии, когда он стал президентом Альянса, а я очутился в Компании друзей. Я, наверное, поэтому и письмо подписал. Не для того, чтобы вся школа знала, что это я, а чтобы Тайни знал.

На следующий день мама отвозит меня в школу рано. Я просовываю в шкафчик Джейн записку, у меня это уже вошло в привычку. Это всегда строчка-другая из какого-нибудь стихотворения из гигантской антологии, которой пользовался наш учитель английского. Я хоть и предупреждал, что не из тех, кто читает девушкам стихи, хотя ей и не читаю, но я, похоже, все-таки гадкий подлиза, который по утрам вбрасывает Джейн в шкафчик стихотворные строки.